Читать книгу "Восточный ветер - Чингиз Абдуллаев"

— Обязательно, — встрепенулась она, — этотмерзавец испортил мне настроение.

— Хочешь, я спущусь и дам ему пощечину, —предложил Караев.

— Надеюсь, что ты пошутил. Итальянцы — люди с большимчувством юмора, но подобных «шуток» могут не понять. И не забывай, что тыобычный профессор истории, а не полковник ФСБ, который может позволить себераздавать тычки направо и налево, пользуясь своим удостоверением.

Оба весело рассмеялись. Инцидент с переменой комнат и портьебыл быстро забыт. Через два часа они вышли в город. Флоренция считается нетолько подлинной родиной эпохи Возрождения. Это один из тех городов, которыедолгое время были мировой столицей моды, архитектуры, искусства, живописи. Ибанковским, финансовым центром средневековой Европы. Собственно, на этом исделала свое состояние семья Медичи, получив политическую власть в городетолько в начале пятнадцатого века. Это был город выдающихся мастеров Гиберти иБрунеллески, Джотто и Арнольфо ди Камбио, Вазари и Челлини, Донателло иДжамболонья. Здесь творили Микеланджело и Боттичелли, Леонардо да Винчи иГвиччардини. Именно в этом городе родился гений итальянской и мировойлитературы Данте Алигьери. Здесь создавали свои бессмертные творения Бокаччо иПетрарка. В этом городе был похоронен Галилей, живший здесь после отречения.Канцлером Флоренции был Макиавелли, чье имя стало символом беспринципности вполитике ради достижения поставленных целей. И наконец, здесь был поставлен«первый республиканский эксперимент», когда власть перешла к народу и егосамому яркому представителю — Савонароле, который быстро превратился в тирана ифанатика. Можно было бы без преувеличения сказать, что в эпоху Возрождения этотгород дал больше мировых знаменитостей, чем все остальные города Европы, вместевзятые. В то время как Рим только застраивался после мрака средневековья, Афиныпрозябали в качестве провинциального городка Османской империи, а Лондон иПариж были всего лишь небольшими средневековыми городами, блистательнаяФлоренция стала символом могущества и культуры целой эпохи, без которой не былобы современной Европы.

Город был основан римлянами еще в первом веке до нашей эры.Он был удачно расположен на реке Арно в центре межгорной котловины, защищенныйот ветров и непогоды. Флоренция вошла в мировую историю и как город, гдепроизошла первая забастовка, когда в тысяча триста сорок пятом году прекратилиработу чесальщики шерсти под руководством Чуто Брандини. Целых шестьдесят летправил Флоренцией род Альбиции, словно подготавливая перемены в городе. И когдаздесь укрепились Медичи, началось подлинное возрождение города. И вместе с нимвсей Европы.

Галерея Уффици, находящаяся в городе, считается одной изсамых выдающихся художественных коллекций во всем мире. Более трехсот лет воглаве Флоренции стояла блистательная семья Медичи, давшая миру правителей имеценатов, римских пап и герцогов, покровителей искусств и строгих воинов. Медичипрославили Флоренцию, но и город прославил эту фамилию.

Караев бывал до этого во Флоренции, но он даже не могпредполагать, до какой степени он не знал этот город и его историю. Элинапоказывала ему площади и соборы, проводила его по средневековым улочкам,вспоминая свои любимые места в городе. Чтобы обойти Флоренцию и побывать вовсех храмах и музеях, следовало бы потратить на это несколько недель илимесяцев. Но они были счастливы.

Ближе к вечеру они поехали в известный ресторан «МамаДжина», чтобы поужинать. В ресторане было многолюдно, но они заранее заказалисебе стол, и поэтому их провели и посадили за небольшой столик, рассчитанный надвоих клиентов.

Тимур чувствовал себя почти хорошо. После сытного ужина ибутылки красного вина они выпили по чашечке кофе, благоразумно отказавшись отдесерта, и вышли на улицу. Было около двадцати градусов тепла. Караев подумал,что сегодня вечером он может позволить себе забыть, зачем они сюда приехали.Забыть и отвлечься хотя бы на этот вечер. Он обнял Элину за плечи.

