Читать книгу "«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный"

Но, как это часто бывает на войне, обстоятельства сложились иначе. Широко распахнулась двойная дверь, ведущая в полуподвальное помещение какого-то корпуса, выпустив неяркую полоску света, и оттуда повалила толпа вооруженного народа. Попадая в темень ночи, освещаемую лишь красноватыми бликами угасающего костра, они на некоторое время теряли возможность видеть. Их было много, слишком много, но теперь уже практически не было вариантов уйти незамеченными, и Седой скомандовал голосом:

– Панас! Огонь! Остальным – отход!

Все еще надеясь на военную удачу, Седой решил попробовать увести основные силы под прикрытием ударно-штурмовой группы.

Рассредоточенные по площадке разведчики Панаса тут же открыли огонь по «духам», постепенно отходя к корпусам института. Довольно скоро боевики сообразили, откуда ведется огонь, и те, кто выжил в первые секунды обстрела, успел упасть на землю, откатиться обратно в подвал, словом, уйти из-под огня, теперь палили вовсю, расстреливая пространство площадки.

Громыхая по асфальту гусеницами, на площадку влетела БМП. Резко развернув машину вправо, механик-водитель направил ее ко входу в подвал. Около полуосвещенного входа БМП резко встала, выстрелив в воздух облаком выхлопа. Водитель, еще не слыша звуков боя, оглушенный своим мотором и ограниченный углом обзора сквозь триплекс, не сразу сообразил, что встал как раз на линии огня. А когда увидел вспышки выстрелов и сообразил, что его машина находится в гуще боя, было уже поздно. Кто-то из разведчиков Панаса влепил ему под башню кумулятивный заряд РПГ. БМП, пропустив в свою утробу кумулятивный заряд, клюнула носом, подняв корму, и задымила. А затем вновь сработала привычка «духов» забивать технику боеприпасами под завязку. Машина на глазах вспучилась огненным шаром, который, взорвавшись, разлетелся вокруг брызгами кипящего металла, убивая и калеча…

Показавший из-за забора свой приплюснутый нос «КамАЗ» тут же получил аналогичный заряд в бензобак и вспыхнул ярким пламенем. Колонна боевиков встала. «Духи» резво покинули машины и стали обходить площадку с разных сторон, скрытые бетонным забором. Еще не сориентировавшись в ситуации, они действовали автоматически, блокируя подходы к полю боя, лишая разведчиков возможности маневра с их стороны, то есть со стороны улицы Красных Фронтовиков.

Тем не менее по одному, по два разведчики уходили с поля боя через узкий проход между двумя корпусами и, пересекая улицу Комсомольскую, растворялись в жилом массиве. Прикрывая отход братишек, последним уходил Панас. Уходил, когда надежды на спасение уже не было. Злые цепочки «трассеров» все ближе вгрызались в кирпич корпуса, а до спасительного прохода оставалось еще не менее 10 метров. Панас выщелкнул из окна приемника автомата пустой магазин и лихорадочно зашарил рукой по карманам «разгрузки». Все карманы оказались пусты, а распаковывать РД, где было еще 10 магазинов к «Валу», времени не было. Панас сдернул с плеча РПГ-18 и привел его в боевое положение. Резко развернувшись в сторону приближающихся «духов», он нажал клавишу пуска. Мощный заряд ударил точно в цель, разметав цепь нападающих и пробив значительную брешь в их рядах. Но стена, находившаяся за плечами разведчика, не пропустила реактивную струю, породив обратный динамический удар страшной силы, который обрушился на Панаса, буквально изломав его. Тело разведчика, словно тряпичная кукла, перекувыркнулось несколько раз по стылой земле и безжизненно замерло.

Закон разведки – своих не бросать. Отходившие перед Панасом Дрюня и Шива поневоле увидели вспышку реактивной струи, которая резко полыхнула в проход, обдав их жаром. Не сговариваясь, разведчики бросились обратно. Бывалые воины – они сразу поняли, что сотворил их командир. Он ведь прекрасно знал, что погибнет, что нельзя стрелять из гранатомета, если реактивной струе не обеспечен безопасный для стрелка выход, но сделал это. Сделал, чтобы дать возможность уйти остальным.

Разведчики, воспользовавшись замешательством «духов», подхватили тело Панаса за плечевые ремни разгрузки и, отстреливаясь с одной руки, резким рывком ушли в проход.

Преследовать их боевики не решились. Слишком наглядный урок они получили только что…

* * *

Разведчики собрались в каком-то дворе, укрывшись за рядом металлических гаражей-ракушек. В полной темноте, прерываемой редкими сполохами далеких пожаров, провели перекличку. Отозвались все, кроме Панаса, Дрюни и Шивы. Седой, не допуская даже мысли, что все трое могли погибнуть – слишком долго они были на войне, чтобы погибнуть в подобной стычке, – отправил им навстречу двоих разведчиков, а сам стал вместе с медбратом группы старшим лейтенантом Романенко оказывать помощь раненым.

Прислонившись спиной к проржавевшей стенке гаража, сидел бледный как мел прапорщик Дембицкий. Пуля попала ему в бедро, зацепив артерию. Пока моряк с боем уходил с линии огня, кровь толчками покидала его сильное, крепкое тело. И теперь его обескровленное лицо резко выделялось на рыжем фоне ржавого металла белым пятном. Рядом с ним баюкал пробитую осколком правую руку Тимоха. Он тихо раскачивался, стиснув зубы от нестерпимой боли, которую нечем было унять, поскольку промедол у докторов закончился. Чуть поодаль, укрытые плащ-палатками, лежали четверо моряков, у которых были тяжелые ранения, и самостоятельно перемещаться они уже не могли.

Через несколько томительных минут ожидания разведчики возвратились, неся на руках безжизненное тело Коли Панаса. В замыкании двигались, часто оглядываясь назад, Дрюня и Шива. Быстро расчехлив разгрузку на груди Панаса, Седой припал к ней ухом и смутно различил короткие глухие удары сердца. Оно с трудом ворочалось в разбитой груди, пытаясь запустить в организм малыми порциями кровь, почти свернувшуюся от страшного динамического удара.

– Док! Давай, работай! – сказал он Романенко и обернулся к разведчикам, вынесшим на себе Панаса.

– Как это случилось? – спросил он.

– У Панаса кончились патроны, и он гахнул по «чехам» из «Мухи», имея за плечами каменную стену. Вот реактивная струя и выдала ему в «обратку»…

Седой выдал длинную тираду, сплошь состоящую из отборного мата, и стал помогать медику, который споро колдовал над безжизненным телом Николая. Очень скоро стало ясно, что жизнь едва теплится в нем и необходима немедленная эвакуация. Транспортировать его вручную было невозможно: каждый шаг носильщиков мог оказаться смертельным. Вообще было непонятно, как он выжил после такой травмы.

Раненых нужно было выводить в тыл… Это было ясно, как белый день. Неясно было только, как вертолеты смогут «подсесть» в центре Грозного, кишащего боевиками, и затем взлететь.

Седой развернул карту и, накрывшись плащ-палаткой, включил свой фонарик-карандаш. Полазив по карте пальцем, он нашел место, где могли «подсесть» вертолеты, – это была площадка, вернее, внутренний двор бывшего обкома КПСС. Главное, что она была от них в двух шагах, и раненых не придется далеко нести. Седой подозвал радиста и вышел в эфир. Дежурный радист штаба операции принял радиограмму и пообещал немедленно доложить ее по команде. Пока ожидали ответа из штаба, Седой перегруппировал наличные силы и уточнил боевые задачи.