Читать книгу "Вождь викингов - Александр Мазин"

Нам отвечают. Несколько копий перелетает через борт и втыкается в палубу, а одно даже пробивает насквозь скамью. Сила есть — ума не надо.

Бей!

Я не боюсь, что мою команду услышит кто-то, кроме моих парней. Шум стоит неимоверный: бой идет, как-никак. На втором драккаре тоже вопят, не щадя глоток.

Боевой клич мешается с воплями раненых. Большую часть мы достали первым залпом: не ожидали нореги, что добыча умеет больно кусаться. Их, кстати (очень кстати!), не так уж много — бойцов на этом драккаре. Я насчитал двадцать пять штук. То-то они так вяло гребли: драккар-то на двенадцать румов. Некомплект. А теперь им и вовсе придется туго: четыре лежат в лежку, а у каждого второго из оставшихся — легкое ранение.

— Бей!

Предпоследний залп. Водное пространство между нашими кораблями стремительно сокращается. Сманеврировать Ове уже не может, так что подойдут они плотно и полезут все сразу.

— Бей!

А вот это уже последний. Отлично Дикон попал. Прямо в глаз. Здоровенный викинг, только-только вспрыгнувший на борт и замахнувшийся, чтобы метнуть копье, свалился с борта и камнем ушел на дно. Судьба человека, упавшего в море в полном доспехе, предопределена. Даже и без стрелы в глазу. Зато умер с оружием в руках. Интересно, могут ли крылатые девы Одина выцепить крутого покойника из сетей великанши Ран[23].

Впрочем, я этого не видел: в следующий миг борт драккара с грохотом приложился о наш.

За моим плечом — свирепое рычание… И промельк копья, едва не чиркнувшего по моему шлему.

Братишка Свартхёвди. Хороший бросок. Доспех на брюхе норега потребует серьезного ремонта. Потом, когда его снимут с прежнего хозяина.

А вот это лишнее! Явно лишнее!

С жутким воем Медвежонок перемахнул через оба борта (и через голову присевшего от неожиданности норега) и с грохотом обрушился на палубу вражеского драккара.

И пошла коса по закоулочкам! Или типа того — не помню, как там, в сказке. Целых пять секунд я с восхищением наблюдал, как «работает» берсерк, прошедший профессиональную подготовку. И больше не считал, что мой побратим выбрал неправильную стратегию. Сын папы Медведя рубал на капусту всех подряд: активных викингов, замешкавшихся раненых, подвернувшихся под руку (вернее, под клинок) пленников-рабов… При этом он непрерывно оглушительно ревел, привлекая всеобщее внимание и вселяя страх даже в тренированные сердца викингов. Чего уж там… Даже мне было не по себе. Рев этот, перекрывающий оглушительный шум боя, действовал на каком-то глубинном, подсознательном уровне. Как рычание льва.

К сожалению, даже Медвежонок не смог в одиночку сорвать вражескую атаку. Задержал на некоторое время, а потом часть норегов сумела связать его боем и даже оттеснить к мачте…

— Дикон! — закричал я. — Держи Медвежонка!

А сам поймал брошенное в Каппи Обжору копье и вернул его… Нет, не владельцу, а другому парню, который как раз закончил перевязку нижней конечности и непредусмотрительно встал во весь рост.

Эту рану ему уже не перевязать.

Нет, к Медвежонку я не полезу. Хватит ему дистанционной поддержки (этот маневр мы недурно отработали) Дикона Йоркширца.

Ну куда вы! Сразу втроем — и на одного меня.

Нет, уже не одного. И не втроем. Мой лучший ученик Скиди аккуратно воткнул меч под мышку атаковавшего меня норега. Он хороший мальчик, Скиди. И я молодец. Научил его, что работать острием в уязвимые места ничуть не хуже, чем рубить с размаха, вскрывая добрую броню. Это ведь только в момент удара броня — чужая. А потом станет — своя. А ремонт, он денег стоит.

Приятно все же время от времени глотнуть адреналина. Как я стосковался по хорошей драке! Видать, и впрямь становлюсь человеком Средневековья.

На тебе, собака, железо в почку! Не трожь моего любимого кормчего! Хотя Ове Толстый и сам — не промах. Рубящее копье, да еще таких размеров — страшное оружие в умелых руках. А ручищи у Толстого… Ну, может, не такие умелые, как у моего знакомого берсерк-мастера Стенульфа, но зато раза в два потолще. А размер в таких делах имеет ой какое значение!

— Ульф! Хёвдинг!

Это Скиди. Раз, два, три… восемь норегов. Против моих «молодых», Скиди, Юсуфа и Фриска. А где Дикон с Уиллом? Дикон «помогает» Свартхёвди. А Уилл? Не вижу Уилла! Ну суки, если вы… А, вижу! Вон он где. На носу. Достаточно далеко от общего колбасилова. Идеальная дистанция для стрелка из лука. Считай, как снайпер работает. А вот моим ребятам приходится туго. Если бы не Скиди и Юсуф на флангах их коротенького строя и не высокий борт за спиной, численно уступающие нореги смяли бы «малышей» на счет раз.

И — два. Что, гады, не ждали?

Двоих, то ли с глазами на затылке, то ли отследивших выражения лиц моих «молодых» и успевших обернуться, я срубил в первую очередь. Вернее, я срубил только одного. Второй едва меня не достал: серое лезвие секиры мелькнуло в сантиметре от моей щеки. Отличный удар, «спрятанный», из-за спины, с разворотом, восходящий… Но удачу в бою никто не отменял, и удача была — за меня. Первому драккару удалось наконец развернуться вдоль нашего борта. Корабли сошлись бортами, палуба вздрогнула… И мой противник промахнулся.

А я — нет. Но промедлившая Смерть дохнула мне в лицо стужей, и я увидел моего Белого Волка, вальяжно лежащего на борту кнорра, свесив почти до палубы мощную лапу и пушистый снежного цвета хвост.

И мир превратился в сказку.

В дивную сказку, где капли крови казались рассыпающимися рубинами, сошедшиеся в смертельном бою — танцорами, а борт драккара — мостом между водой и твердью. Я побежал по этому мосту, без малейшего усилия удерживая равновесие, и мой Вдоводел так же легко и непринужденно скользил в воздухе, касаясь чужих людей, которые желали смерти мне и моим друзьям. Рубиновые капли веером слетали с клинка, а я грациозно, как заправский танцор, уклонялся от тянущегося ко мне острого железа. И это было нетрудно, потому что я кружился в танце, видел всё вокруг и предугадывал каждое движение.

В какой-то момент вокруг меня стало слишком тесно, и удерживаться на борту я уже не мог, потому, дважды уколов поверх щитов, вспрыгнул на плечи убитых (никто не остается в живых после таких ран), но еще стоявших на ногах, перелетел на палубу… И снова оказался в тесноте. На этот раз — среди своих и чужих. Я легко узнавал чужих, потому что они были чужими, и коснулся Вдоводелом еще двоих, а затем, будто сквозь пелену, услышал, как меня зовут, развернулся и тремя прыжками оказался там, где нужнее. Там, где рубили моих людей. И те, кто рубил (их было трое), тут же прекратили это и попытались уйти от меня. Но они были так медлительны, что я… Мир стал обычным. Я едва не застонал от разочарования. Белый Волк ушел.

И я остался один на один с тремя норегами, чувствуя при этом, что силенок во мне достанет, может быть, на пару хороших ударов.