Читать книгу "Мегрэ и тело без головы - Жорж Сименон"

Приходилось ли ей прятаться от мужа, когда она пила? Или он, получая ежедневную разрядку от послеобеденных прогулок в город, снисходительно прощал жене ее страсть к бутылке?

Мегрэ вдруг поразила мысль, что в этой истории есть человек, о котором он почти ничего не знает, – это погибший. С самого начала он был для всех только трупом, разрезанным на куски. Любопытно, что люди неодинаково реагируют – будь то жалость или отвращение – на целый труп и на части тела, найденные в разных местах. В последнем случае мертвый становится чем-то безликим, почти балаганным, и хорошо еще, когда о нем говорят без улыбки.

Мегрэ не видел ни головы Каласа, ни его фотографии. Голову так и не нашли и теперь уж, конечно, не найдут.

Этот человек был из крестьян, низкого роста, коренастый; он каждый год ездил покупать вино у виноделов Пуатье, носил костюмы из довольно тонкой шерсти и играл после полудня на бильярде где-то у Восточного вокзала.

Были ли в его жизни другие женщины, кроме жены? Знал он или нет, что происходит дома в его отсутствие? Он не мог не встретиться с Папом и, если только у него была хоть капля сообразительности, должен был угадать отношения, установившиеся между Папом и его женой.

Эти двое походили не столько на любовников, сколько на старых супругов, связанных мирным и глубоким чувством на основе взаимного понимания, снисходительности и той особой нежности, которая встречается только у людей пожилых и много прощавших друг другу.

Если муж знал, то смирялся ли он? Закрывал ли на все глаза или, напротив, устраивал жене скандалы? И как он реагировал на других, на тех, кто, подобно Антуану, приходил тайком пользоваться слабостью его жены? Знал ли он о них?

Мегрэ в конце концов подошел к стойке. Рука его помедлила перед бутылками и взяла ту, в которой был кальвадос. Он подумал, что нужно не забыть опустить деньги в выдвижной ящик-кассу. Кот уселся у печки, но не задремал, удивленный отсутствием привычного тепла.

Мегрэ понимал отношения между г-жой Калас и Папом. Понимал также Антуана и прочих, сменявших друг Друга.

Не понимал комиссар только Каласа и его жену. Как и почему они сошлись, поженились и прожили вместе столько лет? Они даже к дочери, казалось, не проявляли никакого интереса, равно как и у той не было с ними ничего общего.

Не было ни единой фотографии, никакой переписки, которые могли бы пролить какой-то свет, не было вообще ничего, что в обстановке дома позволяет угадать внутренний мир его обитателей.

Мегрэ осушил рюмку кальвадоса, угрюмо налил вторую и уселся за стол, за которым обычно сидела г-жа Калас.

Он выбил трубку о каблук, снова набил ее табаком, раскурил и неподвижно уставился на стойку с рюмками и бутылями. Комиссар спрашивал себя: не нащупывает ли он сейчас ответ на свой вопрос или хотя бы на часть его?

Из чего, в общем, состоял этот дом? Из кухни, где не ели, так как супруги обедали за столом в бистро, и из комнаты наверху, служившей только спальней.

И Калас, и его жена жили именно здесь, в бистро, которое заменяло им то, чем в обычных семьях бывает столовая или общая комната. А когда эта чета прибыла в Париж, разве не здесь, на набережной Вальми, она сразу же обосновалась и уже не переезжала больше?

У Мегрэ теперь даже было впечатление, что это проливает новый свет и на отношения г-жи Калас с Дьедонне Папом.

Мысли Мегрэ были еще очень смутны, тем не менее вялость, которая сковывала его столько часов, исчезла. Осушив рюмку, он направился к телефонной кабине и набрал номер дома предварительного заключения.

– Говорит комиссар Мегрэ. Кто у телефона?.. Это вы, Жори?.. Как ведет себя ваша новая подопечная?.. Ну да, жена Каласа… Как? И что вы сделали?

Жори жаловался: она дважды вызывала надзирателя и пыталась уговорить принести ей немного спиртного, обещая заплатить любую цену. Жори не приходило в голову, как страшно она мучается от этого лишения.

Мегрэ не мог посоветовать нарушить тюремные правила. Завтра утром он, наверное, сам принесет ей спиртного или передаст ей его у себя в кабинете.

– Прошу вас заглянуть в ее документы. Там должно быть удостоверение личности. Я знаю, что она родом откуда-то из-под Жьена, но не помню названия деревни.

Ждать пришлось довольно долго.

– Как?.. Буассанкур, почтовое отделение Сент-Андре, Буассанкур с двумя «с»?.. Спасибо, старина! Доброй ночи! Не будьте к ней слишком строги.

После этого Мегрэ вызвал справочное бюро и назвал себя.

– Будьте добры, мадмуазель, поищите Буассанкур, почтовое отделение Сент-Андре, между Монтаржи и Жьеном, и прочтите мне список абонентов.

– Вы будете у телефона?

– Да.

В этот раз он ждал недолго: видимо, дежурную воодушевляла мысль, что она сотрудничает со знаменитым комиссаром Мегрэ.

– Вы записываете?

– Д'Айвар, Дубовая улица, без профессии.

– Дальше.

– Анслен Виктор, мясник. Номер нужен?

– Нет.

– Оноре де Буассанкур, замок Буассанкур.

– Дальше.

– Доктор Камюзе.

– Дайте, пожалуйста, номер.

– Семнадцать.

– Затем?

– Калас Робер, скототорговец.

– Номер?

– Двадцать один.

– Калас Жюльен, бакалейщик. Номер три.

– Есть еще Каласы?

– Нет. Остались Луше, без профессии, Пьебеф, коммивояжер, и Симонен, торговец зерном.

– Вызовите мне, пожалуйста, первого из Каласов, а потом и второго.

Он слышал, как переговаривались на линии телефонистки и как одна сказала:

– Сент-Андре слушает.

Потом долго вызывали номер 19, пока наконец не послышался другой женский голос:

– Кто там еще?

– Говорит комиссар Мегрэ из парижской уголовной полиции. Вы госпожа Калас?.. Ваш муж дома? Оказывается, он лежит в постели с гриппом.

– Вы из тех Каласов, что и некий Омер Калас?

– А что с ним стряслось? Что-нибудь натворил?

– Вы его знаете?

– Никогда не видела. Я ведь не здешняя, а из Верхней Луары, и он уже уехал, когда я вышла замуж.

– Он брат вашего мужа?

– Двоюродный. Здесь живет еще один брат, Жюльен, он бакалейщик.

– Вы больше ничего о нем не знаете?

– Об Омере? Не знаю, да и знать не хочу. Она, должно быть, повесила трубку, так как голос телефонистки спросил:

– Вызывать второго Каласа, господин комиссар? На этот раз ответили быстрее и говорил мужчина. Он был еще неразговорчивее.