Читать книгу "Война - Тимур Машуков"

празднества. А князь всё так же сидел в кабинете, вглядываясь в лица своих детей, наследников, которым предстояло продолжать его дело — укрепление позиций рода Долгоруких. Пройдут десятки, сотни лет, а эта фамилия будет греметь, олицетворяя собой успех, славу и власть!

Воодушевившись этой мыслью, Сергей Иванович поднялся, вышел из кабинета и направился к покоям Марии Алексеевны. Несмотря на то, что он придерживался традиций и не ограничился одной женой, как покойный император, Мария была единственной женщиной, с кем он обсуждал свои дела, чьему мнению доверял. Императрица должна быть одна, усмехнулся он своим мыслям! Пусть и не текла в его жилах царственная кровь, однако ж замашки правителя присутствовали… И потому он искренне считал, что княгиня у него одна, а остальные жены — хоть и имели официальный статус, но служили лишь украшением дома, да тешили мужское самолюбие. Ибо выбирал их он исключительно по принципам древности рода, да внешних данных. Наличие ума приветствовалось, но не было обязательным, в отличии от послушания и кроткого нрава.

Дойдя до двери, он немного постоял, собираясь с духом, затем осторожно постучал.

— Войдите… — раздался негромкий, но властный голос жены, отворив дверь, он с видимым удовольствием оглядел Марию, уже избавившуюся от шикарного парадного наряда и оставшуюся в одной нижней сорочке. Шёлк любовно льнул к её роскошной фигуре, которую не испортили ни роды, ни время… С трудом отвлекшись от созерцания этого притягательного зрелища, он прошёл вглубь комнаты, привычно устроился в кресле у камина.

— Ну? Что же ты молчишь? Как прошла беседа с императором?

Зная о том, что муж собирается затронуть тему сватовства их сына к княжнам, Мария с тревогой ожидала ответа на свои вопросы, отметив непривычное смущение, что читалось на лице Сергея Ивановича.

— Знаешь, Маш… Беседа выдалась на диво познавательной. Ты не поверишь, но…

Поведав в красках о том, что предложил ему Алексей Александрович в ходе приватного разговора, он заключил:

— Вот ни за что не мог предугадать подобного. Признаюсь честно, он сумел меня изрядно удивить!

Лицо жены отражало напряжённую работу мысли.

— Не стоит ставить телегу поперед коня, Серёжа… Удивляясь тому, что судьба нашей младшей дочери может повернуться так, как мы не ожидали, мы забываем о главном. Прежде нужно добиться от мадам Маргарет согласия на развод…

Князь поморщился, потом возразил:

— С этим я справлюсь. Уж если я переигрывал матёрых интриганов на ниве дипломатии, то вынудить юную мадам сказать «да» на все, что предлагает ей император — словно конфетку у ребёнка отобрать.

— Ну хорошо, а что будет дальше? Ты же понимаешь, что в ответ она выдвинет свои условия? И неужели ты думаешь, что ей, в её положении узницы — давай уж называть вещи своими именами — захочется денег, нарядов или изысканных кушаний?! Нет, мой милый, единственное, что её устроит — свобода! А в свете того, что у нас есть шанс породниться с императором, это категорически не устроит нас!

— Ты права… — задумчиво подтвердил князь. — Учитывая её характер, окажись она на свободе, забудет обо всех обещаниях и клятвах, первым делом найдёт сторонников, опротестует развод, заявив, что её принудили к этому силой, попытается забрать сына, а затем через него влиять на политику империи. Даже если заставить её принести магическую клятву — есть возможности её обойти, для внучки королевы не составит труда найти тех, кто возьмётся за это. Алексей же ей всего этого не простит, развяжется война… А мы пока не готовы…

— Вот! — Мария перебросила толстую косу, отливающую золотом за спину, подошла к мужу и устроилась у него на коленях, обняв за шею. Потом жарко прошептала в ухо:

— Ты же понимаешь, как надо поступить?

Он поднял глаза, внимательно вглядываясь в её лицо, потом медленно кивнул. Удовлетворённо улыбнувшись, она прильнула к его плечу и тихонько вздохнула.

— Императрица должна быть одна. И ею будет наша дочь…

Глава 16

Пока в головах императора и одного из его министров крутились матримониальные планы, за пределами Российской державы рождались планы иные. Пора было пошатнуть опору под лапами раздражающего своей наглой уверенностью в праве на самостоятельность, да и вообще на саму жизнь, Северного медведя.

Его Святейшество Лев Тринадцатый, двести пятьдесят шестой Папа Римский, урождённый граф Виченцо Джоакино Раффаэле Луиджи Печчи задумчиво расставлял на доске, испещренной черными и белыми квадратами, изящные, вырезанные из кости и инкрустированные драгоценными каменьями шахматные фигурки. На его столе громоздилась кипа донесений лазутчиков разных рангов, и это чтиво повергло понтифика в ужасающую пучину гнева, что было, по его мнению, недостойно его высокого сана. Дабы отвлечься и успокоить смятение духа, он взялся за любимую игру, что всегда возвращала ему спокойствие и способность мыслить логически. Всегда. Но не в этот раз! Беря в руки очередную фигуру, которой оказался чёрный слон — что показалось ему знаком свыше, недаром поляки на свой лад именовали слона епископом — он машинально отметил для себя: в древней игре, что таила в себе чудеса логики, нестандартности мышления, умения смотреть на много ходов вперёд, есть и слон, и конь, и король с королевой… Но нет, нет проклятого медведя! А значит, не должно его быть и на мировой политической арене, где сейчас подходила к завершению партия, длившаяся десятилетиями!

Он вновь поддался ярости, пронизавшей всё его существо, одним движением опрокинув доску и испытав от этого непередаваемое облегчение. Кипевшее в нём возмущение требовало выхода. Как он посмел, этот мальчишка, этот желторотый юнец, оказавшийся на троне не иначе, как благодаря козням диавола, игнорировать его, Папы Римского, послание?! На личное обращение к императору папская канцелярия получила отписку от какого-то секретаришки, в которой говорилось, что дела государства Российского не имеют никакого касательства к нему, понтифику, и в делах семейных Алексей Второй советов со стороны принесшего обеты Господу, а значит, не знакомого со всеми аспектами супружества, не приемлет, хотя благодарит за проявленное участие к судьбе одной из подданных Российской империи… И это после того, как он потратил массу времени, составляя послание, в котором, блеснув эрудицией и цитируя классиков, приводил неопровержимые доводы в пользу примирения императора с его супругой, мягко укоряя его, точно заблудшего сына, за то, что тянет он с решением этого вопроса и настоятельно советуя прислушаться к гласу разума и воле Господа, что говорит устами его, понтифика!..

За долгие годы своего папства граф Виченцо привык к абсолютной власти, к тому, что к его негромкому, деликатному голосу подобострастно прислушиваются всесильные монархи, что его