Читать книгу "Порочное трио для сводной - Полина Амор"

энергии тьмы. Мой отец вместе с другими богами придумали, как меня излечить. Они разлили по земле красный хмель. Я подумала, что эта кровь и выпила. Оказалось, это был алкоголь. Я захмелела, успокоилась и отец своей любовью, смог вернуть меня в прежнее состояние. А люди приносили мне вино в моих храмы, чтобы я пила его. Чтобы я помнила то время, когда поддалась тьме, ради спасения отца и стала чудовищем, что лишало других детей их отцов. Как любила человеческую кровь. Как ты думаешь? Что дает больше всего энергии любви, из того, что делает человек?

— Секс? Ну это сексуальная энергия, магическая, все такое. Я слышала, да и зачатие новой жизни, кровь девственниц.

— Он дает энергию любви да, много, но это один её уровень Секс — это легко. Есть самый сложный, и самый мощный уровень, там, где человек творит то, на что не всякий бог способен. В ваших, современных религиях много об этом говорят. Ну же, Кристина?

Я не знаю, что ей ответить. На языке вертится ответ, но он кажется мне глупым.

— Ну же? — поднимает она голос.

— Прощение, — отскакивает у меня от зубов. — Прощать сложно.

— Верно, — она снова улыбается. — Прощать сложно, как и того, кого ты ненавидишь так и того, кого любишь. И второе сложнее вдвойне. Тем более в прощении есть истинная любовь, ведь только так можно увидеть и принять человека со всеми его злейшими пороками. А теперь вспомни своих мужчин и скажи мне — умеют ли они прощать?

Я задумываюсь, Макс возможно да, а вот Виктор… он сначала пришьет, а потом простит за испорченную от крови врага рубашку.

— Не знаю, думаю нет.

— Верно. Не умеют, но, кроме этого, в них слишком много зла, я знала, если они вдвоем обретут единую силу как мои наместники — они используют её во тьму. А мне нельзя этого допустить. Если наместники начнут творить темные дела, они могут возродить Сехмет. Мою темную сторону, ту, кого так жаждет вернуть Сет уже многие тысячелетия. Я не позволю этому случиться.

— Если вы не дадите им силу, они же умрут, ведь так?

— Я сделала всё, чтобы этого не пришлось делать. Поэтому, им нужна ты. И поэтому, тебя пытался опорочить Сет. Ты не погибла от рук его слуг, но ты бы никогда больше не смогла бы любить и прощать. Их задача — лишить тебя этого света. Потому что только ты, можешь спасти моих наместников.

— Я не настолько добрый человек, чтобы исправить сразу двоих мужчин и превратить их в ангелов. Мне кажется, это я скорее рядом с ними становлюсь демоном…

— Дело не в добре. Тебе очень много любви, но самое главное — ты вызываешь любовь у них. Нежность, самопожертвование и прощение. Ты не помнишь, но, когда ты жила с ними еще ребенком, они защищали тебя. Им так не хватало сестры, подруги или матери. Женщины и поэтому они замыкались в себе, но, когда появляешься ты в их жизни, они будто расцветают. Но испытания еще не закончены. Кристина, есть сотни вариантов конца этой партии и не во всех из них, ты или братья выживают. Тебе предстоят испытания, я сделаю всё, чтобы тебе пришлось познать любовь в самом истинном её пониманий. Тебе будет больно и страшно. Но награда будет велика. И перед тем, как отпустить тебя, я должна дать одно наставление, которое спасет тебя. Одну путеводную нить.

Если начало беседы мне нравилось, то с каждым новым её словом становилось все более не по себе. Страшно оттого, что она, великая богиня готовит мне испытания. Это похуже игр в вопрос-ответ от братьев. Гораздо хуже.

— И что же за путеводная нить?

— Любовь, как это не банально. Чтобы быть моей наместницей, каждый свой выбор делай с одной мыслью — как мне поступить из любви? Если сможет делать это искренне — ты выживешь. Тебе пора. Твои мужчины скоро проснутся.

Резко отодвигаю стул и его ножки скрипят по полу.

— Спасибо вам! — говорю я.

Не знаю, что и чувствовать, хочется почему-то упасть ей в ноги, поклониться. Но она великодушно позволяет мне смотреть на себя сверху вниз.

— Ещё не за что, — кивает она и слегка щелкает пальцами. Я чувствую, как резко начинает кружится голова. Ноги едва не подкашиваются

— Это что, что это? — я хватаюсь за стул, чтобы не упасть.

— Магия. Теперь ты посвящена. Братья могут начать учить тебя своему ремеслу по-настоящему. Вести в мои храмы.

— Спасибо, — только и могу сказать я и просыпаюсь…

Оказываюсь, на удивлении в знакомом месте, в той же спальне, откуда вышла на зов Хатхор.

Кажется, я так и не вставала из неё. Вальяжно раскинувшееся сопящее мне в затылок тело Виктора это только подтверждает.

А может, и встречи никакой не было?

Нет, что-то изменилось. Я будто наполнена чем-то. Магией.

Магия это лишь преображение энергии в то, что я хочу, верно? Значит я сейчас хочу зажечь огонь на кончиках моих пальцев. На указательном.

Как от зажигалки легкое пламя сразу же появляется чуть выше от подушечки пальца. Я укладываюсь поудобнее, переношу пламя с одного пальца на другой и любуюсь этим. Наслаждаюсь.

— Что это блин такое?! — слышу громкий шепот Виктора. Проснулся таки. Не то от моих шевелений, не то от собственной интуиции.

— Это магия, — улыбаюсь я ему. — Я виделась ночью с Хатхор. Я посвящена.

— Это шутка?

Качаю головой.

— Блин. Черт! МАКС! — орет он и Макс недовольно поднимает голову, глядя на нас сонным лицом.

— Она общалась с Хатхор. Она посвящена, она, блин, колдует!

— Шутите что-ли?

— Ой, да вы ни грамма ни родственники, — хихикаю я.

— Вы чё серьезно? — бубнит Макс снова, и я вижу, как он резко просыпается.

— Да, я теперь настоящая ведьма! — я кладу голову на подушку и снова играю с пламенем, смотрю снизу на двух сонных мужчин, которые пытаются осознать ситуацию.

— А может она того? — вдруг уточняет Виктор.

— Не, Хатхор бы не дала ей силу. Получается, что это правда, она прошла испытание богиней, — бурчит Макс.

Парни молчат, но вдруг Виктор меня резко прижимает к кровати. От неожиданности я визжу и смотрю на его нависшее надо мной лицо.

— Да я тебя сейчас расцелую всю!

Меня давит истеричный смех от этой угрозы, но Виктор не шутит, исполняет угрозу целуя шею, щеки, виски. Я в ответ могу только хихикать, и лениво брыкаться ногами пока он исполняет свою угрозу целуя в шею, щеки, виски.

— Щекотно-щекотно, — возмущаюсь я.

Истеричный смех