Читать книгу "Чисто убойное дело - Татьяна Игоревна Луганцева"

трагическая сцена, когда Настенька, убираясь у Морозко в ледяном тереме, должна дотронуться рукой до морозильного посоха.

Яна-Настенька пела песенку и подметала горницу, всё ближе и ближе приближаясь к страшному посоху, который забывчивый Морозко оставил в тереме Настеньке на погибель. И вот Настенька протянула руку к посоху, стараясь спасти птичку, севшую с лёту на макушку посоха, увенчанную пятиконечной блестящей звездой.

Птичка замёрзла и со звоном упала на пол, а Настенька вместо того, чтобы тронуть волшебную палку и замёрзнуть насмерть, стоит, открыв рот и пялится на посох, словно увидела чудо.

Яну посетило озарение.

Она увидела, что один конец на звезде отломан. А остальные все как один, напоминают предмет, который нашли в теле Аглаи Алмазовой.

Пауза несколько затянулась. В зале послышался сначала робкий шёпот, а потом и приглушенные крики:

– Дотронься до посоха!..

– Настя, умирай!

– Да что она, не слышит?..

– Падай, тебе говорят!

Артисты, столпившись за кулисами, тоже шипели:

– Янка, падай!

– Ты чего застыла, дура?

– Нет, я просто не могу… Дайте мне воды! Да падай же!

В этот момент Яна словно очнулась, плавно повела рукой и коснулась посоха. Зал замер. Яна покачнулась и красиво упала на спину, картинно откинув правую руку. Зал облегчённо вздохнул.

В этот момент на сцене появился Морозко и увидел распростёртую на полу Настеньку. Он сначала кинулся к ней, а потом к проклятому посоху. Но Настенька зашипела:

– Не трогай палку!

Морозко от неожиданности повернулся к ней и громко спросил:

– Что?

Зал замер. Потом кто-то хихикнул.

Но Головко нашёлся и патетически воскликнул:

– Что это?.. Кто это сделал?! – И потом, словно спохватившись, ударил себя по шапке: – Ах, я дурной, голова с дырой! Погубил Настеньку! Погубил голубушку!

Действие двинулось по проторённому пути. И вскоре сказка счастливо подошла к концу. Иван-Медведь, превращённый обратно в до́бра молодца, взял Настеньку за руку и немедленно позвал замуж. Ещё бы, с таким приданым! Та быстренько согласилась и было понятно, что в постылой семье отца она не останется ни минуты. Иван-бывший Медведь, облапил Настеньку и шепнул ей на ухо:

– Дождался, моя красавица! Обожаю финальный поцелуй! Слава богу, медвежью башку с головы снял, а то она линяет, волосы в рот лезут.

Яна немного отстранилась:

– Держи себя в руках! Никакого поцелуя, только одна видимость.

– Яночка, ну я тебя прошу…

– Не дай бог, хоть капелька слюны попадёт мне в рот, – отрезала Яна. – Давай целоваться, зрители ждут… – И она уткнулась ему куда-то в плечо.

Финальный поцелуй зрители одобрили и наградили артистов громом аплодисментов. Счастливые актёры выходили на поклоны несколько раз. Мачехе и Морозко даже преподнесли по букету жёлтых хризантем и это было очень трогательно. А вот Настеньку просто завалили букетами, у нее даже не хватало рук, чтобы их все удержать.

– Позволь, я помогу. Твои милые ручки еще могут понадобиться для наручников.

Яна посмотрела сквозь цветы и увидела своего приятеля, следователя Петра Ольшанского.

– Я не шучу, – сказал он. – Пройдёмте в гримёрку, гражданка Цветкова.

– Такое современное здание, а гримёрка словно конура для собаки, – огляделся Пётр Иванович Ольшанский.

– Это в каком смысле? – обиделся Головко.

– Да в самом прямом. Развернуться негде.

– Зато у нас на каждого артиста своя гримёрка. Вы не театральный человек, вы не знаете что это такое, когда за каждым твоим движением наблюдает посторонний человек. Ни сна, ни отдыха.

– Простите, вы кто? – строго посмотрел на Головко следователь.

– Я Иван Головко. Заслуженный артист.

– А почему вы в гримёрке с Цветковой?

– Я ее отец!

– Вот как? Интересно! Значит, вы одна банда? Наверняка нет секретов друг от друга? Тогда приступим. – Следователь сел на единственный стул и вынул из папки лист бумаги.

– Отец ничего не знает! – воскликнула Яна. – Отпусти его.

– Нет уж, я останусь! – твёрдо заявил Иван Демидович, стукнув по полу своим злосчастным посохом. Вид у него в шубе был очень представительный.

Яна даже смотреть на него боялась, потому что сразу же видела отсутствующую деталь на посохе.

– Спасибо, что дал доиграть спектакль, – сказала Яна, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. – Нехорошо было бы выводить со сцены Настеньку в кандалах. В зале были дети…

– Хватит юродствовать, – строго оборвал ее Пётр Иванович. – Какие еще кандалы? Давайте просто поговорим.

– Под протокол? – нахмурился Головко.

– Можно и без протокола. Смотря как дело пойдёт, – ответил уклончиво следователь.

– Мы готовы, – вздохнул Иван Демидович. – Слушаем вас.

– Это я вас слушаю. Два дня в Питере и уже два трупа. Как, по-вашему, это нормально?

Яна отвела глаза.

– Ну и в чём моя вина? Мёртвых девушек нашли в машине Мотова. Я тут при чём?

– Каких еще «девушек»? – грозно посмотрел на Яну Головко. – Я знаю, что убита Алмазова. А кто еще?

– Папа, ты только не волнуйся… – начала Яна.

– Я спокоен, как слон.

– Настю Абрикосову убили. – Яна успела подхватить оседавшего на пол отца и усадила его в свое кресло.

Следователь заботливо подал артисту стакан воды. Головко залпом осушил стакан и стал обмахиваться театральной программкой.

– Продолжайте, – сказал он. – Со мной всё хорошо.

Следователь строго посмотрел на Цветкову:

– Яна, я что-то не пойму график твоих действий. Вместо того, чтобы сообщить о смерти Анастасии Абрикосовой в полицию, ты бежишь в театр исполнять роль падчерицы? Ты вообще-то в своём уме?

– А что я сделала не так? Чем я могла помочь Абрикосовой? В полицию должен был обратиться Витольд Леонидович, который первым и обнаружил ее труп в машине Мотова. Я-то тут с какого бока? У меня тоже было важное дело. Это был ответственный спектакль, на нём присутствовала серьёзная комиссия, решалась участь театра, участь всех артистов. Я считаю, что приняла единственно правильное решение. И кажется, у меня всё получилось. Какие ко мне претензии?

– А ты у нас на все руки мастерица, да? Интересно мир устроен. Вот если бы у тебя не было бы медицинского образования, а ты полезла бы лечить людей, а то и оперировать, то это действие подпадало бы сразу под несколько уголовных статей. А вот выскочить на сцену вместо дипломированной актрисы – это для тебя запросто. Угрозы здоровью нет. Просто балаган!

– Пётр Иванович, вы предвзято ко мне относитесь, – суха сказала Яна, переходя на «вы». – Вам всё время хочется меня наказать. Это ненормальное желание.

– Какие претензии к Яне? Она отыграла на все сто! Вы видели как она была органична в образе падчерицы? Яна – прирождённая актриса, это гены, дорогой мой. У нее и отец и мать – актёры. Это многое объясняет, – гордо выпрямился Головко.

Следователь вздохнул: