Читать книгу "Бред сивого кобеля - Екатерина Вильмонт"

– А зачем нужно, чтобы он терял бдительность?

– Я не вправе посвящать вас во все детали этого дела, скажу только, что он преступник. Он, видите ли, шантажирует одного крупного бизнесмена. У него есть видеокассета с компроматом, и он за нее запросил немыслимую сумму. Так вот, мы должны изъять у него эту кассету. Вернее, просто подменить. Поверьте, это благородное дело – обезвредить шантажиста. А вы просто должны его отвлечь.

– А если он догадается, что я его нарочно отвлекаю? Да и вообще, он же может прийти в театр с дамой?

– Нет. Он купил только один билет.

– Странно.

– Он, видите ли, помешанный театрал. И всегда ходит в театр один. Правда, уходит один не всегда.

– Разве это называется «театрал»? И потом, он ведь может положить глаз на другую женщину.

– Ерунда! Он будет сидеть рядом с вами, и, если вы засмеетесь разок своим грудным смехом, ему конец придет!

Туся удивленно посмотрела на шефа, а тот вдруг покраснел. Старый милицейский волк покраснел как мальчишка.

– Ладно, пойду. А что за спектакль? Я там от тоски не сдохну?

– Черт его знает, забыл, но это точно премьера. Кажется, что-то современное. Ростислав знает. И имейте в виду. Если он поведет вас в ресторан, во избежание неприятностей рядом будет Игорек. И еще, я заплачу вам за этот вечер отдельно. Ну что, уговорил?

– Уговорили.

– Наташа, я вот смотрю, вы часто макароны едите…

– Обожаю макароны! В детстве мне их никогда не давали, я же в Хореографическом училась, да и потом тоже я избегала. И муж их терпеть не мог, вот теперь и отвожу душу.

– И не полнеете?

– Да нет. Знаете, если макароны настоящие… Софи Лорен всю жизнь ест макароны.

– Но не «Макфу» же, – улыбнулась Светлана Сергеевна.

– А «Макфа» – как раз настоящие макароны. Из твердой пшеницы. От них не полнеют, как видите. Хотите попробовать?

– Да ну, я и так растолстела с возрастом.

– Нет, если макароны правильные и правильно сварены, вам ничего не грозит.

– Ладно, соблазнюсь, пожалуй. Спасибо, достаточно.

– Ах, боже мой, ешьте на здоровье! Вот возьмите сыр. А хотите томатный соус?

– Вку-у-усно! – расплылась в улыбке соседка.

И вдруг по щекам ее покатились слезы.

– Господи, Светлана Сергеевна, почему вы плачете? – испугалась Туся.

– Извините, Наташа, я не хотела… просто нервы не выдержали… Я сейчас… – Она вытащила из кармана мятый платок. – Сейчас пройдет… это так… пустяки…

– Светлана Сергеевна, а вы скажите, в чем дело. Вдруг я смогу как-то помочь?

– Вы? – сквозь слезы улыбнулась соседка. – Можно я вам расскажу? Я так устала держать все в себе… На работе нет сил рассказывать, выслушивать слова сочувствия или ловить злорадные взгляды недоброжелателей. Есть и такие…

– Конечно, расскажите! Иной раз поделишься бедой с малознакомым человеком, и станет легче.

Светлана Сергеевна вытерла слезы, высморкалась, машинально ткнула вилкой в остаток макарон, но есть не стала.

– Понимаете, Наташенька, у меня был брат… то есть он жив, но… И не просто брат, а брат-близнец, мы всегда очень дружили… Знаете, вы приготовьтесь выслушать самую банальную историю, таких, как говорится, тринадцать на дюжину. Мы всю жизнь, казалось, любили друг друга. Так сложилось, что у него была семья, жена, двое детей, мальчик и девочка. А я… у меня семьи не было… То есть был человек, с которым я жила больше двадцати лет. Но он не хотел на мне жениться, да и я замуж не стремилась как-то… Жила себе в свое удовольствие. С мамой в одной квартире. А он с женой жил. Романов у меня много было… Даже и сейчас есть… – Она как-то виновато улыбнулась. – Я как могла помогала брату и его семье и деньгами, и подарками, и племянников помогала растить, а когда они выросли, с учебой помогала, мальчика от армии помогла отмазать и на работу устроила хорошую… Наташа, вы не подумайте, что я себя нахваливаю как гречневая каша…

– Почему как гречневая каша? – улыбнулась Туся.

– Знаете, говорят – гречневая каша сама себя хвалит…

– Никогда не слышала этого выражения.

– Ну, короче говоря, когда мама заболела, слегла, я тащила ее одна. Ни брат, ни невестка практически не помогали. Брат, бывало, зайдет иногда, нос зажмет… Сами понимаете – лежачая больная, а я ведь на работе целый день, на сиделку денег не набрать было. Брат приходил всегда пьяный, иначе, говорит, не могу тут находиться. Слезы лил, как мне тебя, Светка, жалко… А невестка, если заглянет, спрашивает: как ты это выдерживаешь, не понимаю? А я и сама не понимала как… У матери характер-то всегда был не сахар, а тут и вовсе… Короче, четыре года каторги. И хоть я уже понимала, что брат и его семья мне не помощники, но все же думала, что у меня есть в жизни точка опоры. А тут еще и Вячеслав, это тот мой мужчина, умер. Он мне всегда выговаривал за то, что я так рьяно брату помогаю, а я сердилась. Ну, чтобы не растекаться – мама умерла. Братец принес мне триста долларов на похороны, сказал, что занял у кого-то… Сами понимаете, это – капля в море, я за все заплатила, а через две недели он их у меня обратно потребовал. Ему, мол, долг отдавать надо.

– Из ваших денег?

– Выходит, что так.

– И вы отдали?

– Отдала. Я вообще последняя дура… Думаете, почему я комнату снимаю? Они меня из квартиры выперли. Братец с женой. Вселились ко мне. Я сразу сказала, что готова разменять квартиру. У меня была прекрасная двухкомнатная квартира, знаете красные дома у метро «Университет»?

– Да, конечно!

– Я обратилась к риелторам, и они сказали, что такую квартиру можно прекрасно продать и на эти деньги спокойно купить две однокомнатные… – Женщина опять заплакала. – Я там сорок лет прожила…

– А они что, не пожелали?

– Нет. Они хотят всю квартиру получить. Вот и решили уморить меня. О чем заявили мне открытым текстом: это наша квартира, а ты скоро сдохнешь, и все нам достанется… Так и сказала мне эта тварь… Я, говорит, тут хозяйка, а ты скоро сдохнешь… Запугивать меня стали, что в милицию заявят, что меня вообще выселят… У меня нервы сдали, ну я и съехала… Правда, в суд все-таки подала. Но я ведь ничего лишнего не хочу… Только разделить лицевой счет, чтобы продать свою комнату… Хотя это невыгодно…

– Но ведь они вряд ли захотят жить в коммуналке.

– Они меня даже били… и горшки с цветами колотили, я, правда, тоже один их горшок разбила… И знаете, Наташа, такое удовольствие получила, ужас просто… Но не могу я с ними на одну доску становиться. Тошно мне. Я спать перестала совсем. Работать уже не могла. Вот и съехала.

– Но им же только того и надо! – воскликнула Туся, до глубины души возмущенная рассказом соседки.