Читать книгу "Последняя охота - Михаил Серегин"

Козел с вокальными данными! Свиридов вдруг вспомнил, в какое агентство устроилась Наташа. Если она сейчас скажет, что сделала это в отместку ему, только недавно хорошо покувыркавшемуся с тамошними платными красотками, он разобьет ей рожу. Плевать, что не по-мужски поднимать на женщину руку. Плевать, что он специально пил чай, а не водку, потому что боялся сорваться. Зато чтобы на чужую жену – его, Влада, жену – поднимался другой орган, не рука – это вполне по-мужски, да?!

– Пойдем, – процедил Свиридов.

Наташа закрыла за собой дверь спальни и, повернувшись к мужу, произнесла:

– Вот что, Владимир. Глазки ты на меня не пучь и губки не поджимай. Может, я и шалава, и стерва, и сука, и все остальное, что ты про себя в мозгу перебираешь… Только не я же убивала Рублева.

Влад вздрогнул, как будто к его телу приложили раскаленное железо. Меньше всего он ожидал услышать от Наташи… это! Все, что угодно, даже романс Михал Иваныча Глинки на стихи Евгения Абрамыча Баратынского или монолог на сакраментальную тему «До чего же довел ты меня, о проклятый!». Или даже истерический смех и анекдот из серии: «Ах ты, проститутка! Мне известно все!» – «Неужели все, дорогой?» – «Все!!!» – «Ну, хорошо. Значит, все. Какова длина Нила?»

Все, но только не это.

– Я же не виновата в том, что от меня потребовали двадцать пять тысяч за то, чтобы материалы на тебя прямым курсом не переправили в прокуратуру, – продолжала Наташа убийственно спокойным голосом. Только на виске ее трепетала голубоватая жилка. – Мне дали месяц и сказали, что ни при каких условиях не следует рассказывать тебе ничего. Но теперь… теперь выхода нет. Ты узнал слишком много, узнай и еще чуть-чуть.

Свиридов схватился рукой за горло, медленно опустился на кровать и тихо спросил:

– Кто этот козел?..

Михаил Иванович сидел на кухне и, горестно вжав массивную голову в плечи, механически скармливал коту ветчину, на которую дома, в Караганде, он не посмел бы и взглянуть из-за цен на этот продукт. Приехал, называется, в гости. Ну и семейка! Зятек все время за пистолет хватается, как в сериале про «Ментов», того и гляди, кого-нибудь пришьет. Бандитический хлопец, хотя и свой мужик. Дочка и вовсе оказалась проституткой. Кот – обжора и наглец. Да и сам он, Михал Иваныч, если судить здраво, – пьяница и раздолбай. Один Димка, внук, еще ничем не запятнал свою репутацию. И то лишь по малолетству.

Семейка!

Из спальни вдруг грохнул взрыв матерных ругательств, послышался глухой хлопок разбитого стекла, и Михал Иваныча как ветром сдернуло со стула. Со скоростью необычной для его габаритов и возраста Буркин домчался до двери спальни, едва разминувшись с испуганно выглянувшей из детской комнаты нянечкой Димы, и, задыхаясь, вломился к Наташе и Свиридову с определенной целью предотвратить членовредительство и смертоубийство.

И увидел совершенно неожиданную для себя картину.

На кровати, задыхаясь от душившего ее истерического хохота, валялась Наташа и царапала ногтями подушку. У стены сидел Свиридов. Да как сидел! Судя по всему, на него упала репродукция картины Шишкина «Утро в сосновом бору», и теперь он на правах одного из обозначенных на картине мишек просовывал свою голову сквозь дыру в полотне и растерянно хлопал ресницами.

У его ног валялись осколки разбитого цветочного горшка.

Михал Иваныч замер на пороге, тяжело дыша. Нет, тут все еще хуже, чем он думал. Они сошли с ума. Точно.

– Воло… Во-ло-дя! – корчась в истерическом смеховом припадке, выдавила Наташа. – Оно, конечно, Краснов мерзавец… Но зачем же картины портить?..

Михал Иваныч сел на пороге и, приложив руку ко лбу, завыл:

– Ой, е-о-о-о-о…

Свиридов снял с шеи импровизированное ярмо, то бишь картину Шишкина с испорченными мишками, и пробурчал:

– Ну и что – рукой взмахнул. Ничего смешного… Зацепил случайно.

Наташа приподнялась на кровати. Ее лицо стало серьезным. Понятно, что дикий смех был вызван только срывом натянутых нервов – разрядкой жуткого напряжения.

– Действительно – ничего смешного, – сказала она. – Особенно если учесть, что мне осталось чуть больше двух недель, чтобы вылезти из всего этого дерьма.

– Почему это – тебе? – жестко спросил Свиридов. – Не тебе… нам. Ты что, думаешь, я после того, что ты мне рассказала, буду сидеть и ждать, пока ты меня выкупишь или ко мне придут из прокуратуры?

– Вот я того и боюсь, что не будешь сидеть и ждать, – сказала Наташа. – Как же ты мог пойти на такое, а, Володенька?

Свиридов поднял на нее тяжелый взгляд, и она вспомнила его таким, каким он был в их самую первую ночь. И Наташе стало страшно.

– Кто ты? – выговорила она. – Ведь ты совершенно не тот, за кого себя выдаешь. Я давно подозревала, что ты скрываешь от меня свое прошлое.

– И настоящее – тоже, – отозвался Влад. Его лицо, искаженное было складками, разгладилось, и он, глубоко вздохнув, произнес: – Ну что ж, раз тебе так много известно, Натуля, я расскажу тебе все с самого начала. Все дело в том, что я никогда не служил в армии.

– Эк! – выговорил Михаил Иваныч, продолжавший сидеть на пороге, и сидел бы так еще невесть сколько, если бы Наташа не повернулась к нему и не сказала с раздражением:

– Папа, ты или туда, или сюда. И дверь прикрой. Тут не сказки для маленьких детей рассказывают, чтобы Димкина няня слушала.

– Сюда… – пробормотал Михал Иваныч. – И туда.

Но все-таки встал и дверь закрыл, а потом уселся с видом глубокой задумчивости на низкий пуфик и уткнулся лбом в сложенные лодочкой ладони.

– Значит, так, – медленно выговорил Влад, подходя к Наташе и садясь рядом с ней. – Ты меня это самое… прости. Я же ничего не знал. Правильно… Правильно ты говорила, что это я у тебя буду прощения просить. Только… только не…

– Не будешь? – с вызовом подхватила Наташа.

– Буду. Но не сейчас. Я тебе благодарен. Очень благодарен. Я в тебе не ошибался… когда подумал, что ты та, которая мне и нужна. Но только не время сейчас составлять идеальную пару и бороться за чистоту семейных отношений.

– Ты обещал рассказать, – напомнила Свиридова. – Рассказать правду о себе. Ты врал мне, когда говорил, что служил в армии, а потом вышел в отставку. Кто же ты на самом деле?

Свиридов, не глядя на нее, качнулся вперед, и в его руке невесть откуда появился пневматический пистолет, коих было раскидано по квартире чуть ли не два десятка. Влад глянул на стену, на которую только что села муха, и проговорил:

– А ты читала «Выстрел» из повестей Белкина?

– Ну, читала. Только при чем тут Пушкин?

– А при том, – сказал Влад и, почти не целясь, сухим выстрелом вогнал муху в плотные обои. – Стрелял он очень хорошо. – Свиридов повернулся к жене и, бросив пистолет на пол, добавил: – Почти как я. Я, Наташа, не охранник. Охранник – это для меня понижение по штату. Я – киллер.