Читать книгу "Твоя очередь умереть - Кирилл Казанцев"

— Присоединяюсь, — проворчал Ильич. — Он решил нас отравить.

— А чё сразу я-то? — возмутился Коляша. — Руки мыть перед едой не пробовали? Вон — Капитан помыл и не жалуется!

— Жалуюсь, дорогой, жалуюсь, — вздохнул Максим. — На эту тему мы с тобой еще поговорим… Так, все внимание, граждане пираты! — хлопнул он в ладоши. — Не спим, работаем! Тащим «перевязочный» материал, не забываем, что в трюме дожидается масса работы!

Со стоном поднялся невысокий мужчина — опухший, маска вместо лица. Глаза бессмысленно блуждали. С головой он не ладил и в пространстве не ориентировался. Он сделал пару шагов, но между ногами что-то распухло, мешало ходить. Ноги подкосились, он повалился. Победители переглянулись и пожали плечами.

Товарищи трудились, «мумифицируя» изувеченные тела. А Максим, загадочно ухмыляясь, добрался до софы, схватил торчащую из-под нее конечность и выволок на белый свет окровавленного господина с орлиным носом. Господин подполковник представлял собой неважное зрелище. Остатки челюсти вдавились в череп и требовали замены. Гематомы и синяки цвели по лицу, нос как-то странно свернулся. Он посвистывал дырочкой в боку, ноги разъезжались. Из распоротой раны под глазом сочилась кровь. Максим стащил с себя маску, схватил господина за ершистый бобрик и приподнял ему голову. В глазах подполковника Мишарина отсутствовал разум. Но что-то там зажглось, когда он понял, кто стоит перед ним. Задрожала расчлененная губа, он прошептал — словно рожал через горло:

— Сволочь…

— Приятно познакомиться, Олег Денисович, — радушно осклабился Максим. — Вы узнали меня, и незачем объяснять, за что вы подвергаетесь телесному наказанию. Надеюсь, государство приобретет вам инвалидную коляску? — Он ударил пяткой по дрожащей коленке — та хрустнула, подполковник взревел, а Максиму пришлось обнять его, чтобы не упал. Он врезал по второй челюсти, по глазам, по ребрам, швырнул на кровать безжизненный кусок человеческой плоти.

— Фу, совсем испорченный, — поморщился Ильич.

— В стирку, — презрительно объявил Максим.

— А допросить мы, кстати, можем вот этого. — Ильич поддел носком связанного мужчину — того, что делал смешную попытку уйти на своих двоих. — Верно, Григорий Николаевич?

У пленника блуждали глаза, он вяло шевелил губами.

— Рыба, — засмеялся Угрюмый.

— Хорошая ночка, Григорий Николаевич? — ехидно осведомился Ильич. — Не обрыбилось вам сегодня, ну что ж, бывает.

— Не понимаю, о чем вы, — прошептал избитый субъект. — Я не Григорий Николаевич…

— Надо же, оно разговаривает, — удивился Угрюмый, — И пиджачком по ходу прикидывается.

— Он думает, что маска плюшевого пледа его маскирует, — усмехнулся Ильич. — Представляю, капитан — Шумский Григорий Николаевич, доверенное лицо и помощник господина подполковника. Правая рука и левая половина мозга. Сдержанный, интеллигентный, но, между нами говоря, редкая сволочь. Держу пари, он знаком с планами своего босса.

— Я ничего не знаю… — спотыкаясь, промямлил «потерпевший». — Вы еще поплатитесь… — и забулькал что-то невразумительное.

— А чего с ним тереть? — проворчал Макар. — Какое-то утопическое у меня настроение — может, утопим его?

— Ага, сейчас случайно ликвидируем, — оскалился Угрюмый, примеряя гвоздодер для удаления глаза. — Какой с него понт? Все равно пойдет чесать по бездорожью, объявит туза за фигуру, прикинется незнайкой, вся фигня… Кто за смертную казнь, мужики?

Потерпевший задергался — он был еще не в том состоянии, когда жизнь и смерть кажутся равновеликими.

— «Смертная казнь» — это тавтология, — сообщил Фаткин, всовываясь с палубы в надстройку. — Если казнь — то по-любому смертная. Я чего пришел-то, Капитан? Нам с Сестрой определенно кажется, что шашлык в трюме хорошо промариновался, можно готовить.

