Читать книгу "Предатель. В горе и радости - Арина Арская"

сказал.

— Пошел в жопу. Не помнит он, — кривится. — Я, блин, из-за тебя потом выскочила за такое мудачье, которое тебе в подметки не годится.

Отмахивается и выходит:

— Я хочу еще выпить. День дерьмовый.

— Да я понял. Вер, давай ты проспишься, — следую за ней. — По-хорошему, мне бы тебя уволить за то, что нашел тебя в архиве с бутылкой виски.

— Увольняй, — фыркает.

— Слушай, ну ты будь к сыну терпимее…

— Я его родила, — резко разворачивается ко мне, и ее заносит в сторону. Приваливается к стене. — Я была с ним всегда, пока его сраный папаша искал себя! А теперь что? Пошла я в жопу? И будет он жить с папой, потому что я стерва такая!

— Он подросток, — вздыхаю я. — Время все расставит по местам.

Я мог оставить рыдающую и пьяную Веру на охранников, но не стал. Почему? Не знаю.

Может, проникся ее некрасивым разводом с судами, скандалами и длительной нервотрепкой, и отчасти посчитал себя виноватым, в том, что она закрылась в архиве?

Мне было с ней тогда прикольно, но знал, что она была влюблена в меня, и хотела большего.

— О, я бы с тобой поговорила на тему подростков, если бы ты сам был в разводе, а твои дети выбрали мамулю, — она расплывается в улыбке. — И нахер тебя. Свет в окошке будет только мамочка.

Что-то меня царапает от ее слов.

Я тут, а не с женой, с которой все как-то не так. Мне с Лялей стало муторно, а объяснить себе в чем причина, не могу.

А еще с ней неуютно.

Лучше я потрачу время на пьяную бывшую одноклассницу, которую в прошлом жестко опрокинул на лопатки словами, что было прикольно, а теперь нет.

И с женой мне сейчас совсем неприкольно. Поговорить бы с ней, а я не знаю, о чем именно и как выразить то, что я весь пронизан тихим раздражением.

А она не поймет. Она уже давно меня не понимает.

Ладно, суну в цветы в руки, как обычно, получу мимолетный поцелуй в щеку и разговоры ни о чем.

Если поинтересуюсь у нее, как дела, то выяснится, что она опять о чем-то попросила отца.

Для детей я еще нахер не пошел, а вот для жены я уже давно там.

— У кого-то тоже в семейном гнездышке проблемы? — смеется Вера.

— Не придумывай.

— Да по тебе все видно, Гор.

Отталкивается от стены и скрывается на кухне. Вытаскивает из ящиков бокалы для мартини, банку оливок, а из холодильника — бутылку белого вермута.

— Как, кстати, твой старик?

У меня непроизвольно дергается верхняя губа. Вспышка агрессии, которой я тоже не могу найти объяснения.

— Ясно, — Вера открывает бутылку. — Не лучшая тема для разговора.

Сажусь за стол и откидываюсь назад, вытягивая ноги:

— С ним все хорошо. Живой.

— Дай угадаю, он не рад тому, что ты принял меня на работу, — Вера наливает в бокалы вермут тонкой струйкой.

— А не пойти ли ему нахуй? — хмыкаю я. — Это моя фирма. Мой проект, на который я у него ни копейки не взял.

— А у кого взял?

— На школьных обедах сэкономил, — перевожу взгляд на Веру. — Не все крутится вокруг моего отца, хотя… все все равно считают, что мне папуля помог.

— А он не отрицает.

— Нет, — улыбаюсь. — И он, сука, этим очень недоволен. Он знает, что ни при чем, и не лез ко мне с помощью в надежде, что у меня будет провал.

— Высокие отношения, — Вера усмехается, подносит к губам бокал с вермутом.

Вера не любит моего отца. Он до нее долго мягко и незаметно докапывался, пытался учить, что не стоит носить такие короткие юбки, что она красивая девочка, а не шлюха с трассы, и однажды получил в лицо “пошел нахуй, дядя. Кури бамбук”.

Конечно, после этого она не появлялась в нашем доме, а отец долго пребывал в возмущении, что эта мелкая стервь посмела открыть свой поганый рот. Как мало сейчас воспитанных девушек. Таких, как Ляля.

— Ты, что, опять отключился? — Вера щелкает пальцами перед моим лицом и опять пошатывается. — Ты такой пупсик, Гор. И знаешь, я даже в смелых мечтах не думала, что ты однажды будешь сидеть за столом на моей кухне. Такой весь мрачный и загадочный, а твоя жена сидит и ждет тебя.

— А ты все об этом, — отстраненно говорю я.

— Бесит она меня, — залпом выпивает вермут. — Она прямо та жена, которую тебе всегда хотел твой папаша, — отставляет бокал. — Это жуть какая-то, Гор. Я же помню ее. Другой была, а сейчас…

— Не говори о моей жене, — медленно выдыхаю.

— Ладно, — садится за стол, — если не о жене, то давай обо мне, — пьяно причмокивает. — Утешай меня, как у меня все будет хорошо. Либо увольняй, большой босс, — пытается кокетливо улыбнуться.

— Ты все еще на что-то надеешься? — усмехаюсь я.

— Я сейчас тешу свое женское самолюбие, — подпирает подбородок кулачком. — Ты не с семьей, а со мной. Да, ты пожалел пьянь из прошлого, но для твоей жены это фиаско. И мне не стыдно, что я злорадствую.

— Вероятно, это фиаско, — запрокидываю голову и касаюсь затылком стены. — Как твой муж решился с тобой развестись? Как и что предшествовало этому?

Глава 34. У нас все хорошо

— Отдай телефон, — шипит Вера и тянет через стол руку, — дай я этому козлу позвоню и скажу, какой он мудила. Хуежник блядский…

— Протрезвеешь, — прячу смартфон, который отобрал у Веры, в карман, — позвонишь.

— Ладно, сыну можно позвонить?

— Нет, — достаю пачку сигарет. — Ты еле ворочаешь языком.

— Вали нахрен, — Вера обиженно отмахивается. — Задолбал. Нафига ты меня на работу ваще принял, а теперь еще тут сидишь? Катись к своей Лялечке.

Вскрываю пачку, вытаскиваю сигарету и неторопливо разминаю ее:

— Про развод ответишь, нет?

— Чо ты прикопался? — Вера кривится. — Развелись, потому что мудло. Потому что все на своем горбу тащила, а он по выставкам скакал. Творческая натура, — морщит нос, — нет, претензий