Читать книгу "Когда людоед очнется - Доминик Сильвен"

— Постой. Ты думаешь то же, что и я?

— Что товарищи Брэда сговорились поймать убийцу Лу Неккер.

— Похоже, майор Дюген влип в историю. Слишком много народу охотится на его территории. Решительно настроенный комиссар полиции в отставке, надоедливая массажистка-стриптизерша…

— И все садовники Парижа.

— Да помогут ему Будда, господин Кришна, Юпитер и весь сонм римских богов, ибо путь его будет усеян не розовыми лепестками, а шипами.

— Ты это сама придумала?

— Да. Хотя с этим вторым дыханием сегодня ночью я себя не узнаю…

* * *

Саша Дюген обнаружил жену в ванной. Она заснула, прислонившись к ванне, с косметической маской на лице. Маска растрескалась, словно земля Сомали. Он потряс ее за плечо.

Наконец она проснулась, взглянула на него, не узнавая, а потом улыбнулась. Улыбка тут же превратилась в гримасу. Она забыла о стянувшей кожу маске. Поднявшись, она ополоснула лицо.

— Я отключилась, Саша.

На носу у нее остался светло-каштановый след. Он взял банную рукавичку и осторожно стер пятнышко. В памяти вдруг всплыла Ингрид, стирающая бумажным платком краску с его носа. Беатриса прижалась к нему. Он погладил ее по голове и вспомнил, как обнял ее впервые. Тогда она показалась ему маленькой и хрупкой, ее голова покоилась у него на груди. Их прервал телефонный звонок. Беатриса высвободилась и взяла телефонную трубку.

— Это тебя, Саша. Твой лейтенантик.

— Алло! Шеф! Простите за поздний звонок.

— Ничего страшного, Людовик.

— Только что звонил лейтенант Паркер. Мать Брэда Арсено, француженка, родилась в Жантийи в тридцать четвертом году. Она развелась с Джимми Арсено и вернулась во Францию. Последнее известное место жительства — улица Елисейские Поля. В Жантийи. После своей американской отлучки Ирен Морен вернулась к исходной точке. Но тут есть одна загвоздка.

— Да?

— В семьдесят пятом году она погибла в дорожной аварии.

— Завтра едем в Жантийи, Людовик. И еще раз браво, отличная работа.

Беатриса уже легла. Дюген поставил будильник, выключил свет и прилег рядом.

— Хорошие новости? — спросила она сонно.

— Неплохие.

— Я так рада за тебя… Это расследование поможет твоей карьере… Вот увидишь… Именно то, что нам нужно…

Он подыскивал осмысленный ответ, но так ничего и не придумал. Она погладила его по животу, как нередко делала засыпая, и отвернулась к окну.

— Спокойной ночи, милый.

— Спокойной ночи, Беатриса.

19

Ингрид решила надеть узкое прямое платье очень светлого розового оттенка и лиловые перчатки. Платье будет прекрасно сочетаться с белоснежным боа, которое ей одолжила Карлота, стриптизерша с Ямайки. Она задумалась перед коллекцией нижнего белья и остановилась на стрингах и бюстгальтере цвета фуксии и подвязках более насыщенного тона. Затем выбрала серебристые босоножки на прозрачной платформе — они напоминали о теплом дожде над лепестками магнолий.

Ингрид напудрила все тело, чтобы кожа как можно лучше гармонировала с платьем, и оттенила грудь блестками. Она загримировалась, приклеила серые накладные ресницы и накрасила губы сиреневой помадой. И наконец надела платиновый парик и пригладила локоны, так что они обрамляли ее лицо шелковистыми волнами, гладкими, как поверхность пруда на закате солнца. Она посмотрелась в зеркало. Чего-то не хватало. Подумав, она обратилась за советом к костюмерше Мари.

Мари помогала Кейт закрепить крылья бабочки. Но согласилась подыскать для Ингрид желанную деталь. Американка развернула ткань: она оказалась точно того же оттенка, что и водяные ирисы. Ингрид завязала ее вокруг талии наподобие японского оби.

Затем она предупредила звукорежиссера об изменении в программе. Она не будет танцевать под музыку Мисси Эллиот. Ей нужны «Братья Невилл», а точнее, «Yellow Мооn». Лоран подобрал то, что она хотела.

— Ты сегодня другая, — сказал он.

— О чем ты?

— Обычно ты красивая, как ведьма перед шабашем, но сегодня ночью…

— Что — сегодня ночью?

— Ты напоминаешь мне какой-то цветок. Большую лилию.

— Этого я и добивалась, Лоран.

По пути ей попались Карлота и Джульет, новенькая из Майами, они похвалили ее костюм. Ингрид приоткрыла занавес. Синди заканчивала выступление, в одних туфлях она извивалась под музыку Марвина Гэя. «Калипсо» был переполнен. Прожекторы светили на сцену, так что лиц Ингрид не различала, но она могла судить по силуэтам и шуму в зале. Свет погас, зал взорвался аплодисментами, криками, свистом. Мари накинула на плечи Синди белый фирменный пеньюар «Калипсо». Раздались первые такты «Братьев Невилл»:

Yellow moon, yellow moon,

Why you keep peeping in my window?

Do you know something I don't know?[16]

Затем раздался голос Фабриса. Он объявил гвоздь программы «Калипсо»: Габриеллу Тижер Пламенную. Ингрид зажмурилась, потом шагнула на сцену и оказалась в саду наслаждений. Белесый свет превратился в источник, бьющий из скал. Жаркое солнце Луизианы уже коснулось ее кожи. Запах тины, крики попугаев и стрекотание кузнечиков довершили картину. Она протянула руки к мясистым лепесткам магнолий и, словно бальзам вечности, вдохнула их сладковатый запах, приблизилась к пруду. Медленно она развязала оби, думая о водяных лилиях в Магнолия-холле.

И почувствовала, как дрожь пробежала по залу.

Yellow moon, can you tell me,

If the girl's with another man?[17]

Она приподняла тяжелую шевелюру, чтобы легкий ветерок погладил ее затылок. И медленно, словно капля воды скатилась по лепестку кувшинки, стянула перчатку.

Oh yellow moon,

Have you seen that Creole woman?

You can tell me,

Now ain't you a friend of mine…[18]

* * *

Ингрид снова натянула шорты и майку, надела пробковые сандалии «биркенсток» и убрала кусок ткани в шкафчик Мари. С сумкой через плечо она в унынии вышла на площадь Пигаль и убедилась, что на остановке такси собралась очередь. Ингрид решила добираться до дома пешком. Ночь теплая: она спустится по улице Нотр-Дам-де-Лоретт к Монмартру и дойдет до Сен-Дени по Рише и Птит-Экюри.