Читать книгу "Завхоз Вселенной - Ярослав Веров"

Володя свернул в мясной ряд. Торговцы, не смущаясь американской формы, зазывали, предлагая купить товар. Не обращая никакого внимания на торговцев, они дошли до конца ряда и остановились у крайнего лотка. Под тростниковым навесом сидел старик, опираясь обеими руками на палку. Володя произнёс фразу по-арабски. Старик степенно кивнул, не выказывая ни малейшего интереса, неторопливо поднялся, подозвал какого-то мальчишку, что-то ему сказал. Мальчишка ответил недовольным голосом, и старик всё так же невозмутимо отвесил ему хорошего тумака. После чего произнёс длинную фразу, в которой трижды повторялось слово «руси». Мальчишка сплюнул, кивнул и сделал знак троице идти за ним.

С рынка свернули в узкую улочку, которая стала загибаться, словно в лабиринте. Через пять минут мальчик остановился около одной из калиток, показал на неё пальцем и на ломаном английском сообщил:

– Руси – хорошо, инглези – плохо.

Серый потрепал его по голове и сказал:

– Во! Солдат растёт.

Во дворе дома росли три финиковые пальмы и гранатовое дерево. Под деревом имелся длинный навес со скамьями. Под навесом сидел человек в дишдашахе, курил кальян и угрюмо разглядывал непрошеных гостей. Узнав Володю, расплылся в улыбке и поднялся навстречу. Они обнялись, приветствуя друг друга по арабскому обычаю. Не тратя времени на разговоры, хозяин повёл гостей в дом.

Через двадцать минут из дому вышли четверо гражданских лиц. Хозяин снова вернулся к своему кальяну в прохладе под гранатовым деревом, а бывшая разведгруппа армии США потопала обратно на рынок. Там они отыскали харчевню, позавтракали бараниной в чесночном соусе и кунжутными лепёшками. Закусили финиками. Игорёк ел без всякого аппетита. Серый, которого ещё ночью он должен был убить, напротив, уплетал за обе щёки, нахваливал местную кухню, причём, не стесняясь, говорил по-русски.

Потом Володя вступил в переговоры с торговцем кофе, владельцем джипа. Они долго и ожесточённо торговались, несколько раз били по рукам, разругивались, хозяин часто и энергично показывал на мешки с товаром, воздевал очи горе, цокал языком. В конце концов, они договорились, и хозяин, сокрушённо вздыхая, сказал своему помощнику – по-видимому, сыну – чтобы тот свёртывал торговлю.

– Двести долларов слупил, стервец, – пояснил Игорьку Серый, который, оказывается, понимал и по-арабски. – Он здесь столько за месяц не наторгует…

Джип с торговцем за рулём долго выбирался из рыночной толчеи. Трасса за Аль Махмудией была уже совершенно пуста, они проехали километров пять на север, и на виадуке свернули на другую, такую же качественную трассу, ведшую на северо-запад, в объезд Багдада. Со стороны города доносились звуки канонады.

– Когда эвакуация, командир? – осведомился Серый у Володи.

– После полудня мы должны присоединиться к колонне российского посольства под Ар-Рамади. Сегодня они покидают Багдад.

Ещё в американском грузовике Володя перенастроил частоту рации с разрешённой штатовской на спецканал российского посольства в Багдаде и произнёс ключевые слова, означавшие успех операции. Оба негра, которым из-за нервного возбуждения не спалось, – как-никак наступление на Багдад – взирали на Володю с неким благоговением. Наверное, думали, что подвозят важных штабных шишек, инспектирующих колонну.

В посольстве всё уже было готово к эвакуации. Уже запросили американское командование на предоставление коридора. И ждали лишь сигнала Володи.

Когда негры-тыловики, справившись с нервами, всё же заснули, Володя вышвырнул за борт и рацию и компьютер.

Игорёк смотрел пустым взглядом на расстилающееся впереди полотно шоссе. Опустошённость и вялость владели им. Успокаивать себя было нечем.

Торговец кофе крутил баранку и напевал какую-то заунывную песню. Игорёк слушал сначала с раздражением, а потом уже с профессиональным интересом. Подумалось, что все песни мира – описания того, что человек видит. Едет по степи – поёт "степь да степь"; едет по лесу – орёт "на муромской дороженьке"; едет по пустыне – гундит как этот абориген; забрался в горы – "лучше гор могут быть только горы"; в космосе – "на пыльных тропинках далёких планет".

Песня водителя не долго занимал его внимание. Игорёк погружался в меланхолию и думал о том, что при всём его бессмертии, бессмертного из него не вышло. Он оставался рабом обстоятельств, как любой из, сколько их там, миллиардов смертных.

Наконец они добрались до места.

Володя расплатился с хозяином, и тот довольный покатил обратно. Они остались в степи, зелёной и влажной, на развилке трасс; здесь же проходила какая-то узкоколейка. В двадцати километрах восточнее находился Ар-Рамади, который они объехали южным берегом озера аль-Хабания.

И теперь можно было просто полежать на траве, погрызть фиников, запивая тепловатой местной минералкой, словно на пикнике. В воздухе висел пылевой смог, принесённый ночью с запада.

Посольская колонна так и не появилась. На выезде из Багдада её обстреляли, остановили и обыскали американцы. Об этом обстреле в два часа по Москве сообщили сперва российские, затем и прочие средства массовой информации. О досмотре же мировая общественность так и не узнала. А искали американцы троих диверсантов. Видимо, высшее руководство Соединённых Штатов посчитало, что те просочились за ночь в Багдад и следовали сейчас в российских машинах.

В это же время третья пехотная и первая экспедиционная дивизия морской пехоты заканчивали окружение Багдада, перекрывая все трассы, ведущие из города. По прежнему шёл ничего не решающий бой за аэропорт имени Саддама Хусейна. Наверное, за аэропорт сражались оставшиеся верными Хусейну части. Здесь американцы положили полсотни пехотинцев и потеряли шестнадцать единиц бронетехники, включая тяжёлый танк «Абрамс». В правобережные районы Багдада вошли подразделения сто первой воздушно-десантной дивизии и танки третьей механизированной. Там велись вялые уличные бои, а на противоположном берегу Тигра текла мирная жизнь: работали магазины, кафе, ресторанчики, по улицам ездили автомобили.

С приближением ночи они разожгли костёр из сухого кустарника и кизяка, оставляемого овечьими отарами. Спать не хотелось никому. Они сидели у костра и разговаривали. Говорил, главным образом, Володя.

Оказалось, что он проник сюда из совсем другого мира. В том мире, в общем, всё то же самое, что и здесь. Но имеется одно неприятное свойство: убить никого нельзя. Физика там такая. Общество в том мире поделено на военные кланы, постоянно враждующие между собой. Так как смерти нет, то воюют обыкновенными дубинами, словно мечами, дубася друг дружку до потери сознания. Дубины деревянные. Более крепкие материалы не годятся: тело серьёзный удар поглощает, как ту израильскую ракету, и дематериализует само оружие.

Володя числился в лучших бойцах. Поэтому имел право на добычу одним из первых. Лучшими трофеями считались женщины. А так как старения они не знали, то все выглядели как двадцатилетние девушки. Таких рабынь у Володи было около сотни, а подруг, то есть девушек из его клана, всего три. Вроде всё у него складывалось хорошо, но как-то раз попал он в неприятную историю. Был в разведке и напоролся на засаду. Володя долго отбивался и таки отбился, а в это время их лагерь был разгромлен, разграблен, элита клана оказалась в плену. И теперь строит дома и дворцы для победителей. Володя потерял лицо и вынужден был отправиться в изгнание.