Читать книгу "Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - Гэнки Кавамура"

с этим: он воспылал яростью. Его наполнила решимость стереть с лица земли деспотичного короля, погубившего сотни жизней оттого, что в каждом встречном он видел предателя. При всем при том сам Мелос был обыкновенный деревенский пастух. Всю жизнь он только играл на дудочке и возился с овцами.

* * *

Зонт выворачивался наизнанку под порывами бушующего ветра, превращаясь в нечто бесформенное и неуправляемое.

День близился к закату, и струи дождя становились все сильнее, а ветер – все агрессивнее. Два часа прочесывания округи, а Юрико так нигде и не видать. Дождевая вода рекой текла вниз по склону, заливаясь в кроссовки.

– Мама! – бесконечно выкрикивал Идзуми, но его голосу было даже не пробиться через заглушающий все стук дождя.

По телевизору ведущий прогноза погоды сообщал, что, по данным гидрометцентра, сегодня ночью на территорию Токио и соседних префектур придет тайфун.

– Может, сегодня уйти с работы пораньше… – призадумался Идзуми.

– Давай тогда дома что-нибудь на ужин приготовим. Что бы ты хотел? – Каори опустила раскрытый журнал, который держала в руках.

– Гедза!

– Да, сто лет уже домашние не ели. Лепить будем вместе, как в старые добрые?

– Конечно!

Вечером по пути с работы Идзуми зашел в супермаркет, и, когда в его корзинке уже лежали фарш и тесто для гедза, тревожно завибрировал телефон. На экране светилось: «Никайдо-сан (сиделка)». Идзуми мгновение помедлил и бросил взгляд на улицу, где уже вовсю колыхались деревья. «Юрико-сан отказывается принимать ванну…» «Юрико-сан в последнее время, кажется, переедает…» «Юрико-сан говорит, что у нее пропадают деньги…» Если Никайдо выходила на связь, это могло значить только одно: с мамой что-то произошло.

Каждый звонок в результате заставлял Идзуми впадать в панику, но сама сиделка только любезно повторяла: «Вы не переживайте! Ничего страшного!»

– Касай-сан, Юрико-сан нигде нет! – раздался, как только Идзуми поднял трубку, непривычно беспокойный, срывающийся голос Никайдо. – Когда я пришла, ее уже не было. Я сначала прошлась по окрестностям, поискала, но так нигде и не нашла. Я уже вызвала полицию.

– Опять мама… – Идзуми невольно вздохнул.

– Простите, что не углядела, – тяжело дыша, извинилась женщина.

По всей видимости, она все еще отчаянно продолжала поиски. Идзуми прекрасно понимал, что в произошедшем нет вины Никайдо. Она ходит к Юрико три раза в неделю, делает для мамы все, что только успевает. Само собой разумеется, что она не может присматривать за Юрико круглыми сутками.

Идзуми пробежался между прилавками, вернул на прежнее место продукты и у выхода закинул свою опустевшую корзинку на другие, составленные башенкой. Но корзинка упала неровно. Идзуми, не сбавляя темпа, направился к выходу с мыслью оставить все как есть, однако не смог себя пересилить. Он вернулся и поставил корзинку как следует.

«В связи с неблагоприятными природными условиями поезда задерживаются», – предупредила система оповещения пассажиров метро. Оставалось немного времени до начала вечернего часа пик, а в поезде было непривычно безлюдно. Капли дождя стекали по диагонали вагонных стекол, словно шторки, сдуваемые вбок порывами ветра.

Последние два месяца все шло из рук вон. Каори чувствовала себя не очень хорошо, и Идзуми взял на себя дела по дому. Уже приближались роды. Он освободил в комнате место для детских вещей, купил кроватку, одеяльце и все прочее, что к ней должно прилагаться. На работе тоже не клеилось: продюсер телекомпании, с которой планировалось заключить договор о сотрудничестве, наотрез отказывался выделить эфирное время в более поздние сроки, и Идзуми приходилось изощряться, чтобы перекроить график работ над релизом. Начальник Осава, как и следовало ожидать, не стал обременять себя решением проблем, так что Идзуми был вынужден разбираться в одиночку. Не обошлось без сложностей и при создании того клипа, который и до этого не давал покоя из-за грандиозных планов Нагаи: расходы серьезно превысили бюджет, обнаружилась ошибка в условиях одного договора, исполнители то и дело добавляли забот. В итоге Идзуми буквально жил на работе и нередко торчал там даже в выходные. Он физически не мог выделять Юрико более двенадцати часов в неделю.

– Ты послушай, что Никайдо-сан себе позволяет: она без какого-либо предупреждения приходит, дверь сама открывает, заходит и ведь даже не здоровается! – выговаривала Юрико, стоило сыну прийти к матери: она словно только и ждала, когда он придет, чтобы выговориться. —

И что-то я в последнее время сбережений не досчитываюсь. Небось, она подворовывает.

– Не неси чепуху!

– И с приемом ванной – это уже ни в какие ворота. Я ей говорю, сама помоюсь. А ей все как об стенку горох. Я же ей не дите малое, чтоб со мной так обращаться!

В те времена, когда Идзуми с мамой жили вместе, Юрико – будь она даже чем-то действительно недовольна – никогда не жаловалась. Лучше оставить все возмущения при себе и просто перетерпеть – вот было ее жизненное кредо. Но теперь, казалось, настал предел терпению, и все негодование неизбежно выливалось наружу.

– Да и пока она поесть приготовит – полвека пройдет. А мне – сиди жди голодная. Конечно! Зачем она тогда вообще нужна, если я все равно в итоге ем то, что сама покупаю в магазине? – выговаривала Юрико, уплетая любимые паффы с кремовой начинкой.

Идзуми принес с собой около четырех пирожных, но они тут же были сметены. И это сделал тот человек, который всю жизнь ел как птичка. Кажется, у нее даже щеки немного пополнели. Может, просто наконец заявили о себе природные потребности организма. Только что пообедали, а Юрико тут же:

– Ох, как в животе урчит! Идзуми, ты что будешь на обед? Приготовить хаяси райсу?

– Нет, мам, я не голоден, – успокаивал ее Идзуми, изо всех сил выдавливая из себя улыбку.

В прошлом месяце ему поступил звонок из газовой службы: мама не выключила газ. Вероятно, она что-то хотела приготовить, но забыла об этом. После этого инцидента газ у них в доме был перекрыт.

* * *

Идзуми сошел на ближайшей к маминому дому станции.

У турникетов его уже ждала Никайдо. Ее маленькую фигурку целиком закрывал дождевик.

– Простите, пожалуйста. – Она низко склонила голову. Женщина, при любых обстоятельствах сохранявшая оптимизм – в некоторой степени, можно сказать, нездоровый, – теперь усиленно сдерживала дрожь. Даже она поддалась страху, и у Идзуми сердце упало. – Мы все это время искали вашу маму, но она словно сквозь землю провалилась. У вас есть какие-нибудь предположения, где она может быть?

Идзуми хотел бы поделиться догадками, но у него их не нашлось. Он понимал, что кидаться на поиски под таким дождем – это чистой