Читать книгу "Любовная магия - Екатерина Бакулина"

– А ваша невеста не разозлится, увидев такую фотографию?

Он, все же, довольно откровенно обнимал меня. Так коллег по работе не обнимают, только если есть что-то больше. А ведь фото попадает в газету… нашу, уж точно, а там, может быть, пойдет дальше.

– Пусть вас это не волнует, – сказал Хармсворт.

Ладно, я не стала возражать. Вряд ли эта Пэм вернется, чтобы отомстить мне. А его неприятности – его личное дело, если это вообще неприятности.

Но вот Хармсворт вздохнул, потом посмотрел на меня.

– С Пэм мы решили расстаться, – сказал он. – Наша помолвка была ошибкой, я очень хорошо к ней отношусь, но, скорее, как к другу, а не как к будущей жене. Она тоже. Мы решили, что так будет лучше.

Я кивнула.

Надеюсь, не из-за меня? Это было бы слишком.

Я очень боялась новых комментариев по этому поводу, боялась, что Хармсворт сам начнет смеяться надо мной. И раз моего парня увели у меня из-под носа, то я свободна, и нечего тут… и он свободен тоже…

Но он ничего не говорил.

И все время держался рядом. Не отходил, не бросал меня. С кем бы он ни говорил, я всегда была рядом, он представлял меня как: «мой секретарь». Кто-то понимающе хмыкал, разглядывая меня, но большинству было все равно.

Я благоразумно не лезла ни в какие разговоры и старалась не высовываться, быть незаметной. Не хотела обсуждать, что я здесь делаю и как удалось машинистке попасть на прием, под ручку с Хармсвортом. Ведь, наверняка же, я сплю с ним, как иначе? Конечно, прямо в лицо это никто бы не спросил, но намеки… шепот за моей спиной.

«Неужели ты столь наивна, и думала, что такой, как я, может всерьез увлечься тобой? Да что ты из себя представляешь? Провинциалка, решившая пролезть в высший свет, деревенская курица». Ухмылка Питера до сих пор стоит перед глазами. Тогда я чувствовала себя полным ничтожеством. И до сих пор не могу избавиться от этого. Но тех ошибок не повторю.

– Вы очень напряжены, мисс Марич. Что не дает вам покоя? Возьмите шампанское.

Он больше не пытался обнять меня, взять за руку. Он даже назвать по имени не пытался. Но он был так внимателен со мной, что я…

Я не понимала, как себя вести.

Глупо фыркать на каждое слово, тем более, что ничего лишнего он не позволял. Просто был милым. Он представлял мне всех, кого знал сам. Даже не меня – им, а их – мне, чтобы я знала. Впервые, за всю свою жизнь в этом городе, я пожала руку мэру…

Нет, это не Давер, столичного блеска и пафоса здесь не было. И слава богу. Но я все равно чувствовала себя слегка неуютно, ожидая подвох.

И не ошиблась.

Я даже ничего не успела предпринять, он подошел сзади, окликнул Хармсворта, и бежать сейчас было бы совсем неправильно. Поздно.

Ник Фазекас. Я встречала его в Давере.

– Тэд, рад видеть тебя! – воскликнул он, пожал Хармсворту руку.

Они обменялись парой фраз, я… нет, я никак не ожидала такой встречи. Мигом поняла, что ни в какой Давер не поеду, никакие рекомендации мне не нужны. К черту. Потому что у меня коленки начинают дрожать, пока я жду – узнает меня этот человек или нет. До этого момента я еще надеялась, что все улеглось, забылось, что я готова забыть сама. Но встретившись лицом к лицу – поняла, что не готова.

Дернулась даже спрятаться Хармсворту за спину, но вовремя сдержалась, это было бы глупо.

Да и Хармсворт поймал меня под руку, даже не подозревая.

– Кайя, это Ник Фазекас, – улыбаясь, представил он. – Мы учились вместе. Ник, это мой новый секретарь и помощница, мисс Кайя Марич.

Фазекас удивленно поднял бровь, он тоже такой встречи не ожидал. Не могу сказать, что мы знакомы хорошо, но та история… он, безусловно, помнит.

У меня зазвенело в ушах.

– Мисс Марич, – Фазекас чуть склонил голову, и что-то такое в его голосе, от чего меня бросало в дрожь. Он сейчас все расскажет! – Мы ведь с вами встречались, правда?

Глупо врать.

– Возможно, – тихо сказала я. – Какое-то время я работала в Давере.

– Так вы знакомы? – Хармсворт с интересом поглядывал то на него, то на меня.

– Мисс Марич работала в «Утренней звезде»?

– Да, – сказала я.

Вот и все.

– Так ведь это у вас, мисс, был… хм… – он сделал такой неопределенный жест, – так сказать, роман с Питером Новаком? Да? А вы, я смотрю, смелая девушка, если решили взяться за старое! Целеустремленная! Так это из-за нее, Тэд, сбежала твоя невеста? Я был поосторожнее, ты ведь знаешь, что мисс – ведьма?

Совершенно прямо, мне в глаза. Но это все ерунда, после всего, что я наслушалась тогда… от Питера и остальных…

Я видела, как Хармсворт удивленно повернулся ко мне. Он ведь ничего не знает. Хотя слышал о том скандале, безусловно… но не знал, что я тому виной.

Поняла, что уши горят, и я больше не могу…

– Простите, – шепнула тихо.

Повернулась. Скорее отсюда. Я не вынесу это снова.

Рванула прочь.

– Кайя! – услышала вдогонку, но даже оборачиваться не стала. Не сейчас.

Мне хотелось сбежать и больше не показываться на глаза. «Взяться за старое»! Нет!

Я соберу чемоданы и уеду… не знаю куда. Я не могу.

Выскочила из дома и… даже такси не стала ловить. Не здесь. Я не буду стоять и ждать. Я уйду отсюда. Мне уже все равно, что подумают, но я уйду. Уеду. Сегодня вечером.

Даже успела порадоваться, что Хармсворт не пошел за мной сразу. Думала – ему хватит объяснений Фазекаса. Пусть у него спрашивает, я не хочу объяснять!

Но, дойдя до угла, поняла, что нет… он все же хочет объяснений от меня. Невольно ускорила шаг. Глупо бегать от него, он все равно догонит, если захочет. И даже в автобус прыгнуть не удастся, здесь ни одной остановки поблизости. Просто уйти подальше, где никто не будет видеть нас. Подальше от людей.

Я не знаю, от чего бегу. Я ведь не виновата…

Но я не готова вспоминать это снова. Не готова объяснять. Хватит с меня.

– Кайя! – он догнал, поравнялся и пошел рядом. – Что случилось?

– Простите, мистер Хармсворт, мне нужно идти. Спросите у мистера Фазекаса, он расскажет вам.

– Я хочу услышать от вас, – твердо сказал он.

– Зачем? Я не хочу говорить об этом. Мистер Хармсворт, думаю, мне не стоит больше работать вашим секретарем. Мне стоит уволиться. Простите…

– Кайя! – он заступил мне дорогу, взял за плечи, крепко… тряхнул. – Объясни мне, что происходит?

23. Эдвард Хармсворт

Такая дикая паника на лице, белые щеки, потемневшие глаза. Ее трясло.