Читать книгу "Дерзкая. Пленница (тело)хранителя - Светлана Тимина"

этой маской страх. И это сводит меня с ума. Щекочет кровь, опьяняет разум. Самый сладкий наркотик, от которого не удержаться — власть.

Власть над тем, кто сам стремился восстановить ее над тобой.

— Солнце встало, пора танцевать, — издевательское приветствие выходит натянутым и абсурдным.

Совсем не так я хотел это произнести. В повисшей тишине оно неуместно. Понимает это и Юля, смотрит уже не так уверенно. Переводит взгляд с бутылки в моих руках на пистолет за поясом. Достаточно сложить эти два предмета и умножить на степень моего состояния, чтобы понять: ничем хорошим это не закончится.

— Ты же… — не справляется со своими эмоциями, задыхается, пятится назад. — Ты пьян…

— Надо же, капитан Очевидность. Удивлена?

Смотрит так… будто в самое сердце. Что что-то дрожит внутри. Я стремительно трезвею, а подобное нам не на руку. Сворачиваю крышку и делаю глубокий глоток прямо из бутылки.

— Вот что в тебе такого, а? Обычная телка. Даже без тюнинга. Пройди в толпе — не запомнишь и не выделишь. Что ты творишь? Да вы с батей совсем берега попутали… Он не достал меня, прислал тебя?

Хрен разберет вообще, что я говорю. Вижу, как расширяются ее зрачки, а выражение лица… нет уже ни дерзости, ни надменности. Даже страх всего лишь тень перед маской какой-то обреченной безысходности. Будто до этого она всерьез не рассматривала, что я могу ее убить. Но сейчас даже я не знаю, что сделаю в следующий момент.

Внутри пожар. И глоток вискаря тут ни при чем. Слова выжигают все внутри напалмом.

— Какого хрена из всех чертей мне досталась ты?.. Как тебя угораздило вообще родиться в этом семействе? Что ты смотришь? Глаза в пол опустила! Я же тебя просто разорву, ты соображаешь своими мозгами?

Юлька с отчаянием смотрит на дверь. Она что, надеется на Стингрея? Какого хрена? Что у них тут произошло, пока он носил ей еду? Я сейчас просто выпущу пули в глотку им по очереди. Но сначала…

— Пей давай. Что вытаращилась? Или я не помню, как ты бухала в своих клубах? Давай, давай. Проще будет.

Юля нерешительно тянется к бутылке. А затем в ее глазах мелькает что-то жесткое. Вырывает, расплескав, и начинает пить, скривившись о отвращения.

— Куда?! — не узнаю собственного крика, выбиваю бутылку из ее рук.

Вздрагивает — но не отводит глаз. Смотрит на меня в упор. А я понимаю, что, если мне и стоит у кого поучиться храбрости, так это у нее. По стечению обстоятельств — у дочери моего врага.

Юлька вытирает губы. К такой крепости напитка она не привыкла. Слезы на глазах то ли от неумеренного поглощения огненной воды, то ли от страха.

— Теперь, — она смотрит, как золотистая жидкость льется на пол, — мы с тобой в одном положении. И если ты хочешь моей смерти… я имею право знать, что сделал мой отец. Скажи мне, Тагир. Потом можешь убивать. Даже смертникам зачитывают приговор.

— Рот… закрыла… — в меня бьет, будто тараном. Волной болезненной нежности с примесью сошедшей с ума тьмы. — Дольше проживешь… Глаза в пол опусти!

— Можешь сколько угодно убегать от этого и злиться. Я тоже не из стали. Не хочу ждать, когда у тебя сорвет крышу и ты меня действительно убьешь.

— Смелая, значит, — достаю пистолет и подхожу к ней вплотную. — А так? Будешь и дальше смотреть?

Какая-то неведомая сила не дает мне поднять руку. Или мне нужно убедиться, что я сам не в состоянии это сделать. Упираю дуло в висок девчонки.

Только на миг она испуганно отводит глаза, зрачки расширяются. Не верила. Даже после того, что я с ней сотворил на свадьбе. Знала, что насиловать — могу, а вот что убить — даже не допускала в своей хорошенькой головке.

Я и не смогу. Но она этого не знает.

Темная пелена похожа на обвал в горах. Раз я чуть не лег именно под таким, в своих родных краях. И сейчас она куда сильнее, только на этот раз — ментальная.

Смотрю в лицо Юли, окончательно понимая — я проиграл. Меня уже придавило со всей жестокостью и неотвратимостью глубиной ее взгляда. До острого желания постичь, что там внутри. Настолько сильного, что причина моего сегодняшнего загула — не панихида по жене и сыну.

Это желание вытравить Юльку Беляеву из своего сердца, тела и сознания. Это раунд, в котором я проиграл очень давно. Только это не стало для меня трагедией, вопреки ожиданиям.

Либо я не вижу смысла отрицать то, что сейчас в моих руках. Потому что я один имею над нею власть.

С хриплым стоном сжимаю волосы Юльки в кулаке и закрываю ее рот поцелуем, совсем забыв, что пистолет все так же упирается в ее висок…

[i] Это низкий широкий бокал под виски.

Глава 18

Юля

Он пьян, как… я даже не нахожу слов. И хотела бы обмануться, но бутылка в сильных руках никаких шансов не оставляет.

Я знаю это состояние. Знаю этот взгляд. Отец в подобном алкогольном опьянении превращался в чудовище. В такие моменты мать закрывала меня в спальне (когда я была маленькой), а позже буквально выпрашивала уехать погулять с друзьями.

Был момент, когда я думала, что это ради уединения и романтического вечера. Только с годами сложила дважды два. И помятый вид отца поутру, и красные глаза мамы, ее трясущиеся руки и закрытую одежду. Несколько раз я напрочь отказывалась уезжать и пыталась вмешаться. Только ничем хорошим это не закончилось.

И вот все мои кошмары ожили здесь. В плену у незнакомого, опасного и одержимого жаждой возмездия мужчины. Пока он был в трезвом уме, я уповала на его самоконтроль. Ведь отморозком Тагир в моих глазах так и не стал, несмотря на все, что успел сделать. Но сейчас… Мамочки, у него пистолет?

Вся моя храбрость куда-то испарилась. Я уже знала — места дерзости тут нет. Лучше потерянная гордость, о которой пьяный Тагир на утро и не вспомнит, чем пуля в лоб. И мне придется, превозмогая отвращение, дать ему то, за чем пришел.

А пришел мой похититель вовсе не беседы о сложности бытия вести. Я видела это в его глазах. Непроглядную тьму. Густую и неотвратимую, словно затяжная ядерная зима после апокалипсиса. Ничего хорошего она мне не сулила.

И когда Тагир заговорил, я поняла, что опасения только подтвердились.

Если бы все было так просто. К обесцениваниям я привыкла. Часто приходилось слышать, что