— Чудесный город, — признался он, — и такойромантичный. Я был здесь всего один раз и ничего не помню. Как жаль, что яраньше не видел всей этой красоты.

— Да, — согласилась она, — завтра я позвонюнашим знакомым. Здесь так интересно. Я очень рада, что тебе понравилось. Впоследние дни ты, очевидно, много работал, был сам не свой. Я даже боялась сюдалететь. Но сейчас вижу, что была права, когда решила отправиться в Италию.

Он улыбнулся ей. И в этот момент увидел Сапронова, стоявшегометрах в тридцати от них. У него сразу испортилось настроение. Он убрал руку,помрачнел.

— Я сказала что-нибудь не так? — спросила она.

— Все правильно, — возразил Тимур.

Пока они шли обратно в отель, он несколько раз оборачивался,словно проверяя, где именно может находиться его негласный напарник. Но большенигде не видел Сапронова. Когда они подошли к отелю, она не выдержала.

— Что происходит, Тимур? У тебя весь день было такоехорошее настроение. Но как только мы вышли из ресторана, ты словно изменился.Тебя будто кто-то толкнул или обидел. Может, дело во мне? Ты не хотел сюдаприезжать и теперь жалеешь об этом?

— Нет, — он впервые подумал, что ему будет оченьтрудно. Она была не двадцатилетней девочкой, которая не видела, как меняетсяего настроение. Она была опытный женщиной, способной чувствовать подобныенюансы.

— Не нужно ничего говорить, — попросил он.

Они вошли в отель, поднялись по лестнице в свой номер натретьем этаже. Тимур отправился принимать душ. Он больше ничего не говорилЭлине. Появление Сапронова у ресторана могло означать только одно: он следил заними весь день. Караев вышел из ванной и молча прошел к большой двуспальнойкровати, которая была в их номере. Элина отправилась в ванную, а он повернулсяспиной, пытаясь заснуть. Он еще услышал, как она вошла в комнату. Легла рядом сним. Он чувствовал, что она не спит. Тимур лежал с закрытыми глазами. Впервые вжизни ему было стыдно рядом с женщиной, которая лежала рядом. У него не былоникаких сил на общение с ней. Ни физических, ни моральных. Она ему по-прежнемуочень нравилась, он по-прежнему любил ее, но в этот вечер он лежал к ней спинойи не собирался поворачиваться. Она демонстративно несколько раз вздохнула,заерзала на кровати. Он лежал не поворачиваясь, словно крепко спал.

— Тимур, — позвала она его, — ты уже спишь?

Он не ответил ей. Она впервые подумала о его возрасте.Кажется, он начинает сказываться. Возможно, Тимур просто устал. И ему нехочется в этом признаваться. С этим связаны перепады в его настроении.Возможно, она донимает его своими постоянными желаниями. Разница в пятнадцатьлет может сказаться, ведь ему уже пятьдесят шесть, а ей только сорок один. Онаповернулась на бок. Может, она виновата в его столь неадекватном поведении. Почемуона об этом раньше не думала. Ведь он не автомат, не машина. После стольких летодинокой холостяцкой жизни ему приходится перестраиваться. А она самарегулирует, когда они должны заниматься сексом. Он никогда не настаивает, еслиона устала или не хочет, если у нее «критические дни» или просто нетнастроения. А вот у него не бывает ни подобных дней, ни подобного настроения.Но это неправильно. Она действительно эгоистка. Думает только о своих желаниях.Ведь он уже пожилой мужчина, который просто отвык от подобной интенсивностизанятий сексом. И она постоянно его донимает. Сегодня они летели из Москвы,затем ехали поездом из Рима, целый день гуляли, ходили по городу. Он могэлементарно устать, утомиться. Возможно, что сейчас он не спит, а толькопритворяется. Ему может быть стыдно, что он так устал и уже не можетсоответствовать ее возрастающим требованиям.