Читать книгу "Зона будущего. Прыжок в Секунду - Сергей Вольнов"

Здесь же я в разговорном английском успел поднатореть, это да. «Если зайца долго бить, он в конце-то концов научится зажигать спички». Но другие иностранные «лэнгвичи» я в своем арсенале имел постольку-поскольку, в недостаточно серьезном объеме. И было бы очень досадно, окажись вдруг, что моя ненаглядная гостья не изъясняется по-английски. Лучше и не питать надежды, что она разумеет по-русски, по-украински или по-белорусски, или на крайний случай лопочет по-сербски-польски-чешски-словацки-болгарски. Пришлось бы на первых порах объясняться жестами и гримасами. Ну, ничего, не беда, хотя жаль. Было бы с кем говорить, а способ отыщется. Испанский, французский и немецкий я по ходу тоже немного освоил, куда деваться было… даже на китайском несколько словечек помню.

Повторил я свой вопрос по-русски и снова, четко и раздельно выговаривая слова, по-английски. Никакой ответной реакции. Меня определенно ни в грош не ставили. В сложившейся ситуации. Если, конечно, вообще изволили понять, что я сказал.

Она не отвечала.

Пожав плечами, я ткнул себе в грудь указательным пальцем. «Коля», – произнес четко, внятно. Представился первым, значит. Вполне культурно. Оценит или нет? Она по-партизански отмалчивалась… «Ух, черт»! – не выдержал я и в сердцах воскликнул по-английски:

– Почему мне обязательно должна была попасться тупица?!

И тут по ее личику пробежала тень некоего понимания, осмысленности, скажем так. Она шмыгнула носом, и выраженьице ее личика больше не было похоже на маску идола. В эту секунду я осознал, что она прекрасно понимала все, что я говорил. До единого словечка.

«Ты сам кто такой?!» – вызывающим тоном вопросила она, и такими вот оказались первые слова, сказанные мне девушкой, которая… Впрочем, тогда я еще ни о чем не догадывался, понятия не имел, какое фантастическое совместное будущее ждет нас, хотя определенные планы невольно пытался строить. А кто бы на моем месте не?! После долгого периода абсолютного одиночества…

Спросила она на хорошем английском; хотя и с незнакомым мне акцентом выговаривая слова, но вполне грамотно. Я обрадовался как полоумный. Уже – контакт! Какой-никакой, но произошел. Великолепно, ура-а!

«Я местный, – заявил с полным на то правом. – Живу я здесь, живу».

И это была истина, самая что ни на есть. Избитая до почернения!..»

* * *

Местность нагоняла тоску и уныние. Десяток заброшенных деревенских домов утопали в блеклой зелени, простиравшейся до горизонта; грунтовая дорога, впрочем, была хорошо различима, словно ее поддерживали в пригодном состоянии постоянным топтанием. В пользу этого предположения свидетельствовали разнообразные следы, которые в изобилии усеивали грунтовку.

– Эх! – расчувствовался Большой. – Хорошо в краю родном, пахнет сеном и… понятно чем еще.

– Ты о чем? – спросила Маленькая.

– Эта природа… пейзаж. У меня на родине такие же, – произнес мужчина, набирая полные легкие воздуха. – Воздух такой же. Не знаю, что здесь могло стрястись, чтобы местность ухитрилась вдруг удостоиться клейма апокалипсиса, но…

Договорить он не успел. Его перебило переполошенное кудахтанье, исторгаемое множеством птичьих глоток, и винтовочные выстрелы вперемежку с громогласной забористой руганью. На русском матерном!

Из-за поворота выбежал бородатый пожилой мужчина с перекошенным от страха морщинистым лицом. Подобно метеору, он пронесся мимо Большого и Маленькой и буквально вспорхнул на крышу ближайшего домишки.

– Шта стоите, придурки?! Быро сюды, покуда курные не причапали!

Смысл сказанного был понятен без перевода только Большому, но многоголосое осатанелое кудахтанье неумолимо приближалось, и напарники, спохватившись, по-спринтерски рванули к мужику. С помощью его и поминаемой им какой-то там матери они влезли на крышу и распластались там, тяжело дыша. Очень вовремя – минуту спустя все пространство вокруг дома было покрыто злобно кудахтавшей биомассой.

Твари лишь отдаленно напоминали мирных домашних несушек. Их перья больше походили на чешую, на клювах-челюстях виднелись мелкие, но с виду острейшие зубки… Этих курообразных тварей скорее можно было сравнить с древними велоцирапторами, такими же стайными паскудниками, нападавшими скопом.

Вверх они лезть даже не пытались. Мутации, вероятно, затронули не только внешний вид, но и какие-то внутренние свойства. Монструозные выродки будто позабыли, что они где-то как-то являются птицами, и предпочитали исключительно передвижения в горизонтальной плоскости.

К счастью для людей, загнанных на крышу.

Дед, кряхтя и поминая «курных» недобрым тихим словом, распечатал пачку папирос и чиркнул спичкой. Большой медленно, вяло протянул ему руку, пробормотав на вошедшем в привычку английском: «Можно?»

– Шта? – переспросил мужик. – Ты по-русски, эта, ботаешь, не?

– Ага, ботаю, – только и смог проговорить Большой. Звучание просторечного, кондового «расейского» языка загипнотизировало его. Словно показалось настоящим чудом, негаданно обретенным там, где и близко не ожидалось.

– Ну дык шта выделываисси? На-ка, держи, болезный!

Медленным движением руки приняв в ладонь плоский картонный параллелепипед, Большой посмотрел на пачку, воскликнул: «“Беломор”! Ну надо же!» – и вышел из транса. Пальцами, трясущимися от вожделения, извлек папиросу, прикусил гильзу, щелкнул зажигалкой, прикурил и затянулся. С наслаждением вдыхая почти забытый прогорклый дым, он жадно разглядывал собрата по «заточению» на крыше.

Внешне дедуля напоминал бывалого партизана из советских фильмов про войну с фашистами – затрапезные штаны, тупоносые порыжевшие кирзачи, засаленный танкистский подшлемник, заскорузлый «куртофан», по сравнению с которым потертая куртка самого Большого выглядела суперновинкой из миланского бутика… И видавшая виды мосинская «трехлинейка», заброшенная за спину, охватившая ремнем растрескавшуюся от старости кожу куртки на правом плече.

– Хм, что за музейный экспонат? – удивился Большой.

– Эт моя верная боевая подруга! – ответил мужик, нежно поглаживая узловатыми пальцами щербатый приклад винтовки, выглядывающий с правого боку. – Не то шта энти новомодные лучевые пукалки…

– Лучевые? – переспросил Большой.

– Ваще, чепуха энто. С дедовским ружжом все-ка проще… Родимое же ж! И мутных валит надежно, так-от и фрицев валило.

Напарница Большого, не разумея, о чем мужчины говорят между собой, недовольно пискнула и ткнула старшего в предплечье кулачком.

– Что он говор…

– Потом переведу, – отмахнулся он и поддакнул деду: – Ну да, мне тоже как-то привычней оружие пулевое. Хотя я бы не отказался ознакомиться с каким-нибудь… э-э, лучеметом.

Старик покрутил головой и погладил свою верную винтовочку, этим жестом без слов еще раз выразив отношение к новомодным штучкам.

Хозяин трехлинейки, попыхивая дымком «беломорины», отвернулся и принялся наблюдать за мутированными курицами, заполонившими окрестность. Большой молча смолил свою папиросу, упорядочивая полученную информацию, чтобы сделать перевод для Маленькой. Она тем временем, дабы не отставать от коллектива, тоже думала о чем-то своем и ожидала.