Читать книгу "Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон"

следит за уродливыми наростами на своем лице.

Глаза Рокко переходят на дрожащую девушку, и, хотя он смотрит не на меня, сила его взгляда пронзает меня ужасом с головы до пят. Бетани пытается сохранить безучастное выражение лица, но все ее тело трясется так сильно, что я слышу, как стучат ее кости.

В комнате воцаряется тишина, поэтому, когда он открывает нож, резкий металлический звон звучит как удар молнии.

Бетани подпрыгивает, и не только я, но и другие девушки явно испытывают дискомфорт.

– П-пожалуйста, Рок…

– Заткнись, – рычит он, и от его ржавого голоса у меня по позвоночнику бегут мурашки. Я понятия не имею, что он собирается делать, но уверена в одном: этот голос будет преследовать меня в кошмарах до конца моих дней. – Ты ничего не стоишь, если уродина, – выругивается он, подходя к ней и сжимая ее лицо в своей мясистой ладони.

Из ее губ вырывается всхлип, когда он грубо откидывает ее голову в сторону, чтобы получше рассмотреть родинки.

Она дрожит, но каким-то образом заставляет себя не бороться с ним, словно бешеная собака. Он подносит кончик лезвия к ее коже и начинает медленно резать.

Я задыхаюсь и уже почти делаю шаг вперед, но рука кареглазой девушки рядом со мной вырывается и хватает мою, сжимая до боли.

А с другой стороны от меня Сидни одобрительно охает, как делают это старший брат или сестра, которые наблюдают за тем, как младший ребенок попадает в беду. Я резко поворачиваю голову в ее сторону, и из каждой поры моего тела сочится ярость.

– Да что с тобой? – тихо шиплю я.

Темные глаза Сидни встречаются с моими, и я понимаю, что они мало чем отличаются от глаз Рокко. Они холодны и мертвы.

– Много всего, – безразлично отвечает она.

Бетани кричит, пока Рокко продолжает изувечивать ее лицо, и я физически не могу сдержать себя.

– Разве ты не уродуешь ее еще больше? – кричу я.

Я не считаю Бетани уродливой, но их логика говорит обратное. Если родинка с несколькими волосками – это такая большая проблема, то как кромсание ножом ее лица решит проблему?

Они только прибавят ей шрамов, черт возьми.

Рокко замирает, а Франческа поворачивает голову в мою сторону, ее ярость не скрыть даже тонной макияжа. И что-то в выражении ее лица мгновенно заставляет меня пожалеть. Не потому, что она злится на меня, нет.

А потому, что теперь она не сможет меня спасти.

Сидни рядом со мной громко фыркает и делает огромный шаг в сторону. Явно не желая быть причастной к моему плохому поведению, хотя то, как она ведет себя, просто отвратительно.

Прикусываю губу, и мои глаза опускаются вместе с моим сердцем. Оно начинает бешено стучать, страх наполняет мои вены, а во всем теле, вызывая тошноту, поднимается адреналин.

Я покорно закрываю глаза, ненавидя себя за отсутствие самоконтроля. Это не похоже на противостояние психопату-преследователю. Рокко не загадочен и не станет ходить по грани между болью и удовольствием. Когда этот отвратительный человек смотрит на меня, наверняка представляя себе все самые ужасные способы моего осквернения или убийства, того нездорового возбуждения нет.

Он – не Зейд.

Рокко отпускает Бетани, по ее лицу течет кровь, которая пачкает кончики его пальцев. Она дрожит, ее лицо искажено болью, она тихонько подвывает, когда отшатывается от ножа, который резал ее лицо.

– Что ты сказала, Алмаз? – с ядом в голосе рычит Рокко.

Я поджимаю губы, ненавидя прозвище, которое дал мне Рик, прилипшее ко мне.

Тысячи мыслей проносятся в моей голове за считаные секунды. Различные сценарии, как выйти из этого положения невредимой. Что я могла бы сказать или сделать, чтобы успокоить этот надвигающийся на меня неистовый смерч и не позволить моему миру полностью развалиться. Но в итоге ни к какому решению не прихожу.

Я смотрю на кареглазую девушку рядом со мной, а она смотрит на меня как на идиотку. Я и есть идиотка. Но, черт возьми, не могла же я просто стоять и смотреть на то, как калечат девушку за то, что у нее на лице есть чертова родинка.

Будь осторожнее, мышонок.

Во рту у меня пересыхает, и я боюсь, что от недостатка влаги мой язык может сморщиться и раскрошиться. В глазах все плывет, но я не решаюсь дать волю слезам. Облизываю губы, увлажняя их настолько, чтобы суметь выдавить из себя хоть какие-то слова, пусть и бесполезные.

– Ничего, прошу прощения. – Стараюсь, чтобы мой голос звучал тихо и приятно.

Мое истинное отношение к ним, несомненно, приведет к еще худшим последствиям, и хотя я преуспеваю в своем притворстве, сдержать дрожь в своем голосе мне не удается. Сдержать страх.

– Глупая девчонка, – шипит Франческа, испепеляя меня обжигающими щелками глаз.

Рокко идет ко мне, медленно и вальяжно, открывая и закрывая нож. Раз за разом. Каждый щелчок металла нагнетает все больше ужаса в мое сознание.

Он останавливается в нескольких сантиметрах от меня, его пивное брюхо упирается мне в живот, и резкое дыхание обжигает мои ноздри. Господи, от него несет потом и сыром, оставленным на солнце на неделю. И то немногое самообладание, которое у меня оставалось, уходит на то, чтобы не сморщиться от этого запаха.

– Посмотри на меня, – шепчет он.

Поднимаю глаза, чтобы встретиться с его холодным, мертвым взглядом. И в моих ушах раздается пронзительный крик, пока мы смотрим друг на друга. Крик формируется в глубине моего сознания и нарастает до крещендо, пока я не перестаю слышать все посторонние звуки, кроме него.

Он вопит об опасности. Так мое собственное тело бьет тревогу, предупреждая, что у меня серьезные проблемы. Подобно звону колокола, подаваемому перед тем, как смертоносный смерч разрывает жизни в клочья.

Его толстая ладонь обхватывает мое горло и его губы кривятся, когда он поднимает меня, заставив балансировать на самых кончиках пальцев ног. Инстинктивно впиваюсь ногтями в его руку, уверяя себя, что если я умру здесь и сейчас и Зейд найдет мое тело, то он точно узнает, кто в этом виноват, по тому, как кровоточит его кожа под моими ногтями.

Рокко не вздрагивает, даже несмотря на то, как глубоко я впиваюсь в его кожу. Края моего зрения темнеют одновременно с тем, как кислород неуклонно покидает мои легкие, и в глазах вспыхивают звезды.

– Не убивай ее. Она дорого стоит, – отрывисто произносит Франческа, но ее голос звучит так далеко, словно меня закрутило в водоворот.

Зарычав, он разворачивает меня и бросает на пол, словно обертку от жвачки.

От