Читать книгу "Негодная певица и некромант за клавесином - Мстислава Черная"

исписала не меньше десяти.

—  Ха. Я теперь буду на каждом шагу на тебя натыкаться?!

В библиотеку вошёл Дан.

—  Ты сам предложил комнату в крыле, вместо флигеля, —  развожу я руками.

—  Уже жалею! —  рявкает он.

Я смотрю на Дана.

Ему ничего не стоит отправить меня в гостиницу или хотя бы во флигель, но несмотря на возмущение Дан этого не делает.

Какой-то он странный. То злится, то… настоящая лапочка.

—  Я пойду.

—  Нет, ученица, не пойдёшь, —  цедит он, проходит к стеллажу и вынимает с разных полок одну за другой три книги, а затем относит к столу. —  Изволь до конца недели прочитать, и я буду спрашивать.

—  А…

—  Если что-то не понятно, подойди до истечения срока, —  завершает он. —  Небеса, что это?

Мои записи лежат открыто, они лежат на столе Дана, поэтому ничего удивительного, что он цепляется за текст, и какие-то четверостишия прочитывает. У меня всё внутри скручивается. Я совершенно не ожидала, что мои наброски окажутся прочитаны раньше, чем я буду к этому готова, тем более Даном.

Он кривится.

—  Это поэзия, —  поясняю я, смахиваю исписанные листы в стопку и забираю.

—  Ты считаешь это поэзией? Редкостная безвкусица. Почему девушки ведутся, когда им пишут подобную чепуху? Ха! —  он взмахивает рукой, показывая, что никакой ответ ему не нужен, берёт четвёртую книгу, теперь для себя и быстро уходит.

Верхний лист был уже без помарок, с отшлифованным куплетом.

Получается, Дан не понял, что сочинила я?

Я кошусь на окну —  надо спуститься к Марку.

Обнимая стопку модных листов с текстами не пары, а сразу трёх моих песен, которые непременно тоже станут очень-очень модными —  я предвкушаю —  я выхожу из библиотеки. Где коридор, ведущий к главной лестнице, я помню, да и внутри дом устроен настолько просто, что заблудиться едва ли возможно.

Спускаюсь я вовремя. Я обнаруживаю Марка в холле. Мальчишка топчется, и явно не знает, куда податься. Я мимоходом отмечаю, что диван вычищен, следы ботинок Кэрри исчезли, будто их и не было никогда.

—  Госпожа! —  радостно вскидывается Марк. —  Я…

Не хочу обсуждать дела в холле —  зачем портить Дану сюрприз?

—  С возвращением, —  улыбаясь, перебиваю я. —  Ты голодный?

Хотя Дан передумал отсылать нас во флигель и выделил комнаты в крыле, я сомневаюсь, что он пригласит нас на ужин, а значит, мы можем поужинать в комнатах. А если и пригласит, нет ничего плохого в том, чтобы поужинать дважды, особенно детям. Я понимаю, что мера важна, но сегодня у них был трудный день, так что не повредит.

—  Нет, госпожа, —  отвечает Марк.

—  Нет?

Не верю.

—  Вы угостили нас обедом, а я не привык есть много, —  поясняет он.

“Не привык” и “не хочу” —  разные вещи. Но давить я не буду. Я разворачиваюсь на нижней ступеньке лестницы и поднимаюсь обратно на этаж. Марк следует за мной. Я не обращаю на него внимания, высматриваю хоть одну горничную.

Дан явно не сторонник идеи нанимать армию слуг, чтобы к каждому гостю приставить и горничную, и лакея, и кого-нибудь ещё. И это часто в дополнение к личным слугам гостя, которые его тоже сопровождают. Подход Дана явно отличается от того, что принято в домах старых родов —  у нас гостей без присмотра не оставляют ни на мгновение, отчасти чтобы гость в любой  момент мог рассчитывать получить то, что ему нужно —  чай, свежую газету, плед, что угодно, а отчасти, чтобы гости не могли своевольно бродить по дому там, где им вздумается. Например, позволить увидеть кухню или кладовку —  что-то неприличное. Но здесь, без присмотра слуг, я легко могу забрести в подсобные помещения, и ощущение очень странное —  я попала в новый для себя мир.

Махнув мелькнувшей в конце коридора горничной, я прошу её проводить нас до выделенных нам с детьми комнат.

Дан не поскупился.

Я, Кэрри и Марк получили по отдельной спальне. Все три комнаты рядом. Точнее, апартаменты, потому что одной спальней они не ограничиваются. Спальню предваряет гостиная-будуар, а к ней примыкает небольшой рабочий кабинет.

Получается, я зря ходила в библиотеку…

Не имеет значения.

Я прошу горничную принести горячий шоколад для Марка.

— Госпожа…

—  Кэрри расстроится.

Грязный трюк, но я сыграю, тем более, увидев, что брат тоже получил порцию, Кэрри почувствует себя свободнее. Я так и не поняла, почему Кэрри из-за разбитого чайника шарахнулась на диван, но это явно что-то неправильное.

Поклонившись, горничная уходит за горячим шоколадом, мы остаёмся втроём, и я наконец, могу спросить, удалось ли Марку договориться о статье. Он без слов понимает, чего я жду и вынимает из-под полы потрёпанного сюртука скрученный лист бумаги:

—  Вот, госпожа. Это то, что завтра о вас напишут в местном издании “Столичного вестника”.

Глава 27

Уже завтра?

Это… так волнительно и так восхитительно!

Я нетерпеливо разворачиваю бумагу и вижу заляпанный чёрными кляксами текст. Буквы маленькие и будто сплюснутые в тисках —  тот, кто писал, явно пытался уместить полёт мысли на одном листе, но не вышло, листов два.

Заголовок впечатляет. “Огл ждёт новая вспышка костянки? К чему готовиться городу и почему некромант Тельви уступает коллеге?”. Звучит так, будто я превосхожу Дана в мастерстве. Мне нравится… Оказывается, авантюра —  это так вкусно.

Чем дальше я читаю, тем шире моя улыбка и острее восторг. Хочется как можно быстрее проглотить текст и одновременно хочется растянуть удовольствие от чтения.

Не знаю, кто играл словами, но игрок точно виртуоз!

В тексте ни слова лжи и минимум фактов. Всё остальное —  предположения, вопросы, сомнения. Придраться не к чему. Но общее впечатление от текста —  в Огл прибыла богиня некромантии.

—  Это потрясающе, Марк. Я в восторге.

—  Угу.

—  Ты же грамотный. Почитай сам. Хотя я уверена, что ты не только читал и перечитывал, но и помогал составить текст. Разве я лгу?

—  Нет, госпожа. Вы не лжёте. Вы создаёте ловушку заблуждения. Только поздно уже сомневаться, —  он вздыхает.

—  Я выполню все свои обязательства. Кстати, заметь, ты только второй день со мной, —  если считать вечер, когда он проводил меня в ломбард, —  а уже живёшь в огромном доме, в отдельной комнате, на полном пансионе. Ау, Марк! Оглядись.

В дверь раздаётся стук. Возвращается горничная с подносом, на котором чашка с какао,