Читать книгу "Красный свет - Т. Джефферсон Паркер"

Торнтон умолк и отвернулся к окну. Мерси задумалась о том времени, но вспомнить почти ничего не смогла, потому что тогда ей было всего четыре года. Смутно припомнила длинные волосы, поднятые в виде буквы V пальцы, наркотики. Множество острых материалов на телеэкране: война, Никсон с вечной щетиной на лице, Киссинджер с глазами ищейки. Ей нравились фильмы «Развязная команда» и «Миссия невозможна». Роуэна и Мартина она почти не понимала, хотя ее родители постоянно смеялись во время их передачи. Мерси помнила мать в коротких, обнажавших ноги юбках, Кларка с короткой стрижкой и узкими галстуками. Помнила несколько политических собраний, на которые они ходили, – фильмы о трагедии Латвии, Литвы, Эстонии, Конго, Кубы, о коммунистах в ООН.

Салли Торнтон внесла два подноса и сняла с них салфетки. На подносе Мерси было изображение пикника по случаю Дня независимости Америки, с флагами, арбузом и бегом парами, где нога одного бегуна связана с ногой другого. Завтрак был обильным, сытным, как и нравилось Мерси. Она превращала еду в мышцы в спортзале.

– А Патти Бейли? – спросила она, когда Салли ушла.

Торнтон взглянул на нее и пожал плечами:

– Всем было наплевать. Газеты не поднимали особого шума по поводу этого убийства. Шериф Оуэн не прилагал всех сил, как обычно, когда убивали значительных людей. Награды назначено не было, дополнительных детективов не привлекали. Обыденное дело.

Для Мерси не существовало обыденных дел. Она принимала все близко к сердцу, что полицейским делать не положено. Не столько из-за жертв, сколько из-за преступников. Отношение к ним у нее было очень личным. Мерси хотела добиться для них справедливого суда, потом смертной казни или пожизненного заключения. Это было скверной чертой, и она это сознавала. Ненависть – дурное горючее, но горит оно жарко и долго.

Торнтон подался вперед:

– Мне нравится здесь. Чистый воздух, рыба в озере. Но сельская жизнь сейчас изменилась. Люди думают только о себе, стараются побольше заработать. Все коммивояжеры – мужчины и женщины в деловых костюмах. Однако проблемы не столь значительны, потому и телепередачи лучше. Чувствуются закон и порядок.

Мерси задумчиво произнесла:

– Во вторник вечером убили женщину. Я твердо намерена найти подонка, который ее застрелил. Проблемы для меня остаются прежними. Я занимаюсь своим делом.

Торнтон улыбнулся. Мерси не заметила в его улыбке ничего снисходительного или насмешливого.

– Правильно. Надеюсь, Обри Уиттакер не станет вашей Патти Бейли. Уверен, вы не будете сидеть на крыльце располневшей, ушедшей в отставку, как я, а какой-нибудь умный, молодой полицейский будет интересоваться, почему вы не нашли убийцу.

– Рэй, я вовсе не хотела вас обидеть.

– Обидеть? Думаю, вы установите истину, юная леди. Вот если не сделаете этого, буду обижен.

– Непременно установлю.

– Послушайте. Я тут звонил по телефону... Бейли была близка с сестрой, и мы поддерживаем с ней отношения. Она может сообщить вам кой-какие интересные сведения, но большинство их уже не принесут нам пользы. Она с вами поговорит. Живет она в горах, в Риверсайде. Вот ее адрес.

Торнтон вложил листок бумаги в досье и отдал Мерси папку.

– Телефон на кухне.

* * *

Мерси ехала по горной дороге, почти все время на первой или второй скорости, в слепящем сиянии позднего утра. Выпила кофе на стоянке для грузовиков, прочитала газеты, понаблюдала, как телеги тащатся с грохотом туда и сюда, просмотрела синюю записную книжку.

И вписала туда: «Всем было наплевать... отнеслись небрежно... так относятся, когда это выгодно. Кому?»

Она позвонила домой и на работу, чтобы прослушать поступившие сообщения. Майк позвонил ей домой еще до ее отъезда, но, услышав его голос, Мерси выключила автоответчик. Суть заключалась в том, что он очень сожалеет и стыдится... Он оставил ей сообщение на работе и еще два дома. Голос Майка был такой, будто он вот-вот расплачется. Слушая его, Мерси одновременно испытывала жалость и ярость. Но под этими предсказуемыми эмоциями таилось нечто худшее. Она чувствовала, как ее уважение к Майку быстро исчезает.

«С ней мне хотелось делать все то, что я хотел делать с тобой. Но я держат эти желания под контролем полностью, на сто процентов».

«Тогда почему же ты устроил такую неразбериху?» – подумала она.

Эван О'Брайен, эксперт, оставил Мерси сообщение на работе. Он хотел поговорить по важному делу.

* * *

Черил Дэвис была сестрой-двойняшкой Патти Бейли, пятидесятипятилетней смуглой шатенкой с красивым лицом и хорошей фигурой.

– Беда в том, – сказала Черил, – что полицейские не поняли – Патти изменилась.

Мерси спросила, каким образом.

– Она больше не ездила с теми бандюгами. Не путалась с наркоторговцами из Лагуны, потому что они расплачивались только наркотиками. Наркотики ей были не нужны – были нужны деньги. Вот почему детективы ничего не добились. Они расспрашивали не тех, кого надо. У Патти появились другие клиенты, и вскоре ее убили.

– Какие клиенты?

– Более высокого уровня. Бизнесмены. Политики.

Мерси задумалась.

– Это серьезная перемена.

– Патти была честолюбивой. Сержант Рейборн, Патти была жуткой хвастунишкой, но иногда говорила правду. И рассказывала мне, что обслуживает влиятельных людей. Элиту, сильных мира сего. Это придавало ей значительности. Нет, фамилий она не называла. Патти была сдержанной... в этом смысле. Да и фамилии мне бы ничего не сказали, потому что я жила тогда в Ки-Уэсте. Это совсем другая история, но мы много переписывались. Она любила писать письма. Я тоже.

Черил Дэвис тихо вздохнула и опустила голову. На ней был толстый вязаный свитер. Жила она в типовом доме неподалеку от Тайлера, построенном, предположила Мерси, примерно в то время, когда ее сестру убили. Тогда строители не особенно заботились об изоляции. В углу гостиной стояли три картонные коробки с рождественскими украшениями. Мерси обратила внимание, что развешивать их еще не начинали.

– Меня очень расстраивало то, – продолжила Черил, – что я не сумела помочь. У меня были письма. Когда я поняла, что детективы допрашивают прежних друзей Патти, прошел уже год. Я дала им копии писем, но, честно говоря, думаю, они уже занимались другими делами. Да и все равно, письма ее были претенциозными, уклончивыми, как и она сама.

– Я очень сожалею о случившемся, – промолвила Мерси. – Мне больно за вас.

Хессу это понравилось бы, подумала она: человек сочувствует другому или хотя бы делает вид.

Черил Дэвис утерла слезу бумажной салфеткой, которую комкала в руке.

– Дайте мне что-нибудь, – попросила Мерси, – способное помочь в расследовании.