Читать книгу "Белый Волк - Александр Владимирович Мазин"

вышло, хотя Тьяльви тоже показал себя молодцом. Великан-хозяин даже отметил, что не видел прежде столь проворного человека.

Наконец наступила очередь Тора. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какое именно соревнование выбрал наш бог. Кто больше выпьет!

В высоком искусстве впитывания жидкости могучий Ас не знал равных на своей божественной родине. Но, играя на чужом поле, почему-то оплошал. Поднесенный рог наш «молотобоец», всасывающий содержимое любого сосуда с первой попытки, осилить не сумел. Бог сделал три подхода, но лишь несколько понизил уровень жидкости.

Любой на месте Тора заподозрил бы, что дело нечисто. Но простодушный бог вместо этого ввязался в следующее состязание: по подъёму тяжестей.

Тут рассказчик прервался и предложил нам показать, что мы тоже способны существенно снизить уровень жидкости в сосудах.

Никто не возражал. Наполнили, опорожнили, рявкнули: «Слава Рагнару-конунгу!» — и приготовились слушать дальше.

В качестве тяжелоатлетического снаряда Тору предложили кошку. Правда, большую. Великанскую. Тор (храбрый, как и подобает богу, — я бы ни за что не стал хватать чужую кошку с тигра размером поперек живота) взялся за снаряд, поднатужился, потянул… Но опять не справился с заданием. Только чуть приподнял животину. Хозяин богу пособолезновал. Вишь какой маленький. Был бы росточком побольше — наверняка справился бы.

Тор, само собой, вознегодовал. Он знал, что размер имеет значение, но полагал, что на него этот закон не распространяется.

Ах, маленький? А ну давайте тогда бороться? Ну? Есть желающие?

Э, парень, не так резко, остановил разбушевавшегося бога Утгард-Локи. Ты же гость как-никак. Зашибем — нарушим закон гостеприимства. Давай-ка для начала с бабулькой моей поборись.

Видимо, предыдущие провалы малость отформатировали самомнение бога, потому что он согласился и на бабульку.

И снова проиграл. Заборола его бабка. Не то чтобы совсем, но на одно колено поставила грозного Тора. Иппон не иппон, но вазари[21]. Прием засчитан, бог снова продул.

В глубокой печали представители Асгарда покинули город. Утгард-Локи их провожал. И, прощаясь, сообщил, что соревнование было не совсем честным. Локи (асгардский) соревновался с настоящим огнем, бегун-слуга состязался с мыслью, а что может быть быстрее? А уж Тора развели так развели. Рог его соединили трубопроводом с Мировым океаном (Представляю, какого вкуса в Асгарде пиво, что его от морской воды не отличить. Нет, не хочу в Валхаллу!), кошка оказалась не кошкой, а Мировым Змеем, а бабка, понимаешь, натуральной Старостью. И могучий Тор показал себя очень даже достойно: существенно уронил уровень океана, приподнял мегазмеюку, и даже Старости сопротивлялся по-чемпионски: прочих-то всех эта бабка на обе лопатки кладет, а Тора только на коленку поставила.

На мой взгляд, бессмертному богу старость — по барабану, так что тут — неувязочка. Но — ладно. Миф, он и есть миф. А Тор обиделся. Казалось бы — радоваться должен. Не лузером, а молодцом себя показал. Ан нет! Схватил свой кумулятивный молоток и вознамерился Утгарда-Локи пришибить. Но тот вовремя применил магию и пропал из виду. Вместе с городом.

Всё. Конец истории.

Народу понравилось. В адрес Ивара посыпались похвалы. Ульфхам Треска вскочил, схватил подвернувшуюся палку и, опираясь на нее, как на клюку, заковылял, изображая старуху. Ту самую Старость, надо полагать.

Тут же навстречу ему выскочил кто-то из херсиров. Секунд двадцать они прыгали и возились, изображая борьбу, потом Треска изловчился и поддел своей «клюкой» противника так, что тот грохнулся на спину.

— Я победил Тора! — радостно завопил Ульфхам.

Хёвдинг поднялся, но тут же скрючился и заковылял, кряхтя и потирая поясницу.

Простодушным викингам идея так понравилась, что через минуту «старух» в доме было уже десятка три. Все они охали, кривлялись и тыкали друг друга палками.

Веселье кипело. Рагнар хохотал, широко разевая пасть. Мой ярл тоже ржал, аки конь, хлопая себя по ляжкам. Уровень шума зашкаливал за критический. Бьёрн Железнобокий от смеха пронес рог мимо рта, и пиво ручьем текло по его желтой бороде.

Всегда невозмутимый Ольбард задыхался от хохота и лупил кулаком по столу так, что доски трещали…

Только два человека не смеялись в этом восторженном обезьяннике. Я и Ивар Бескостный.

Я, может, и ржал бы со всеми, потому что общее веселье — штука заразная, но вспомнил вдруг своего деда. Когда я был маленьким, дед казался мне огромным (выше отца на полголовы) и очень сильным. Да так оно и было. Он был шофером-дальнобойщиком и гонял на своей фуре по всей Евразии. Он не боялся никого и ничего, хотя любая из переделок, в которые он попадал в лихие девяностые, у любого нормального человека вызвала бы острое желание сменить профессию. Дед был не только бесстрашным, но и очень веселым. У него была куча друзей и, как позже выяснилось, и подружек в каждом крупном городе России. И был один враг — радикулит. Когда я вернулся из армии, этот враг окончательно победил. Дед вышел на пенсию и в считаные годы превратился в охающего, скрюченного, никому особо не нужного старика. Так что мне было не смешно.

А вот почему не смеялся Ивар — хрен его знает. Но наши взгляды встретились — и меня словно окунули в холодную воду. Жуткое ощущение. Словно в какой-то момент всё вокруг замерло и остановилось. И остались только мы двое. На миг мне показалось, что глаза эти — нечеловеческие. Будто чудовищная холоднокровная тварь, ящер или гигантский змей, пялится на меня из человеческих глазниц. Жуть, от которой у меня враз вспотела спина.

И тут Ивар Рагнарсон подмигнул мне и поднял оправленный в золото рог.

Чудовищным усилием воли я взял себя в руки, «удержал» лицо и тоже поднял тяжелый кубок из зеленого импортного стекла. Вот так, глядя друг на друга, мы одновременно приложились к нашему пиву.

И жуть ушла.

Привидится же невесть что…

Знать бы еще, что от меня надо Бескостному… Что во мне его так заинтересовало?

Но я мог на эту тему только гадать. Ясно было лишь одно: внимание такого человека, как Ивар Рагнарсон, — очень, очень опасная штука.

Глава пятнадцатая,

в которой герою представляется возможность принять участие в зимнем чемпионате по скандинавскому многоборью

— Один! Ты слышишь нас! Ты видишь нас! Прими эту жертву! Испей с нами сладкой крови!

Хряп! — Дымящийся кровавый поток хлынул в подставленную чашу и на черные ноги идола. Обезумевший от ужаса и боли жеребец рванулся в последний раз, но быстро ослабел и повалился бы на снег, если бы его не удержали на весу.

Рагнар-конунг