Читать книгу "Ярослав Умный. Консул Руси - Михаил Ланцов"

Средневековый климатический оптимум тому очень поспособствовал. Зимы мягче. Лед встает позже, вскрывается раньше, да и вообще в целом тоньше и слабее. Это в немалой степени затрудняло использование реки зимой в качестве транспортных магистралей из-за высочайшей опасности провалиться под лед на той же полынье. Но в целом местных жителей это мало тревожило – у них ведь ни саней, ни телег практически не было, как и тягловой животины. Во всяком случае в товарных количествах. А отдельные, чуть ли не штучные эпизоды роли никакой не играли. Из-за чего на зиму жизнь замирала. В основном. А какие-либо торговые или транспортные предприятия становились весьма проблемным делом.

Но только не в крошечном государстве Ярослава.

У него ведь были уже и нормальные телеги[42], и сани, и конные волокуши для сена. Для зимнего периода он начал применять лыжи, для славян тех лет нехарактерные, а для распутицы – плетеные мокроступы, совсем никем в округе не применяемые. А ведь в них можно было летом ходить по болотистым почвам, а зимой по рыхлому снегу. Да – все в весьма ограниченном количестве. Но не суть. Главное, что это уже было, применялось и, на удивление, органично стало входить в обиход, так как не вступало в противоречие с «праотеческими» традициями. Хуже того – не только применялось, но и эволюционировало.

Так, например, изменились штатные колеса для фургонов и прочей колесной техники. Намучившись с древнеегипетской технологией, он плюнул и перешел к более традиционному для Европы формату. Точенная на примитивном токарном станке втулка была перехвачена обручами. Двухэлементный обод из гнутых элементов, соединенных в паз и укрепленных кованым обручем. И тесано-струганые спицы, вставляемые в пазы втулки и обода.

Да, древнеегипетские колеса колесниц, клеенные из V-образных гнутых заготовок, получались легче и даже прочнее. Но проблем с ними было намного больше. А главное – клея уходило весьма немало. Да и делать их много, особенно про запас, выходило непросто. А начав применять обозные фургоны для гражданских нужд, Ярослав просто выпустил джинна из бутылки. Запрос на них рос, как на дрожжах[43]. На них и на тягловый скот. Так что крохотной мастерской, в которой трудились всего три человека, пришлось переходить на более удобную в производстве технологию, дабы увеличить выход товара.

И сани, и телеги, и прочие транспортные средства открывали для новообразованной Руси совершенно уникальные возможности. Из-за чего масштабная трудовая активность на зиму не впадала в спячку. Во всяком случае, направленная на передвижение значимых грузов, заготовку леса и прочие подобные дела. Обычно не впадала. В эту же зиму все оказалось иначе.

Понимая, что весной молодой легион Ярослава ждут большие испытания, а там больше половины – ничему не обученные новички, наш герой не стал их использовать на хозяйственных работах. Точнее, использовал, только крайне ограниченно. А не как раньше – половину напополам, когда регулярная, систематическая и довольно грамотная тренировка с акцентом на строевую подготовку перемежалась решением насущных хозяйственных задач.

Прямо с осени всех своих рекрутов, а также набранных сверх того добровольцев и варягов-контрактников консул Нового Рима начал гонять сосредоточенно и очень вдумчиво. Маршевая подготовка в намечающемся походе была не нужна. Поэтому первый день бойцы проводили на плацу, оттачивая строевую подготовку и перестроения. Второй – отводили общей физической подготовке. Третий – специальной боевой. А потом – по новой. И по кругу. И заново.

Причем каждое воскресенье, после двух полных трехдневных циклов, проводилась общая тренировка всего легиона. Маневры. На весь день, направленные на отработку взаимодействия. А потом баня и ранний отбой, позволяющий побольше поспать и лучше отдохнуть. Баня была, кстати, каждый день, точнее каждый вечер, благо, что их было уже три штуки, притом большие и вместительные. И обеспечение их водой и дровами было единственной обязательной хозяйственной деятельностью легионеров.

Почему парились так часто? Чтобы мышцы расслаблялись и людям спалось легче. Да и прогревание по прохладной погоде выступало недурной профилактикой простудных заболеваний. Болели, конечно, но намного меньше, чем обычно.

В рамках общей физической подготовки бойцы работали на брусьях, турнике, кольцах, отжимались и так далее. Однако у каждого вида войск были и специальные упражнения. Так, например, для саггитариев, то есть лучников, Ярослав сделал простой, но любопытный тренажер. Два столба, крепко вкопанных в землю. Сверху на них перекладина, на которой была привязана свободно висящая палка с медным кольцом в центре. Через это кольцо продевалась веревка. На ее дальний конец крепилось отягощение, а за ближний тянули, упираясь второй рукой в палку. То есть имитируя растяжение лука.

Сначала одной рукой. Потом второй, для симметричного развития мышц, чтобы позвоночник не перекосило. Сначала всего десяток фунтов для отработки техники. Потом все больше и больше. С целью выйти на максимальную тягу, чтобы можно было применять луки с как можно большим натяжением.

И такого добра наш герой навыдумывал в достатке. Всем.

И это только на физическое развитие.

А ведь был еще и третий день. День, когда легионеры до изнеможения отрабатывали уколы мечом, удары щитом и прочее. Будущие матиарии отрабатывали броски дротиков и работу в связке круглый щит и топор. Именно топор, потому что после перевооружения основного состава на мечи у Ярослава осталось довольно много боевых топоров. Саггитарии отрабатывали практическую стрельбу из лука и различные приемы с ним, вроде приведения его в боевую готовность в сжатые сроки. Там ведь не только натянуть тетиву требовалось, но и установить магазин, который в походном состоянии переносился отдельно. А те же фундиторы мучительно и долго практиковались в работе пращой. До тошноты. Однако уже сейчас, спустя какие-то полгода, они своей фустибулой[44] могли оперировать спросонья в полной темноте на очень приличной скорости и довольно компетентно.

Понятно, ни о какой особой индивидуальной точности речи и не шло, как и в ситуации с луками. Консул Нового Рима делал ставку на залповый «огонь» и работу по групповым целям через обстрел площади. Поэтому слаженность и организованность работы стрелков была на порядок важнее их индивидуального мастерства в целевой стрельбе.