Читать книгу "Пешком по Москве - Михаил Юрьевич Жебрак"

свое имя: Высший литературно-художественный институт имени В. Я. Брюсова. Правда, еще через год институт закрыли. С 1934 года усадьбу занимал Союз писателей СССР.

Когда заходишь во двор усадьбы Боде-Колычевых, то словно переносишься на двести лет назад. В глубине главный дом, построенный как раз в начале XIX века. По сторонам службы: людские, прачечная, погреба, конюшни – их можно узнать по широким дверям. Словно не было капиталистического расцвета в Москве в начале XX века, а затем десятилетий советской власти. Владение не менялось… Только в центре парадного двора усадьбы в 1956 году поставили памятник Льву Толстому работы скульптора Галины Новокрещеновой. Это подарок писателям братской России от письменникив радянской (советской) Украины в ознаменование 300-летия воссоединения Украины с Россией.

Считается, что эта усадьба Боде-Колычевых стала прототипом московского владения Ростовых в романе «Война и мир». Вот так Толстой описывает приезд Николая в родной дом: «Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени". Следовательно, дом Ростовых в романе должен был стоять вдоль красной линии Поварской. Но есть легенда, что именно в этом дворе грузили вещи слуги Ростовых, когда, несмотря на личные заверения генерал-губернатора, что Москву не сдадут, хозяева готовились к отъезду. Наташа Ростова узнает, что в соседнем госпитале не хватает подвод для эвакуации раненых, приказывает освободить телеги и ехать в госпиталь.

На Поварской советские писатели занимали целый квартал. Рядом с усадьбой Боде-Колычевых стоит особняк князя Святополк-Четвертинского, построенный в 1887 году (Поварская ул., 50/53, стр. 1). Архитектор Петр Бойцов сделал здание похожим на французский замок эпохи Ренессанса. В роскошных интерьерах, отделанных резным деревом, разместился ресторан ЦДЛ (Центрального дома литераторов). Именно здесь Светлов предложил коллеге, хваставшемуся золотыми часами, прокутить секундную стрелку. Особо едкие остроты выцарапывали на стенах. После судилища над Борисом Пастернаком, в котором приняли участие многие известные литераторы, в Пестром зале появилась надпись: «И вы не смоете всем вашим черным кофе…» Сегодня шутки специально наносят на стены, как часть имиджа Дома писателей: «Средь индюков и аллигаторов приятно видеть литераторов». Но все понимают разницу между экспромтом и разрешенным юмором. Как-то один из посетителей у буфета грустно смотрел в меню: «Вот раньше – и жульены были, и расстегаи, и икра…» Буфетчица отрезала: «А еще был Светлов».

Поварская ул., 50/53, стр. 1

Писательский ресторан в бывшем особняке князя Святополк-Четвертинского кажется ожившей декорацией к роману «Мастер и Маргарита». Думаю, Булгаков предсказал бы и современные пластиковые панели, которыми в наши дни закрыли дубовые резные стены в залах ресторана. Арчибальды Арчибальдовичи лучше архитектора Бойцова знают, как делать модные интерьеры. Но жизнь всегда богаче художественного произведения, и название следующего клубного здания не требует никакой литературной обработки. Центральный дом каторги и ссылки Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев был построен в стиле конструктивизма в 1931–1935 годах по проекту архитекторов братьев Александра и Виктора Весниных (Поварская ул., 33/24–26, стр. 1). Как часто бывало в то время, клуб построили на месте церкви. В центре Москвы, если видишь здание 1930-х годов, то в половине случаев оно построено на месте храма. Не успела высохнуть краска на фасадах этого здания, как Общество политкаторжан было ликвидировано, затем ликвидировали и самих бывших ссыльных. В здании открыли Театр киноактера. Именно в этом зале исключали из Союза писателей Пастернака. Писатели пришли к киноактерам, так как зал здесь больше, чем в ЦДЛ.

Поварская ул., 33/24–26, стр. 1

Поварская ул., 46

Улица Поварская получила название по дворцовой поварской слободе. Недаром здесь есть Ножовый, Скатерный, Хлебный переулки. Когда улица перешла в опричнину, на ней стали селиться приближенные к царю князья и дворяне. Еще в начале XX века, несмотря на активную покупку участков купечеством, здесь сохранялось восемь княжеских владений. Когда я гуляю с друзьями по Поварской, то люблю проводить такой тест. Я ставлю друзей перед двумя особняками: домом Шлоссберга (Поварская ул., 46) и домом Миндовского (Поварская ул., 44), и прошу выбрать один. Скажем, выпускается фотоальбом по архитектуре Москвы и осталось место для одного, самого красивого и характерного, особняка. Голоса обычно разделяются поровну, хотя специалисты отвечают по-другому. Дом Миндовского входит во все архитектурные справочники как самое яркое произведение стиля модерн и один из лучших домов архитектора Льва Кекушева. А дом Шлоссберга, построенный в 1911 году архитектором Адольфом Зелигсоном, знают только местные жители. Он не настолько авторский, как работа Кекушева. Там все детали придуманы заново, а у Зелигсона пусть и виртуозное жонглирование, но знакомыми ренессансными элементами.

Поварская ул., 44

После возвращения столицы в Москву понадобились здания для посольств. Лучше всего подходили особняки. У них отдельная территория, красивые фасады, да и внутри не все было разграблено в революционные годы. Кое-где сохранились паркеты, камины, эффектные лестницы. Поварская сейчас – улица посольств. Вот и дом Шлоссберга занимает посол ФРГ, а дом Миндовского – посольство Новой Зеландии. Хотя дом носит имя Миндовского, его владелец не имел отношения к проектированию и строительству. Лев Кекушев был главным архитектором Торгово-строительного акционерного общества. Оно приобретало участки, строило дома и продавало их полностью готовыми. Строил этот дом Кекушев в 1904 году не под заказ, следовательно, зодчий мог свободно самовыражаться и создать идеальный по своему представлению особняк. Каждая линия здесь авторская, оригинальная. Компоновка объемов здания асимметрична. Очень сложный рисунок кровли. Богатейшая лепнина на стенах. Женская маска превращается в скульптурное панно. Модерн объявил себя синтезом всех искусств. На фасадах зданий размещали скульптуру, керамические и живописные панно, даже литературные цитаты. Здесь над тройным окном младенцы-путти как раз олицетворяют синтез искусств. Один с циркулем, другой с резцом, третий с вазой, есть и путти с дудочкой. Ведь архитектуру называют застывшей музыкой. Кекушев любил деталь в архитектуре. Во всех его проектах помимо общего рисунка, силуэта, взаимодействия форм, всегда необычайно выразительные детали. Великолепного рисунка лепнина, вычурная форма окна, скульптура… Ведь помимо архитектурных дисциплин Кекушев преподавал серебрение, железную ковку в Строгановском училище. И еще подрабатывал, делал для московских фабрик эскизы мебели, бронзовые предметы обихода.

Лев Николаевич Кекушев все свои здания помечал изображениями льва. Это древний символ. Еще Парфенон был украшен львиными головами. Кекушев говорил,