Читать книгу "Жаркое лето - Степан Степанович Бугорков"

— спросил Михаил Николая, и тот, словно со сна, не мог понять в первое мгновение вопроса.

— Да так, размечтался... Разные мысли в голову лезут... Все больше о доме. Эх, хотя бы одним глазком взглянуть на свою станицу. Как-то там наши живут?

— Женились вы молодыми, вот о бабах и сухотитесь, — насмешливо протянул Максим Козлов — земляк из хутора Рузанова. — Нам, холостякам, все проще кажется. Правду я говорю, Яша? — обратился он к своему другу Хайкину, мечтательному, худощавому пареньку, музыканту из Днепропетровска.

— Ты, Максим, в корне не прав. Разве, когда женятся, все предугадывают? Любовь есть любовь. Вот и я хотел жениться этим летом, да война сорвала все планы. Ждет меня моя любимая. Вот приду домой с победой, тогда обязательно поженимся...

Яша с неясной улыбкой посмотрел на друга, подмигнул ему, и непонятно было — шутит он или всерьез говорит.

Неожиданно земля вздрогнула, задрожала. Небо на западе побагровело, будто его у горизонта кто-то поджег. На фоне зарева ближний лес сразу потемнел, отчетливо вырисовывались верхушки сосен.

— Сколько самолетов у фашиста — счету нет, — вздохнул глубоко Николай, глядя на пламенеющий закат небосклона, — опять Нежин бомбят...

Ночевали они на опушке леса. Ночь была теплой. Положив скатки под голову, не раздеваясь, не разуваясь, бойцы лежали на прошлогодней соломе, натасканной из омета.

На поляне пахло разнотравьем. Где-то вблизи вскрикнула испуганная пичуга и тотчас смолкла. Небо было чистое, в ярких звездах, даже на западе не было в эту ночь зарева. Тихо-тихо...

Николай долго не мог заснуть, ворочался на соломе, вдыхая кисловатую прель. Ранним утром его поднял на ноги далекий треск мотоцикла. Красноармейцы все, как по команде, тоже вскочили на ноги.

На дороге, в стороне Носовки, увидели серое облачко пыли. Треск мотоцикла в тишине утреннего поля казался пулеметной очередью.

— Всем скрыться за деревьями, — скомандовал Николай. — Посмотрим, что за гость к нам пожаловал.

Красноармейцы быстро рассыпались на опушке леса, притаившись за стволами деревьев с винтовками в руках.

Вскоре над пожелтевшей пшеницей показался пыльный столбик, а затем все увидели голову мотоциклиста в шлеме танкиста. Он начал тормозить, оглядываясь по сторонам.

Николай выскочил из придорожных кустов орешника рядом с неизвестным гостем, предупреждающе подняв руку. Мотоциклист едва удержался на сиденье. Он тотчас заглушил мотор, и несмотря на запыленное лицо, все узнали связного Романа Слинько.

— Черт, Ромка! — радостно воскликнул Николай. — А мы-то думали, что диверсант к нам на дьявольском коне скачет, уже хотели оружие в ход пускать...

— Товарищ старший сержант, разрешите вручить вам пакет!

Он подал пакет с сургучной печатью и отступил на шаг в сторону. Тотчас его окружили красноармейцы.

— Как ты нас разыскал? — спросил Михаил.

— Капитан Буряк дал точные координаты.

Роман отстегнул танковый шлем на подбородке, снял его и бросил на траву.

— Хлопцы, дайте закурить, мчался сюда, как скаженный, во рту все пересохло, старался застать вас на этой опушке. Боялся, что вы раньше на поиск пойдете.

— Дурья твоя голова, а что если бы в руки диверсантов попал? — спросил насмешливо Михаил. — Что бы тогда делал? Запел бы песенку «Последний нонешний денечек»?..

— Я по большаку сюда мчался, — сказал весело Роман, сворачивая самокрутку, — а там наших машин одна за другой столько к фронту идет, что никакой диверсант не посмеет напасть, всюду свои люди... А проселком я всего километра два мчался, да на такой скорости, что меня и «мессершмит» не смог бы догнать.

— Отчаянный ты, слов нет, — похвалил шутливо Романа Хайкин, — только смотри, на обратном пути держи ухо востро, береженого бог бережет.

Бойцы, усевшись на зеленой обочине, задымили самокрутками. Николай, отойдя в сторону, вскрыл пакет и прочел короткий текст: «Срочно. Середе. Вчера, в 20.00 зафиксирован выход в эфир коротковолновой рации в районе полустанка Добринка в Мартыновском лесу с позывными ОУН. Есть предположение, что передачи ведутся рацией из кварталов 21—22. Примите меры к уничтожению диверсантов и ликвидации вражеской рации. Буряк».

Взяв расписку у Николая о получении пакета, Роман вывел на дорогу мотоцикл и стал торопливо заводить его. Затем, пожав на прощанье руки товарищам, вскочил на сиденье, рванул с ходу и вскоре исчез в море пшеницы.

Николай протянул Михаилу письмо.

— Вот, прочти. Как ты думаешь, что надо делать?

— Главное — не спешить. Мартыновский лес не такой уж большой. Рацию диверсанты в глушь леса прятать не станут. Ты же бывший пограничник, сам знаешь, что враги в чужом лесу теряются. Они не знают, что их ждет завтра, не ведают ни троп, ни дорог. Даже медведь в чужом лесу блуждает, а они и подавно.

Оперативники углубились в лес и пошли на восток по еле заметной тропинке. Михаил, как бывший лесник, умеющий хорошо ориентироваться в лесу, шел впереди. Нежданно их заставил приостановиться протяжный паровозный гудок.

— «СО» надрывается, — кивнув в сторону железной дороги, проговорил идущий рядом с Николаем Хайкин.

У Якова был удивительно острый слух. Отдаленный гул орудийного выстрела, свист вечерней иволги на болотах, еле похожий на комариный писк, мерное дрожание телеграфных струн, спрятанных в зелени леса, мягкий топот ежа на ночной поляне — все Хайкин мог назвать без ошибки.

Оперативники двигались молча, зорко оглядываясь по сторонам. Старая лесная дорога перешла неожиданно в ровную просеку, густо заросшую разлапистым папоротником.

Михаил по серым сосновым пням определил, что просеку прорезали два года назад. Некоторые пни на припеке, хотя и сочились смолой, но она уже сахарилась, становилась похожей на бурую плесень.

На пути им попалась рябинка — худенькое тоненькое деревце, с резными скупыми листочками, красными ягодками. Все, словно по команде, на мгновение остановились. Добро, если бы это был могучий дуб или белоствольная красавица-березка, а то ведь рябинка, малышка, невесть кем и как занесенная сюда, а вот поди ж ты, разгорюнилось сердце, расходилось, вспомнилось что-то родное, и сразу спазмы сжали горло от умиления этой неброской красотой. Такова, видно, душа человеческая...

Вскоре оперативники вышли к широкой порубке, густо заросшей молодым малинником. Михаил сразу увидел небольшой столбик с выжженными цифрами — 22. Отсюда начинался квартал, в котором по сведениям и находилась вражеская рация.

Неподалеку от просеки виднелся небольшой овражек, откуда доносилось бульканье ручейка.

Пройдя через колючие заросли малинника, Николай с бойцами спустился на дно овражка. Ручеек был чистым и холодным. Став на колени, освежились водой и досыта напились.

—