Читать книгу "Джони, оу-е! Или назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест"

принялись махать юбками и стучать каблуками. Среди танцующих и машущих юбками женщин откуда-то появились девчонки-малолетки, а среди них проявилась давешняя Татьяна, сверкающая на меня тёмными глазами.

— Сгорю, — подумалось мне и я повторил припев, закончив его на высокой протяжной ноте на октаву выше положенной. Детский голос, хе-хе, позволял.

— Ай, молодец! Ай, молодец! — восхитился цыган. — Иди к нам в табор. Богатым будешь, на Татьяне женим, дом вам построим.

Я улыбнулся.

— А вы разве не кочуете?

— Ха-ха! — рассмеялся цыган, посмотрел на женщин и обратился к ним. — Он думает мы в кибитках живём.

Цыганки разулыбались.

— Мы в Молдавии живём. Там есть всё: вино, виноград, другие фрукты. В Румынию, как к ты к бабушке в деревню ездишь, так мы ездим. Там у нас свои бабушки и родители. А Румыния — заграница. Оттуда мы по всей Европе ездим. Хочешь мир посмотреть? Пошли с нами.

— Да, какой из меня цыган? — усмехнулся я, отдавая ему гитару. — Хорошая гитара!

— И у тебя такая будет. Мы на концертах выступаем: поём, танцуем. Иногда даже в Москве. Самых лучших берут. Ты лучшим будешь, раз так сейчас играешь.

Он с удивлением и восторгом посмотрел на мои пальцы.

— Береги руки Джони, — назвал он меня «сценическим псевдонимом», я вспомнил про одноимённую песню, которую германская певица Гизелла Вухингер исполнит только в семьдесят пятом году. Мне подумалось, что Татьяна очень похожа на исполнительницу. А ещё подумал, что с нею бы я спел эту песню. Её — «Джонни! И моё — 'Оу, е!» у нас вышло бы очень эротично.

Мысленно сплюнув три раза, я отогнал морок гипноза.

— У меня мама одна. Я не брошу её, — покрутил я головой. — Да и школа… Надо получить среднее образование, высшее.

— У нас получишь. Ты думаешь, почему мы уезжаем? Домой едем! Детям в школу пора!

Я удивился. Они ещё и учатся. Цыган понял моё удивление.

— А ты думал, что мы так… Шалтай-болтай? Это отпуск у нас. Путешествуем, отдыхаем, немножко работаем. Так мы живём. Не можем долго сидеть на одном месте. Скучно. Поехали с нами. Маму бери и приезжайте в Молдавию. Я тебе адрес дам. Когда надумаете, телеграмму дай, мы денег вышлем. Хорошим людям табор всегда рад.

— У вас табор? — удивился я.

— А как же, конечно табор! Целый посёлок цыган и в нём наш табор! Много земли! Дом поставим. Виноград там уже растёт триста лет. Приезжайте, рады будем.

Разговаривая со мной, цыган написал что-то на тетрадном листе, взятом из машины, и отдал лист мне. Я посмотрел. Там были написаны: адрес, имя, телефон. Наклоняясь ко мне он вдруг тихо сказал:

— Спасибо, что про ментов сказал. За мной должок.

— Да, всегда пожалуйста, — пожал я плечами и улыбнулся. — Я пойду. Долг вернул. Пора домой.

Я развернулся было по направлению к пешеходному подземному переходу, как вдруг меня окликнула девочка Татьяна:

— Джонни!

Я обернулся и у меня упало сердце.

— Вот чертовка, — подумал я. — И как у них это получается? Ведь ссыкуха ещё. Старше Женьки, то есть меня, года на два всего, а уложит на лопатки любого мужика. Ну или не уложит, а… Тьфу!

— Ты сегодня снова будешь играть? Я приду.

— Бля-я-я-ть, и что ей ответить? Вчера я устал так, что не смог встать на зарядку. Вечером ожидался разговор с матерью о Сашке. Кто знает, как она будет переживать его исчезновение?

— У меня дела вечером дома, а добираться до парка очень далеко. Я не успею. Ребята без меня управятся. Вчера просто клавишник, э-э-э, заболел. Я просто подменял его.

— Жаль. Без тебя они играют хуже. Ты задорный. И поёшь здорово. Особенно мне понравилась песня про снег. Очень грустная. Жаль, — повторила она.

— Давай, мы заедем за тобой. Хочу послушать тебя и увидеть на сцене. Сцена, это — совсем другое выступление, чем просто на улице. Сцена, это — о-о-о! Она не всех допускает на себя. Мы приедем, говори адрес.

Я пожал плечами и назвал. Пусть приезжают, заодно дадим спецслужбам повод для обыска. Пусть обыскивают, может мы порядок потом наведём в антресолях. А краску и штампы я уберу. Трафареты оставлю, а штампы уберу. Нет, и трафареты уберу. Не фиг. Я и рисовать то не умею.

— Приезжайте к восьми вечера. Ко второму отделению приедем. Нормально. Они уже как раз устанут. Подменю.

— Договорились.

Глава 12

— А давай я тебя сейчас до дома подброшу? Всё равно нам пора закрывать ярморку.

— Давай!

— Залазьте, — бросил он, махнув рукой, и что-то громко сказал по-цыгански. Цыганка-Софа недовольно ответила. Цыган повысил громкость голоса и добавил в него экспрессии. Софа что-то недовольно буркнула и пошла к товаркам.

Мы с Татьяной уже сидели на заднем сиденье. Девочка отстранилась от меня к левому окну. Цыган, что-то недовольно бурча, поставил гитару перед правым передним сиденьем, а сам обошёл машину спереди, протёр фары, косясь на «топтунов», дождался, когда цыганки скроются в подземном переходе и тронул машину с места. Следом за жигулями, поехал «Запорожец».

— Меня пасут, суки! Знают, что все деньги у меня! Как бы не тормознули. Мы, значит, на Тихую едем?

— Ага. Знаешь как?

— А чего тут знать⁈ У вас всего три дороги из центра.

Он что-то сказал по-цыгански и девочка, кивнув, взяла с переднего сиденья спортивную сумку и поставила её на колени.

— А вдруг у них там оружие или наркотики, — подумал я. — Второе — скорее всего.

Я знал, что цыгане всегда распространяли наркотики. Не гадание и кражи, а наркотики был их основным бизнесом. Остальное — ширма. Не построить трёхэтажный особняк на деньги от продажи косметики. Что смеяться!

— Так и едут! — сказал и выругался по-цыгански Роман. — Жигуль привязался. Чёрт, точно брать будут.

Он нервно задёргался, думая, куда свернуть. Мы ехали уже от Вокзала. Пямо была «Двадцать пятого Октября» на которой находились здания краевых управлений Милиции и КГБ, направо улица вела к моему дому.

— Нам направо, — напомнил я.

— Мы сейчас заедем кое-куда, — сказал цыган, нервно оглядываясь назад, пытаясь в заднем стекле разглядеть погоню.

— Может мне выйти? — спросил я.

— Сиди! — резко сказал