Читать книгу "Разлучница - Эллина Наумова"

А потом Марта Павловна погибла. И все, что шло наперекосяк, полетело в тартарары. Исчезли заказы на стенную роспись вилл и кабаков – дизайнерские центры умело потрошили утративших непосредственность дурного, но собственного вкуса господ барыг. Мелкие галерейные лавочки прикрылись. В крупные с улицы стало не пробиться. У Виолетты была еще одна несчастная черта – она не умела просить. Честно заработать хоть мытьем полов – да. Просто же так – никогда. Но судьба издевалась все рьянее, требовать и вытребовать что положено стало невозможно. Еще были знакомые – одноклассники, сокурсники, в том числе и довольно благополучные. А она не обременяла их просьбами до тех пор, пока не убеждала сама себя в своей полной ничтожности. Аутотренинг наоборот, чтобы сказать «помогите, пожалуйста». Откуда ей было знать, что именно ничтожеству никто ничего никогда не даст. Чтобы вымолить помощь, надо притворяться убогим. После школы Варвара пошла в домработницы к соседке и успела получить троечный диплом вечернего педагогического. Виолетта же сломалась окончательно и начала слепнуть. Бесплатную операцию пришлось ждать в очереди год. Зрение ей частично восстановили, но о красках, холсте, кистях и мечтать было бессмысленно. «Я так устала от неудач, доченька, что даже рада этой полуслепоте, – сказала она. – Здоровье не дало преуспеть. Жалко, но хоть не очень стыдно».

– В общем, не сумела мать себя продать во всех смыслах, – итожила Варвара, расправившись с горячим и нервно вертя головой в поисках официантки.

Та затаилась и выжидала, не клюнет ли ее спутница остывшее рагу еще пару раз. Но Даша отодвинула тарелку и сделала знак – подавайте мороженое.

Обнажение сути неудач Варварой ее не убедило. Ну зачем с такой брезгливостью говорить о купле-продаже? Почему всем надо, чтобы настоящий священник и художник умерли с голоду, в бреду славя Бога и Искусство? Виолетта могла бы искренне увлечься каким-нибудь модным течением. Могла истово служить ему, пока не стала бы знаменитой. А там пиши что хочешь, все с руками оторвут. И не позволять обирать себя и дочь алкоголикам и наркоманам тоже во власти женщины. В конце концов, нельзя же влюбляться в любого. Есть нравственная черта, и свалившихся за нее подбирать бессмысленно.

Что знала благополучная Даша про одиноких матерей, грезящих взаимной любовью и рано увядающих от недоедания и тоски? Про живописцев с классическим образованием, зашоренных великими полотнами от будничной мазни? У этого самого образования есть злая сторона. Человек, прошедший по конкурсу в специализированное учебное заведение, талантлив. Он уже выделен из сотен других на вступительных экзаменах. И если вопит: «Я бездарность!» – значит, какая-то из поставленных самому себе задач не решается. Виолетта никогда не сомневалась в собственной одаренности. Верила в то, что хватит сил и дерзать, и терпеть. Такие, когда удача вертит пышным хвостом на стороне, понимают, что мир их не хочет. Им становится противно ему навязываться. Он, разумеется, скоро о них забывает. А окружающие, подобно Даше, думают: «Был ли дар у человека? Говорят, талант рано или поздно пробьет себе дорогу». В подобных случаях Марта Павловна жестко обрывала: «Кто говорит? Все говорят? Значит, точно врут». Но Даша старую художницу не знала. И, усомнившись в избранности Виолетты, поспешила вернуться к насущному:

– Чем я могу тебе помочь? Что твоя мама хотела от моей? Если я в состоянии ее заменить… Если нет, я с ней свяжусь…

– Мне нужна работа, – сказала Варвара, – с зарплатой хоть тысяч двадцать – двадцать пять наличными. Мать днями сидит на балконе, молчит и смотрит в небо. Она не свихнулась, нет. И вполне себя обслуживает. Но иногда ей требуются врачи, медсестры, уколы, таблетки. Все это стоит денег. Веришь, я действую на баб-рекрутеров, как моя мать на любителей цветных настенных календарей. Сколько ни обращалась, больше десяти– пятнадцати тысяч не сулят, и ни разу до собеседования с работодателем не дошло. Проклятые мы, что ли?