— Отлично, — кивнул Максим. — Ты и ты, — кивнул он Ильичу и Угрюмому, — остаетесь здесь, и через три минуты этот соловей обязан петь. Можете оскопить его, затылок на глаз натянуть — все меры хороши, если приводят к результату. У нас еще остался «перевязочный материал»?

В трюме пряталась дюжина хорошо экипированных бойцов. Вернее, раньше пряталась. А теперь она страдала…

— Выходить по одному! — сообщил Максим, приподнимая крышку. — Оружие оставляем в трюме, проносить с собой категорически воспрещено! При малейших признаках неповиновения забрасываем трюм боевыми гранатами! Кого не порвет, тот потонет. Вопросы? По одному, я сказал, не толкаться!

Предусмотрительно укрылись в «складках местности». Вылез самый смелый — чихающий, кашляющий. Метнулись двое — один ногой захлопнул крышку, способную выдержать попадание небольшой авиабомбы; второй треснул боевика по затылку казенником и сбил с ног. Трое принялись его вязать, заматывать рот.

— Вот по такому алгоритму и действуем, — сказал Максим, глянув на часы. — Пара минут на каждого… Ё-мое, полчаса провозимся. Макар, выводи второго простуженного…

В разгар процедуры явились Ильич с Угрюмым, сообщили приятную новость. Завтра днем, примерно в пятнадцать часов, у господина Мишарина назначена встреча с господином Колывановым — четвертым фигурантом, занимающим должность мэра Фиоленсии. Последние четыре дня Колыванов пребывал в Сочи — совмещал деловые переговоры с потенциальными инвесторами со светскими раутами и прочими признаками роскошной жизни, в том числе посетил сочинский кинофестиваль и потолкался в окружении президента, отдыхающего в «Бочаровом Ручье». Завтра утром в сопровождении респектабельной свиты яхта Колыванова выйдет из сочинского порта и возьмет курс на Фиоленсию. Встреча в данном квадрате будет как бы случайной. Господа желают пообщаться вне Фиоленсии, где их действия могут контролироваться. А респектабельная тусовка станет прикрытием. Похоже, мэр и «шериф» собрались заключить сепаратный договор — втайне от Барского. Суть затеянного пираты не уловили — шантаж одного из подрядчиков Олимпийской стройки, угроза уголовного преследования… не суть. Двое собрались срубить деньжат, а заодно подставить Барского, который им порядком надоел. О неприятностях Гарбуса и Бахметьева Колыванов, очевидно, в курсе, но не связывает их с неким Кавериным — иными словами, не видит угрозы собственной жизни. Поэтому броненосец его сопровождать не будет. Стандартная охрана.

— Всё сходится просто чудно, — заключил Ильич. — Место встречи нормальное — здесь суда не толкаются. Одно напрягает: судя по всему, перед встречей Колыванов и Мишарин будут созваниваться. Один не ответит — второй насторожится. Придется оживлять твоего обидчика, Максим, и приставлять ему нож к горлу. И пусть попробует удачно не выступить.

— Какая гадость, — поморщился Максим. — Ладно, оживим.

Аврал на обоих судах! «Комплексная уборка»! Все-таки ночь, еще и поспать надо! Никому не стоять, все должны носиться, как палубные истребители! Собрать оружие! Всех повязанных — обратно в трюм! Никого не убили — да здравствует гуманизм во избежание пожизненного срока! Он лаконично отдавал приказы, словно всю жизнь трудился на руководящих должностях. Притереть «Пенелопу» к борту «Мекония», скачать горючее, заполнить соляркой все резервные баки! Проверить воду в танках, если мало — то добавить! Двадцать минут на разграбление судна! Но это не значит, что волочь надо все, включая зеркала и тумбочки! Деньги, драгоценности, оружие, боеприпасы… «Меконий» не громить — чтобы никаких внешних повреждений! Ладно, демоны морей и океанов, он лично приведет сюда «Пенелопу»! Подельники поднимали из трюма оружие, Ильич, отдуваясь, волок скорострельный пулемет — вроде небольшой, но такой тяжелый! «Стареешь, Ильич, — ухмылялся Макар. — Он же не весит ничего». «Ага, ничего… — надрывался Ильич. — Просто Дюймовочка…» Где-то возмущалась Бобышка. Стонали раненые. Трещала лестница, по которой Угрюмый с матами и прибаутками тащил что-то тяжелое. Дорвались, разбойнички. Максим покачал головой и прыгнул в воду с массивного планширя, обрамляющего верхнюю часть фальшборта…