Читать книгу "Скелет в шкафу - Энн Перри"

— Нет, даже представить не могу. Она почти не разговаривала с нами в тот вечер, если не считать этого глупого спора за столом.

— А о чем был спор?

— Ничего конкретного, немного повздорили, дали волю нервам. — Ромола глядела прямо перед собой. — О том, куда она ходила, даже просто о чем-то необычном не было сказано ни слова.

— Благодарю вас, миссис Мюидор. Вы были весьма любезны, согласившись со мной побеседовать.

Монк остановился, и она тоже, явно испытывая облегчение при мысли, что неприятный разговор скоро закончится.

— Я бы очень хотела помочь вам, мистер Монк, — сказала Ромола, и лицо ее стало печальным. В глазах уже не было ни страха, ни тревоги — одна лишь скорбь. — Если я что-нибудь вспомню…

— Сообщите мне. Или мистеру Ивэну. Всего доброго, мэм.

— Всего доброго. — Она повернулась и пошла прочь. Но отойдя ярдов на десять-пятнадцать, обернулась — просто убедиться, что Монк уже сошел с гравийной дорожки и направляется в сторону Пиккадилли.

Монк знал, что Киприан находится в клубе, но не хотел просить разрешения войти и побеседовать с ним. Слишком легко было получить отказ и пережить жгучее унижение. Поэтому Монк решил подождать на мостовой и заодно обдумать вопросы, которые он собирался задать Киприану.

Он прогуливался перед зданием уже минут пятнадцать, когда мимо него, направляясь к Хав-Мун-стрит, прошли два человека. Что-то в походке одного из них показалось Монку настолько знакомым, что он невольно устремился за ними, но, пройдя с полдюжины шагов, опомнился и остановился. Он понял, что не знает этих людей, просто на секунду облик одного из них напомнил Монку какого-то близкого, а ныне забытого человека. И в этот миг в нем смешались надежда, печаль и острое предчувствие беды.

Еще минут тридцать Монк стоял на ветру и пытался восстановить в памяти столь стремительно промелькнувший образ: аристократическое красивое лицо старика лет шестидесяти. Почему-то Монк был уверен, что изъясняется этот человек легко, культурно, даже несколько вычурно; он знал, что именно этот голос некогда направлял его в жизни. Монк подражал этому человеку во всем: копировал его манеру одеваться, вести себя, перенимал даже его интонации, мало-помалу избавляясь от тягучего нортумберлендского акцента.

Но внезапно эти выхваченные было из мрака фрагменты воспоминаний вновь рассыпались, оставив Монку лишь чувство невосполнимой потери и какого-то неисполненного долга.

Так он и стоял в нерешительности, когда на крыльце клуба появился Киприан Мюидор. Он сбежал по ступеням и заметил Монка только в последний момент, едва с ним не столкнувшись.

— О… мистер Монк? — Киприан остановился. — Вы меня ждете?

Монк заставил себя вернуться к действительности.

— Да… С вашего позволения, сэр.

Киприан встревожился:

— Вы что-нибудь… что-нибудь обнаружили?

— Heт, сэр. Я только хотел задать несколько вопросов, касающихся вашей семьи.

— О… — Киприан двинулся в сторону парка, и Монк был вынужден последовать за ним. Выглядел Киприан безукоризненно, и лишь преобладание темных тонов в костюме напоминало о том, что он носит траур по сестре. — А что, дома этого нельзя было сделать? — осведомился он, нахмурившись.

— Я только что говорил с миссис Мюидор, сэр. В Грин-парке.

Киприан, казалось, был удивлен таким известием, даже слегка растерян.

— Сомневаюсь, чтобы вы могли услышать от нее что-нибудь существенное. Что вы, собственно, желаете узнать?

Монк был вынужден прибавить шагу.

— Давно ли проживает в доме вашего отца миссис Сандеман?

Киприан чуть поморщился, на лицо его набежала тень.

— С тех пор, как умер ее муж, — довольно резко ответил он.

Монку приходилось лавировать, то и дело обходя медлительных или встречных пешеходов.

— Она в близких отношениях с вашим отцом? — Монк знал ответ заранее; он не забыл неприязненного взгляда Фенеллы, брошенного на сэра Бэзила во время его первого визита на Куин-Энн-стрит.

Киприан помешкал, затем решил, что ложь все равно обязательно обнаружится — не теперь, так позже.

— Нет. Тетушка Фенелла оказалась в стесненных обстоятельствах. — Лицо Киприана застыло — кому приятно обсуждать домашние дрязги? — Папа предложил ей поселиться у нас. Естественно, он чувствовал ответственность за судьбу родственницы.

Монк мысленно набросал следующую картину: родственные обязательства, вынужденная благодарность и, как следствие, внешние проявления покорности. Куда больше ему хотелось бы знать о том, что скрывается за чувством долга, но обращаться за этим к Киприану не имело смысла. На прямой вопрос тот ответил бы очередной отговоркой.

По краю мостовой прокатил экипаж; колеса взметнули жидкую грязь, и Монк отпрыгнул в сторону, спасая брюки.

— Для нее, вероятно, было большим ударом оказаться вдруг на иждивении родственников. — с искренним сочувствием сказал Монк. Кто-кто, а уж он-то мог себе представить отчаяние Фенеллы.

— Да, — неохотно ответил Киприан. — Но вдовы часто оказываются в подобных обстоятельствах после смерти супруга. Это можно было предвидеть.

— И она это предвидела? — поинтересовался Монк, машинально стряхивая воду с рукава.

— Понятия не имею, мистер Монк. Я ее не спрашивал. Это было бы с моей стороны весьма бестактно. Это не мое дело, да и не ваше. Все произошло много лет назад — двенадцать, если быть точным, — и к нынешней трагедии никакого отношения не имеет.

— А мистер Терек оказался в столь же печальной ситуации? — Монк по-прежнему шагал рядом, не отставая; они стремительно миновали трех модно разодетых леди, вышедших подышать свежим воздухом, и нежно воркующую парочку, которой, видно, и холод был не страшен.

— Он живет с нами, потому что его преследовали неудачи. — Киприан, казалось, постепенно утрачивал свою обычную бесстрастность. — Если вы спрашиваете именно об этом. Понятно, что причиной в данном случае было не вдовство. — Он саркастически улыбнулся.

— Он давно живет с вами на Куин-Энн-стрит?

— Лет десять, насколько мне помнится.

— Он — брат вашей матери?

— Вам это уже должно быть известно. — Киприан обошел компанию джентльменов, увлеченных разговором и не замечающих, что они мешают остальным. — В самом деле, если это образец ваших сыскных способностей, то я удивляюсь, как вас до сих пор не уволили. Дядюшка Септимус больше, чем это принято в обществе, увлекается горячительными напитками, и состоятельным его не назовешь. Но это добрый и порядочный человек, чьи неудачи опять-таки не имеют никакого отношения к гибели моей сестры. Так что сведения о его слабостях вряд ли помогут вам в расследовании.

Монку понравилось, как решительно Киприан — неважно, из каких соображений, — защищает своего родственника. Однако про себя он отметил, что следует выяснить, о каких же это жизненных неудачах дядюшки Септимуса шла речь, и не узнала ли случайно Октавия про мистера Терека нечто такое, за что сэр Бэзил мог изгнать иждивенца из своего дома.