Читать книгу "Клетка ангела - Анна Зайрес"

думать о будущем именно по этой причине: я не могу представить себе будущее, в котором Брэнсфорд не будет представлять угрозы. Как черепаха, я довольствовалась тем, что пряталась в своей скорлупе, выжидая день, час за раз, все время говоря себе, что в конце концов я во всем разберусь и предам маминого убийцу правосудию.

Но не Николай. Он не прятался от реальности — он планировал. И природа этих планов заставляет ледяные пальцы скользить по моему позвоночнику.

У меня такое ощущение, что представление Николая о справедливости резко отличается от моего.

Он улыбается, как будто я наивный ребенок. — Тебе не о чем беспокоиться, зайчик. Я справляюсь с этим».

На короткое трусливое мгновение я испытываю искушение сделать именно это: не волноваться, оставить дело в его умелых, безжалостных руках… тех, кто так собственнически, так нежно держит мои.

Те самые руки, которые без колебаний забрали две жизни прямо передо мной.

Именно это воспоминание, это живое воспоминание о криках измученного убийцы решает все за меня. Возможно, я развил в себе способность избегать реальности, но даже я не могу закрыть глаза и притвориться слепым.

— Что ты собираешься с ним сделать? Мой голос такой же неустойчивый, как и мой пульс. «Николай, пожалуйста, я должна знать. Чем ты планируешь заняться?"

Крошечные мышцы вокруг его глаз напрягаются — единственное изменение в его выражении. «Нет ничего, чего бы он не заслужил».

Я отстраняюсь, вырывая свои руки из его хватки. — Ты не можешь убить его.

"Почему бы и нет?" Голос у него ровный, тон такой мягкий, как будто мы говорим о вечеринке. Откинувшись назад, он снова берет свой коньяк, и на этот раз делает неторопливый глоток, прежде чем поставить его на стол.

Я недоверчиво смотрю на него. — Потому что он человек . Как это не самоочевидно? — Злой человек, конечно, но ты не можешь просто убить любого, кто…

«Кто пытается тебя убить? Я могу и я буду."

Мое сердце пропускает удар. Он имеет это в виду, я вижу это, и это осознание наполняет меня всевозможными долбаными эмоциями: благодарность, смешанная с ужасом, надежда, граничащая со страхом, и, что самое тревожное, мстительное ликование.

Я хочу, чтобы Брэнсфорд умер за то, что он сделал с моей мамой. Я хочу этого так сильно, что чувствую вкус. И себе тоже хочу. Я хочу вернуть свою жизнь, свою свободу, свой душевный покой. Я хочу спать всю ночь без кошмаров и ходить по улице без страха. Я хочу перестать видеть опасность в каждом пикапе, в каждом незнакомом лице.

Я хочу, чтобы Брансфорд был на глубине шести футов, и если Николай сделает это, я буду свободна… и такой же убийца, как и он.

Именно эта последняя мысль подавляет мою темную тоску. Как бы я ни хотела свободы и мести, мы говорим об убийстве — хладнокровном, преднамеренном убийстве. Одно дело, когда Николай расправился с двумя вооруженными убийцами в лесу; каким бы тревожным ни было это свидетельство, то, что он сделал, в конечном счете ничем не отличается от того, что мог бы сделать полицейский в его ситуации, за исключением части пыток. То, что мы сейчас обсуждаем, — это совсем другой уровень пиздеца, и хотя какая-то часть меня не может не радоваться готовности Николая защитить меня до такой степени, я не могу оставаться в стороне и позволить этому случиться.

Поскольку апелляция к здравому смыслу морали не сработала, я пробую другой подход. — Николай, пожалуйста. Будь благоразумен. Он видный политический деятель. Ты не можешь просто убить его. Это будет убийство, имеющее серьезные глобальные последствия. ФБР, ЦРУ, СМИ…

"Я знаю. Вот почему я должен был убедиться в его вине.

Еще один холодок пробегает по моей спине. Его лицо неумолимо, голос все еще тревожно ровный. Он все обдумал; это не какой-то импульс с его стороны.

Чтобы защитить меня, он собирается устранить кандидата в президенты, и я ничего не могу сделать, чтобы изменить его мнение.

Я все равно стараюсь, хотя бы для того, чтобы защитить его . "Что на счет твоей семьи? Жизнь, которую ты строишь здесь со Славой? Если они узнают, что за этим стоит ты…

«Они не будут».

«Как ты можешь быть так уверен? Будет глобальная охота, какой не было с тех пор…

— Зайчик… — Наклонившись вперед, он снова накрывает мои руки, заставляя меня понять, что я ломала их об стол. Его голос мягок, его тон устрашающе спокоен, когда его взгляд держится на мне. "Я знаю, что я делаю. Брэнсфорд умрет, и это будет по естественным причинам. Его партия будет оплакивать, нация будет оплакивать, а потом они перейдут к другому блестящему новому делу, какому-нибудь другому красноречивому политику».

"Естественные причины? В пятьдесят пять?

«Порок сердца, до сих пор не диагностированный. Это будет по-настоящему трагично». Он откидывается назад, поднимая свой стакан. «Там, где есть воля, есть способ — и мы, Молотовы, превосходно находим эти пути».

20

Николай

Она неуверенно встает, глядя на меня, и я борюсь с желанием обнять ее. Я борюсь с этим, потому что за потребностью в утешении скрываются более темные, более опасные побуждения, рожденные голодом настолько глубоким и диким, что пугаю даже меня.

Как только я поддаюсь этому, как только я выпущу зверя, рычащего внутри меня, пути назад уже не будет.

Две недели я дал ей. В течение двух столетних недель я делал невозможное и оставался в стороне. Ну, не совсем. Я провел десятки часов, наблюдая за ней через камеры в комнате Славы и в ее спальне, но это и наши краткие разговоры за едой только добавили мне мучений.

Я никогда не считал себя мазохистом, но я должен им быть, потому что я добровольно принял утонченную пытку держать ее на расстоянии вытянутой руки, но не позволять себе владеть ею.

И сегодня вечером, кажется, последнее испытание моего самоконтроля. Потому что она, наконец, разыскала меня, хотя и не по тем причинам, по которым я хотел. Часть меня надеялась, что она будет скучать по мне, что она придет ко мне, потому что хочет меня с таким же отчаянием, как я хочу ее.

Потому что она готова быть моей, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Мне пора спать, — говорит она дрожащим голосом, и мне приходится сдерживать прилив разочарования. Чего я ожидал? Она в шоке, и на то есть веская причина. Немногие обычные граждане понимают, как легко сделать убийство похожим на что-то другое