Читать книгу "Щепки плахи, осколки секиры - Николай Чадович"

Левкины домыслы непонятно почему вызвали у Верки раздражение.

— Психолог ты недоделанный, — сказала она. — Тебе не в душах человеческих копаться, а горшки таскать в отделении для буйных.

Поскольку со сном Смыкова, предельно реалистическим и не допускающим никаких других толкований, все было более или менее ясно, перешли к обсуждению мрачной мистерии с ожившей карточной колодой. При этом все почему-то посмотрели на Лилечку, и она сразу покраснела. Да, ей действительно снились карты, но так точно описать все детали сна, как это сделал Лева, она не может. Дурные сновидения посещают ее уже довольно давно, а после того шуточного гадания на картах они стали регулярными. Но это только ее проблемы. Да, карты в тот раз легли плохо, такое иногда бывает, однако придавать этому какое-то тайное значение не стоит, хотя сама она почему-то набрала в голову всяких нехороших мыслей и поэтому мучается кошмарами.

— А нас в твоих кошмарах, значит… того… выводят за штат? Смыкова на части, Верку в пепел, а мне дырку в пузо. — Зяблик выглядел гораздо более хмуро, чем всегда.

— Нет, ну вы больные на самом деле! — едва не взвыла Лилечка. — Сон это, понимаете? Бред! Сумерки души! Я однажды сама себе лошадью приснилась. Неужели после этого у меня хвост должен отрасти?

— Если кого кошмары мучают, тот дома должен сидеть, — вежливо посоветовал Смыков. — Там хвосты во сне не растут, это уж точно. А здесь, как мы все убедились, сон явью становится. Явью! — Он постучал по доскам стола. — Еще слава Богу, что это не ваш сон.

— Мой это сон, мой, кто же отрицает, — заворочался на койке Зяблик. — Я как перенервничаю, всегда его вижу… Первая моя камера… Сколько я здесь горя поимел… Каждый гвоздь помню…

— И все? — спросил Эрикc у Цыпфа. — Больше вы ничего не видели?

— Устал я. Надоело. Вот и уснул. А ваш сон я, стало быть, проворонил?

— Это несущественно… По силе чувств и четкости деталей любой мой сон вряд ли может превзойти ваш. — Эрикc кивнул Зяблику.

— Вы полагаете, что хозяева создают призы из материализованных снов тех, кого хотят наградить? — уточнил Цыпф.

— Тут и обсуждать нечего. Хотя подходят они к этому вопросу весьма скрупулезно. Прежде, чем выбрать какой-то один сон, они перебрали и все остальные.

— И остановились на самом нейтральном.

— Да. По крайней мере, создавать реальность из кошмаров они не стали.

— Значит, поживем в тюрьме, — сказала Верка. — Или, как говорят некоторые, в кичмане. Хотя лично я бы выбрала кабинет Смыкова. Очень уж Левка его диван расхваливал.

— А чем тебе койка хуже дивана? — буркнул Зяблик. — Хоть упереться есть во что.

День, который они проспали почти целиком, близился к концу. Снаружи, в нескольких метрах от порога камеры, одновременно возникли две кормушки, похожие друг на друга, как зеркальные отражения.

— Война войной, а обед по расписанию, — довольный Смыков ухватил со стола миску, но не первую попавшуюся, а самую новую на вид.

Веселой гурьбой (одна Лилечка продолжала хмуриться) они вывалили наружу. Со стороны приз выглядел очень странно, то есть вообще никак не выглядел. Для постороннего наблюдателя, бредущего сейчас по просторам Синьки, его просто не существовало. В пустоте зияла распахнутая настежь дверь, через которую можно было заглянуть в камеру, — вот и все.

Цыпф обошел дверь вокруг и пожал плечами.

— Ничего! Чудо на чуде. Где же тогда наш приз находится?

— В каком-то другом измерении, — сказал Эрикс. — Пора вам уже перестать восхищаться здешними диковинками.

Тем временем страсти возле кормушки накалялись. Как ни рылись члены ватаги в своих карманах, а даже сухой корки не смогли обнаружить. Ведь в бой-то шли налегке, рассчитывая в скором времени вернуться назад. Поиски чего-нибудь съестного в разгромленном лагере будетляндцев тоже не увенчались успехом. Успевший вновь оголодать Барсик подобрал даже то, что могло считаться съедобным чисто условно, включая потухшие свечки. Оставалось надеяться, что бандиты, подстреленные Смыковым и Цыпфом в ночном бою, успели ожить и смыться куда подальше еще до того, как зверь занялся поисками пропитания.

— А табачком побаловаться не желаете? — предложил Зяблик. — Табачок от голода первое средство.

— Пошел ты со своим табачком знаешь куда… — отрезала Верка. — Первое средство от голода это жратва.

— Тут у меня есть кое-что. — Эрикс держал на ладони какую-то хреновину, размерами и цветом похожую не то на гранулу комбикорма, не то на высохшую куриную какашку.

Все уставились на нее, но взять в руки никто не решился.

— Не отравимся? — осторожно поинтересовалась Верка.

— Для нас с Барсиком это основная пища, — заверил Эрикс.

— Ну если так… — Верка, словно опасаясь подвоха, взяла гранулу двумя пальцами и поскорее бросила в ближайшую кормушку.

В тот же момент фиолетовая чаша оказалась наполненной до краев, и Эрикс, набрав целую пригоршню загадочного продукта, принялся с аппетитом хрустеть им.

Первым его примеру последовал Зяблик, в своей злополучной жизни не дегустировавший разве что тарантулов. Тщательно разжевав несколько гранул, он сказал:

— Вкус странный, но есть можно… Вроде как саранча, жаренная на ружейном масле…

— Ешьте, ешьте, — поддержал его Эрикс, набирая вторую горсть. — А не то сейчас зверь прибежит, и никому ничего не достанется.

Действительно, Барсик уже спешил на запах еды, волоча по невидимым складкам местности одновременно и хвост, и брюхо. Пока он языком, как совковой лопатой, жадно выгребал гранулы из первой кормушки, Эрикс привел в действие вторую. Цыпф сбегал за мисками, и ватага устроила ужин на свежем воздухе. Когда опорожненные кормушки, к вящему неудовольствию Барсика, исчезли, Смыков, удовлетворивший утробу, но отнюдь не любознательность, потребовал от Эрикса точный рецепт только что съеденной пищи.

— Я человек не привередливый и за всякой там кошерной едой не гонюсь, как некоторые, но хотелось бы знать, химия это или натуральный продукт, — сказал он важно. — А не то мне и водку из древесины подсовывали, и хлеб из отрубей, и даже мясо из сои.

— За абсолютную точность не ручаюсь, но тут есть масса полезных вещей. — Эрикс подкинул на ладони оставленную на завтра гранулу. — И мясо, и злаки, и витамины. Это собачий корм.

Наступила долгая неловкая пауза. Обстановку разрядила Верка.

— Вот и дошли мы до собачьей жизни, — сказала она. — Но если честно, я бы еще от одной мисочки не отказалась.

Следующую ночь они провели как цивилизованные люди — развалившись на панцирных сетках и завернувшись в синие солдатские одеяла. Единственное, что немного досаждало, — так это чрезмерное внимание клопов, которым тоже нашлось место в сновидениях Зяблика (Верка по этому поводу даже заметила, что способность забывать всякие несущественные мерзости — благодеяние, дарованное, к сожалению, не всем).