Читать книгу "Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут"

Вульф потрогал еще несколько перчаток и поднял чулок, да еще поглядел через него на свет. Вид Вульфа, держащего женский трикотаж так, как если бы он в нем разбирался, дал мне взглянуть по-новому на меру его притворства. Он же поднял другой чулок и мягко уронил его обратно на стол, затем вынул из кармана платок, обтер им руки, после чего сел в кресло.

– Читай англосаксонских поэтов, Арчи. Сам Ромео был англичанином, несмотря на географию. Я не пытаюсь тебя дурачить, я придерживаюсь традиций.

– А при чем здесь Бартон?

– Я уже сказал: он оплачивает счета. Он оплатил все эти вещи, его жена их носила, Дора Риттер, позднее Чапин, их экспроприировала, а Чапин превратил их в сокровища.

– Откуда вы все это знаете?

– А как бы я мог этого не знать? Вот все эти ношеные вещи, которые Поль Чапин держит в дорогой, элегантной шкатулке, запертой, в момент опасности унес ее в безопасное от недружелюбного любопытства место. Вы видели, каков размер рук Доры Чапин, теперь вы видите эти перчатки, они ей не принадлежат. Вы слышали в понедельник вечером историю любви к женщине, которая ныне жена доктора Бартона. Вы знаете, что несколько лет Дора Чапин, тогда – Риттер, была личной горничной миссис Бартон, что она и сейчас помогает ей, по крайней мере, раз в неделю делать что-то с волосами. Зная эти факты, я считаю, что только отчаянный глупец…

– Да, сэр. Благодарю за «глупца». Но почему их должна была взять Дора? Может, Чапин взял сам?

– Может быть, конечно, но маловероятно. Вне всякого сомнения, он не сдирал чулки с ее ног, и я сомневаюсь, чтобы он был знаком с ее будуаром. Верная Дора…

– Верная кому? Миссис Бартон, таская ее вещички?

– Но, Арчи, ты же видел Дору, неужели ты не понял, что она уникальное создание? Увидев Дору, я заподозрил, что это рыцарское служение роману, которому она себя посвятила. Вот это и есть верность. Этим можно объяснить и то, что она продолжает посещать миссис Бартон, когда замужество практически освободило ее от этой необходимости. Какая удача для Чапина! Запах любимой, ткань, нежно прилегающая к коже, им обожаемой, все это доставлялось ему по его требованию, больше того, пальцы, которые час назад расчесывали волосы его леди, подают теперь ему кофе. И он все сильнее восторгался тонкими нитями, связывающими его с обожаемой особой. Такова эмоциональная жажда этого человека. Конечно, род человеческий не может продолжаться путем хранения перчаток и чулок в кожаной коробке. Но проблемы биологические – тема другая.

Вульф на несколько секунд закрыл глаза, открыл их вновь и сказал:

– В этой коллекции нет традиционных носовых платков… Арчи, уложи все осторожно обратно, запакуй коробку, найди ей место в шкафу. Орри, вы можете продолжать вашу работу. Вы не принесли решения этого дела, но подняли завесу другого помещения здания, которое мы обследуем. Звоните после шести.

Орри вышел, насвистывая.

Глава 12

Я имел свое собственное изделие из кожи, не такое большое, как коробка с сокровищами Поля Чапина, но более изящное. Сидя за своим столом около пяти часов пополудни в ту же среду, я убивал время в ожидании посетителя. Я вытащил футляр из кармана и любовался им. Я получил его всего лишь две недели назад. Он было коричневый, из страусовой кожи, и его поверхности с обеих сторон были покрыты толстым тиснением. С одной стороны были изображены изящные линии с выходящими из них стеблями орхидей. На обратной стороне поверхность была вся покрыта кольтами: пятьдесят два чудесных маленьких пистолетика, и все целились в центр. В центре было вытеснено золотом: «А.Г. от Н.В.»

Вульф подарил мне его 23 октября, когда мы сидели за обеденным столом, а я и не подозревал, что он знает, когда мой день рождения. Я использовал его как футлярчик для документов: полицейское удостоверение, разрешение на огнестрельное оружие и лицензия оперативника. Если бы мне предложили продать его, я мог бы согласиться, но в обмен на город Нью-Йорк с парой хороших предместий.

Когда заглянул Фриц и сказал, что пришел инспектор Кремер, я спрятал футлярчик в карман.

Я сказал Кремеру:

– Мистер Вульф не может спуститься вниз, он слишком немощен.

Инспектор засмеялся.

– А я и не думал, что он придет. Я ведь знаю Ниро Вульфа дольше, чем его знаешь ты, сынок. Не думай, что я пришел вырывать у него секреты. Могу я зажечь трубку?

– Конечно, Вульф ненавидит это, но черт с ним!

– Вульф есть Вульф, а вы играете для меня?

Кремер набил трубку и закурил.

– Что происходило здесь вчера вечером?

Я усмехнулся.

– Вульф заключил небольшой контракт.

– А это правда, что он подрезал Бретта на четыре тысячи долларов?

– Он никого не подрезал. Он предложил кое-что для продажи, а они дали ему заказ.

– М-да…

Он пустил струйку дыма.

– Вы знаете Бретта? Бретт считает смехотворным то, что он должен раскошеливаться на частного дика, когда город имеет столь внушительные силы смелых и умных людей, чтобы справиться с подобными проблемами.

Кремер откинулся на спинку кресла и, попыхивая трубкой, посмотрел на вазу с орхидеями. Вскоре он заговорил:

– Сегодня после полудня у меня было забавное происшествие… Приехала женщина и заявила, что она требует ареста Ниро Вульфа, потому что он собирался перерезать ей горло. Ее привели ко мне, так как знали, что в этом деле я учитываю и Вульфа. Я сказал ей, что пошлю человека выяснить подробности этого, она дала мне свой адрес и сказала свое имя, от которого меня как обухом по голове стукнуло.

– Интересно, кто же это был?

– Конечно, тебе интересно. Пари – ты озадачен! Затем часа через два пришел один субъект увидеться со мной. Без приглашения. Он – таксист. Он заявил, что не станет брать деньги за лжесвидетельство и что он видел на ней кровь, когда она садилась на Перри-стрит в такси. Это одно из тех событий, о которых я хотел рассказать Вульфу, но картина, стоящая перед моим умственным взором, как Вульф перерезает горло этой даме, так чертовски замечательна, что мне хочется рассказать ему лично.

Он затянулся из трубки, потом продолжил, но более сильно и резко:

– Послушай, Гудвин. Черт побери, какова же была ее мысль? Я трижды пробовал добиться от этой жены Чапина сути, но она говорила все о том, какое она занимает положение. На остальное она навесила замок. Вульф вступил в дело в понедельник поздно вечером, а утром в среду она уже здесь, в конторе, показывает ему свою «операцию». Что, черт побери, есть в нем такого, что принуждает их вести себя подобным образом?

Я усмехнулся.

– Его привлекательный характер, инспектор.

– Н-да… А кто перерезал ей шею?

– Откуда мне знать? Она сказала: «Вульф». Арестуйте его и поработайте над ним.