Читать книгу "Свинцовая ломка - Максим Михайлов"

Увлеченный своими мыслями я чуть было не налетел на остановившегося в дверях, поправляя висящий на плече кофр, Фиму. Тот недовольно зашипел, особо напирая на то, что глаза надо при ходьбе держать открытыми, даже если спишь на ходу. Я что-то беззлобное ему ответил, похлопав дружески по плечу. Не хотелось сейчас переругиваться, пусть даже и в шутку. Не то было настроение. Фима кажется тоже это почувствовал, потому что быстренько ворчать прекратил. Рауль тем временем уже открывал водительскую дверцу лихо припаркованного прямо на тротуаре защитного цвета армейского «уазика» со снятым брезентовым тентом. Машина была, судя по всему, видавшей виды, посеревшей от пыли и какой-то потрепанной, что неизбежно проявлялось в неприметных на первый взгляд мелочах: продавленных и кое-где продранных сиденьях, облупившейся краске, царапинах, стершихся металлических шильдиках под ручками и кнопками на торпеде…Однако против ожидания, завелось это чудо техники легко, с пол оборота, фыркнуло, чихнуло простужено и ровно затарахтело мотором. Рауль обернулся к нам, не сговариваясь устроившимся вдвоем на заднем сиденье, и заразительно улыбнулся.

— Ну что, путешественники, поехали?

— Куда ты нас решил отвезти? — поинтересовался Фима. — Нам надо прямо на передний край. В окопы.

— Туда и поедем, — заверил его Рауль. — Давно пора в газетах напечатать фотографии наших героев. Рассказать всему миру, что здесь творится, а то грызуны уже совсем оборзели.

— Грызуны? — Фима недоуменно глянул на нашего водителя.

— А! — хлопнул тот себя по лбу растопыренной пятерней. — Вы же не знаете! Это мы так между собой грузинов прозвали. А что, похоже выходит… Грузин — грызун… почти одно и то же…

Фимой не сдержавшись хихикнул:

— Действительно, забавно выходит, надо будет запомнить на будущее, блеснуть при случае эрудицией.

— Ну, а я что говорю?! — вновь сверкнул улыбкой водитель. — Ладно, поехали!

«Уазик» резво поскакал вперед, по залитым солнечным светом блестящим тенистой зеленью деревьев улочкам. Из центра мы выбрались довольно быстро, многоэтажные дома все чаще разбавлялись частной застройкой. Хотя надо сказать частный сектор тут выглядел довольно богато, дома в основном двухэтажные, добротные, с обязательными внутренними двориками обнесенными высокими глухими заборами. Через заборы тут и там перевешивались ветки фруктовых деревьев, плети декоративного винограда, еще какие-то незнакомые мне ползучие растения, создавая эффект благодушного покоя и умиротворенности, рождая в памяти образы тихих помещичьих усадеб на берегу неспешных рек, фантазийных беседок, праздности и достатка. По-крайней мере у меня были именно такие ощущения. Однако мирные пейзажи довольно быстро закончились.

Завернув на мигающем желтым светом нерегулируемого перекрестка светофоре, мы оказались совсем в другом районе. Обшарпанные, облезлые хрущевки будто сдавили узкую полоску асфальта с двух сторон, практически не оставив места для тротуаров, нависли закрывая своими уродливыми телами небо. Здесь уже отчетливо чувствовалось грозовое дыхание происходящих в городе событий. Оно было повсюду, в наглухо зашторенных давно не мытых окнах, в настороженных взглядах редких прохожих, в заложенных полиэтиленовыми мешками с песком входах в подвалы домов…

— Сюда часто грызуны стреляют, — подтвердил мои предположения наш водитель. — Сейчас сами увидите, справа дом будет. Я покажу.

И он действительно нам показал. Не знаю какой снаряд или ракета может произвести подобные разрушения. Но у пятиэтажки с правой стороны дороги, просто отсутствовал угол. Будто кто-то взял и срезал ножом кусок слепленного из пластилина игрушечного домика. Причем срезал не весь сверху донизу, а только в середине. На уровне второго и третьего этажа угол дома был начисто выбит, обвалившиеся расколотые кирпичи, неровной горкой лежали внизу. В черную зияющую прореху бесстыдно просвечивали стены с веселенькими голубыми обоями. На втором этаже даже был виден колченогий обеденный стол и рядом с ним опрокинутый стул. Интересно, что сталось с хозяевами этих квартир? Где они теперь? Были ли они дома в тот момент, когда грузинский снаряд ударил в стену обрушив ее? Мы с Фимой пораженно молчали, не в силах оторвать глаз от этой картины, а Рауль продолжал рассказывать:

— Такое здесь часто бывает. Два дня назад мина пробила крышу и два перекрытия насквозь и так и не взорвалась. Теперь люди живут, а у них в полу дырка, можно в любой момент вниз заглянуть, посмотреть, что там соседи внизу делают. Прикольно, правда?