– Не надо так! – замахала обеими руками Даша. – Знаешь, кажется, тебе повезло. В наше агентство нужна девушка – отвечать на звонки. И еще бумаги распечатывать. Зарплата очень маленькая – тысяч тридцать пять или сорок, но платят вовремя. Главное, рекламное заведение, перспективы есть. У тебя же гены. И наверняка матушка учила рисовать. Уроки настоящей художницы зачтутся, как диплом…

– А тебя послушают? – откровенно усомнилась Варвара.

– Не факт. Но любую рекомендацию своих учитывают, чтобы совсем чужих не брать. Да, тебе надо к нам попасть. Если быть поактивнее и не тушеваться, можно сменить профиль. Недавно одна девочка уборщицей была, а теперь редактор… Я позвоню человеку, который занимается персоналом.

– Когда?

– Сейчас!

– Поздно уже.

– Ничего, по делам мы друг друга до ночи достаем. Извини…

Даша выбралась из-за столика, отошла и тихо пообщалась с кем-то по мобильнику. Вернулась через пару минут улыбаясь:

– Завтра к десяти утра на собеседование. Скажешь внизу, тебе выпишут пропуск. У меня сложилось впечатление, что ты пока единственный кандидат. Так что вперед! Наконец-то встретишься с работодателем лицом к лицу. И победишь!

Ее уверенность могла окрылить любого пессимиста. Но без двенадцати часов работница с перспективами, буркнув «спасибо», осталась угрюмой и расстроенной. Даша сообразила, что Варюшу к тете Асе гнала нужда, которую на месяц не отложишь. И без обиняков спросила, сколько нужно, чтобы дожить до первой зарплаты. Варвара вспыхнула, недобро исподлобья глянула, но ответила:

– Тысячи три нас с мамой очень выручат.

Даша открыла сумку, вытряхнула кошелек и достала из него все свои деньги:

– Та-ак, вот у меня пять, десять, семнадцать, ага, семнадцать пятьсот. Бери, бери. Да не надо будет мне их отдавать. Варвара, я знаю, что нормальным людям брать тяжело. Но иногда надо. Надо себя заставлять. У меня не последние.

– Зарплата сегодня была?

Переводчица чуть не ляпнула, что всегда носит мелочь, но сдержалась и только отрицательно качнула головой.

– Тогда мне расплатиться за еду? – не унималась Варвара.

– С чего вдруг? Я заплачу карточкой.

Фаянсово прозвучал заключительный аккорд – гордая дочь Виолетты опустила на столик пустую кофейную чашку. Посмотрела на часы. Заерзала. Даша поняла – надо срочно расставаться.

– Торопишься? К маме? Беги, конечно. Извини, если бы удалось сразу поговорить, ты не томилась бы до вечера. Позвонишь мне завтра, скажешь, как дела? Если вдруг что-то сорвется, я у знакомых поспрашиваю насчет работы.

– Спасибо еще раз, большое спасибо. – В голосе Варвары облегчение билось о давным-давно застывшие слезы. – Мне действительно пора маму кормить. Я позвоню. До свидания.

Приблизилась официантка, усиленно делая вид, что не наблюдала за девушками. Но против выучки и воли она хмурилась: электронные чаевые, конечно, лучше, чем никаких, но хуже, чем бумажка. «Да что ж вы все такие недовольные, причем заранее?» – подумала Даша и вынула из внешнего кармашка сумки купюру. Затем расплатилась по счету и вышла на улицу. Кира Петровна приучила ее обязательно носить не в кошельке столько, чтобы хватило добраться до дому, если ограбят. Даша слабо усмехнулась: начинала с копеек на метро, сейчас заначивает на такси. Жизнь удалась? Ощущение было такое, будто она час рыла траншею. Заодно и поужинала.