Читать книгу "Девушка с пробегом - Джина Шэй"

Неужели его настолько задевают мои слова?

Может, мне все-таки стоит с ним завязать прямо сейчас, не дожидаясь никаких знаков свыше, не давая себе никакого больше права на “последний раз”?

Я ведь не собираюсь даже ради его дивных глаз, скул и прочих достоинств что-то менять в своей жизни.

Надо меньше париться на самом деле. Это же его проблемы, что он мужчина, и в нем чешется типичное мужское — увидел неприступный бастион и ату его, ату.

Пускай чешется этим сам.

Я сжимаю пальцы одной руки на ручке двери, а Давид ловит меня за другую руку, заставляя вновь к себе обернуться.

— Малыш, — я позволяю себе это слово нарочно, мне нужно его ковырнуть, — ну, не продляй агонию, ты же понимаешь, что мне действительно надо идти. Я бы и рада с тобой провести весь день, но я и так повезу твоей маме недосушенную картину. Так надо везти хотя бы дорисованную.

— У меня работа для тебя есть. — Такое ощущение, что Давид эти слова из своего рта вышвыривает, будто давно они там лежали, но никак не приходило их время, и вот сейчас — он наконец созрел.

— Работа? — я поднимаю брови.

Неожиданно.

И я бы решила, что это все его выдумка, попытка найти еще один повод для встречи, но звучит фамилия Левицкий — и мир перестает быть томным. Левицкого я знаю, известный любитель современного искусства, аукционист и просто меценат. И если он хочет свой портрет во всю стену. и чтоб его я написала…

Если честно, это подбросит меня на добрый десяток ступеней моего статуса как художника.

Да и должно на некоторое время утопить мои проблемы с финансами. Может быть даже, я смогу наконец сменить проводку в квартире, а то поведение розеток меня иногда напрягает.

— Эй, так я эту работу через постель получаю? — я не удерживаюсь, хихикаю, тихонько тыкая Давида в плечо указательным пальцем.

— Через кладовку, — парирует мой мальчик, — отличное прошло то “собеседование”, мне понравилось. Будешь спорить?

— С тем, что было прекрасно? — Я мечтательно вздыхаю, припоминая горячие полчаса в чулане галереи. — Нет, знаешь, не буду. Вообще не люблю бессмысленных споров.

— Так ты согласна? — настойчиво спрашивает Давид. — Согласна поработать со мной?

Это на самом деле серьезный вопрос и серьезное предложение.

— Сколько, предполагается, мы будем работать вместе? — задумчиво интересуюсь я.

— Две недели. Три. Ну, месяц самое большее. График — условно свободный, но двадцать рабочих часов в неделю я буду с тебя спрашивать.

Огудалов смотрит на меня выжидающе.

Две недели — это вряд ли. Встретиться с клиентом, подготовить эскиз, перенести этот эскиз на стену и послойно его красить, давая высохнуть каждому отдельному слою.

Три недели — это минимум.

Три недели под начальством Давида.

Это довольно опасно. Очень.

И в чем проблема, скажете вы?

Проблема в том, что это чертов риск. Это заходит за пределы отношений “секс на один раз”. Впрочем ладно, у нас с ним уже зашло за этот чертов один раз.

Но если сейчас я могу спустить все на тормозах и оставить это все в пределах “мы будем вместе, пока тебе не надоест мотаться в Мытищи, чтобы потрахаться” — то в случае совместной работы меня ведь может занести.

Я могу увлечься им слишком глубоко.

Настолько, что начну уже хотеть этих чертовых “серьезных отношений”, а мы ведь это уже проходили, это ведь не мой вариант. Не пригодна же.

И не хочется мне в это влипать, если конкретно — в Давида влипать еще крепче не хочется. С другой стороны, столкнуться с ним как с профи, возможно, будет и полезно, это может выявить хотя бы поверхностный слой его недостатков, а то помимо наглости я у него сейчас недочетов и не наблюдаю.

А наглость — это не недостаток в исполнении Давида Огудалова..

— Знаешь, да, я согласна, — медленно произношу я, — есть только одно условие.

Не потому медленно, что я никуда не спешу. А потому, что мне на самом деле озвучивать это сложно. Душа моя люто протестует против того, что я собираюсь сказать сейчас.

— Ну? — нетерпеливо выдыхает Огудалов, глядя на меня жадно. Такое ощущение, что он уже в душе шампанское открыл, кажется, был уверен, что я пошлю его подальше, туда же, куда посылала его при просьбах дать номер телефона.

Зря ты празднуешь, мой мальчик…

— Если мы начинаем работать вместе, мы перестаем трахаться, — ровно произношу я, глядя Давиду в глаза. — У нас с тобой в этом случае будут только рабочие отношения. И не больше.

Он стискивает пальцами руль, а по лицу видно, хочет, чтобы на месте руля была моя шея.

— И почему же? — хрипло интересуется Давид, высверливая взглядом мне дырку на лбу.

Потому что ты слишком хорош, мой мальчик, и ты действительно способен пошатнуть мои бастионы. А как же моя старость в компании сорока котов?

— Я так хочу. — Просто пожимаю плечами я.

Судя по всему, эта фраза Давида убеждает не очень.

— Я не согласен, — он резко дергает подбородком. — Я не согласен с этим завязывать.

— Значит, с Левицким тебе придется разбираться без меня.

Это очень категорично и, может, даже не совсем красиво, но я, в конце концов, творческая личность, могу позволить себе некоторые закидоны.

И вообще-то я знаю, что этот отказ мне может аукнуться, обижать Левицкого не стоит — но я уверена, и Давид обижать такого человека не захочет.

В конце концов, он — бизнесмен. И что важнее, секс или важный заказ?

— Ну что ж, хорошо, — отрывисто произносит Давид, глядя куда-то в точку рядом с моим ухом, — значит, я разберусь.

Что?

Давид же тянется вперед, накрывает мою ладонь своей, нажимает на ручку, открывая дверь. Смотрит в мои офигевшие глаза с расстояния сантиметров в десять, и я вижу — он смертельно зол.

— Увидимся вечером, Надя, — сухо произносит Давид, будто намекая, что мне пора, и это звучит так, будто именно я его тут сижу и задерживаю.

Я вылезаю из машины молча, потому что…

Да потому что я охренела от такой его реакции.

А Давид тут же уезжает, оставляя меня в весьма растрепанных чувствах.

Не то чтобы я жестко обломалась с этим заказом, я не успела даже размечтаться, но…

Это было неожиданно и как-то очень резко.

Кажется, творческие закидоны имеются не только у меня…



17. Война — значит война.

Зевс лупает на меня глазками из террариума.