— Ага, обхохочешься, — замогильным голосом отозвался Фима.

Похоже утреннее бодрое расположение духа от увиденного здесь начало его стремительно покидать.

— Если не верите, я вас отвезу. Сами посмотрите, — неверно истолковал мрачный тон фотографа Рауль.

— Нет, нет, мы верим, конечно. Поехали, не стоит задерживаться, — поспешил я отказаться от заманчивого предложения.

— Люди бояться оставаться в городе. За семьи свои бояться, за детей, — плотно сжав губы в тонкую суровую складку, говорил меж тем Рауль. — Нет, мужчины наши ничего не бояться. Надо будет, мы грызунам быстро покажем их место. Не раз уже показывали. Но вот за жен, за детей страшно. Все стараются сейчас семьи в Россию отправить, если родственники там есть, вообще хорошо. Но даже если родственников нет, тоже отправляют. Так все равно безопаснее. Здесь с каждым днем все хуже. Не кончится это добром. Но если что, грызунам тут ничего не обломится, разве что такие шикарные п… какими они уже давно не огребались.

Меж тем мы проскакиваем очередной дом, и я замечаю на месте одного из оконных проемов четвертого этажа дыру с черными оплавленными краями и неровно торчащими вокруг обломками кирпичей. Почему-то я сразу понимаю, что причина отнюдь не возникший по неосторожности хозяев пожар. Вскоре дома кончаются, обрываясь несколькими одноэтажными халупами, не то дачами, не то кошарами для скота, но явно уже не пахнущими жильем, заброшенными, запустелыми. Все, город кончился. С лихим визгом тормозов, взметнув в воздух целую тучу пыли наш железный конь, сворачивает на ухабистую проселочную дорогу.

— Так ближе добираться к постам, — поясняет наш проводник вцепившись в дергающийся руль. — Чуть-чуть потерпите, через десять минут будем уже на месте.

Ничего ответить ему ни я, ни Фима не можем чисто физически. Болтанка такая, что даже вцепившись обеими руками в стойки машины, все равно рискуешь вылететь на особенно душевной колдобине. Стоило бы, наверное, сбросить скорость, а то неровен час и впрямь гробанемся.

— Шеф, нельзя помедленнее? Аппаратуру растрясешь! — ору я перегнувшись через спинку переднего сиденья, пытаясь перекричать рев мотора и свистящий в ушах ветер.

— Нет, — машет из стороны в сторону лохматой башкой Рауль. — Тут уже грызуны нас видят. Обстрелять могут. Вон слева холм! Там у них наблюдательный пункт и минометная батарея с той стороны ската.

Вот так вот! Теперь мне уже больше не кажется, что нас трясет так уж невыносимо, положа руку на сердце, скажу, что можно было бы даже прибавить. А то плетемся, как черепаха, а на холме, возможно уже наблюдает за нами в бинокль корректировщик с минометной батареи, прикидывая, на каких установках прицела нас вернее накрыть. Суматошные мысли запрыгали в голове в такт ухабам, то взмывая вверх, то проваливаясь стремительно, как на американских горках. А ведь грузинам в самый раз грохнуть сейчас по нам минометами. Они же оттуда не видят, кто едет в машине, а по армейским понятиям «уазик», это всегда привилегия начальства, так что чем не заманчивая цель? Чертов проводник, надо было заранее предупредить, пошли бы пешком. В жопу такие удобства, ничего страшного, не постирались бы ноги и не отвалились, тут всего-то километра три. Еще несколько минут я отчаянно проклинал и собственное легкомыслие, и коварство Рауля неизвестно из каких соображений рассказавшего нам об опасности слишком поздно, и Фиму соблазнившего меня на эту поездку. Фиму особенно, пусть бы урод засунул себе эти баксы… в ухо! Да, именно туда! На черта они нужны, если из-за них можно потерять жизнь? Небось на тот свет-то их с собой не заберешь. Вот сейчас, вот именно в эту самую секунду грузинский наблюдатель там на высотке с плоской, словно ножом срезанной вершиной, удивленно отнимает бинокль от глаз и тянется к гарнитуре стоящей рядом рации, чтобы передать на батарею координаты засеченных целей. Господи, ну пусть он нас не заметит, пусть у них не окажется мин, или заклинит разом все минометы. Ну сделай так, чтобы они по нам не стреляли! Ну что тебе стоит!