Читать книгу "Малая земля - Олег Таругин"

И практически одновременно с противоположной стороны взлетной полосы запульсировали огненные фонтанчики: Мелевич и Ивченко тоже справились со своей задачей, открыв огонь сначала по третьей зенитной позиции, а затем по аэродромному хозяйству на лесной опушке.

И когда, вслед за самолетами, вспыхнул сначала один, а затем и второй заправщик, Степан с какой-то небывалой, пронзительной остротой осознал, что они выполнили самими же и поставленное задание.

И совершенно неважно, дотянутся ли скорострелки до неизвестно где расположенного склада боеприпасов — наверняка, не дотянутся, не гаубицы все ж таки, хоть и от последних в лесу особого толка бы не было, — фашистского полевого аэродрома больше не существовало.

И, значит, боевым товарищам на плацдарме станет пусть и ненамного, но все же полегче…

Глава 9

ПЛЕН

Абрау-Дюрсо, 7 февраля 1943 года

Обе расстрелявшие боеприпасы зенитки замолчали почти одновременно.

Если бы Алексеев читал какой-нибудь военно-приключенческий роман, в этот момент наверняка прозвучала бы расхожая фраза насчет «неожиданно обрушившейся звенящей тишины». В реальности ничего подобного, понятное дело, не было и в помине. Во-первых, в пламени разлившегося авиационного бензина продолжали гулко бухать, раскидывая в стороны рваные полотнища дымного пламени, детонирующие бомбы, во-вторых, после нескольких секунд оглушительного грохота уши были напрочь забиты несуществующей в реальности ватой. И даже эти взрывы доносились в виде негромкой, словно отдаленный праздничный фейерверк, канонады.

Сквозь которую внезапно прорвался голос Карасева:

— Тарщ командир, давайте шустрее! Я уж почти перезарядился!

Стряхнув внезапную оторопь, Степан соскочил с неудобного сиденья, огибая пушку с правой стороны. Отсоединил, отбросив подальше, чтобы не мешался под ногами, отстрелянный магазин, дернул из стеллажа новый. Щелчок — и кассета встала на место. Теперь повторить операцию. В ноздри лез до боли знакомый запах сгоревшего пороха и горячего металла; увенчанные раструбами пламегасителей стволы курились дымом. Все, готово дело, можно дальше пулять.

Запрыгнув обратно на место стрелка, старший лейтенант крутанул маховик горизонтальной наводки, уже привычным движением нажав на спуск. Flak 38 забилась короткой дрожью, высаживая по охваченным огнем, и без того разбитым самолетам все новые снаряды и довершая разгром, на сей раз — полный и окончательный. Все, хватит, пожалуй. Хорошего, как говорится, понемногу.

Убрав ногу с педали, Алексеев переместил стволы левее, нащупывая третью зенитку, по которой должны были отработать Ивченко с Мелевичем. Попали ли товарищи, еще далеко не факт, а получить в ответку порцию смертоносных двадцатимиллиметровых подарков не хотелось категорически. Если пушка еще жива, от них с Федором только кровавые клочья полетят — фрицы подметут позицию в три секунды, поскольку с профессиональным наводчиком разведчикам не тягаться. А о том, что оставалось от моджахедов после работы «Шилки» по живой силе, он слышал неоднократно, и от бати, и от его афганских однополчан.

Снова оглушительный грохот одновременно работающих автоматов и кувыркающиеся по земле гильзы. И короткие высверки попаданий, когда снаряды накрыли вражескую позицию. Все, пипец четырехстволке, больше из нее не постреляешь, сразу в переплавку. А неплохо он отстрелялся, особенно для первого-то раза! Практически, снайпер, блин! И патроны как раз закончились, пора перезаряжаться.

Не дожидаясь команды, Карасев бросился к орудию, торопливо меняя опустевшие магазины. Степан занимался тем же самым, обслуживая правую пару стволов.

Увидев, как сержант потащил из стойки новую кассету, старлей рявкнул, надеясь, что товарищ услышит:

— Все, эти четыре последние! Больше не успеем! Давай к пулемету, прикрывай, фрицы могут вон оттуда попереть! Как отстреляюсь, даю ракету, и отходим! Понял, нет?

— Так точно, понял! — проорал в ответ Федор, бросаясь к пулемету.

Краем сознания отметив, что вторая зенитка тоже еще огрызается огнем, старлей частым веером выпустил последние восемь десятков патронов. Уже не особенно стараясь хоть куда-то попасть, просто добавляя в окружающую обстановку новую порцию хаоса. И, едва Flak 38 замолчала, на сей раз уже окончательно, дернул из-за пазухи ракетницу. Взвел курок и выстрелил, с удовлетворением наблюдая расцветшие в сереющем предрассветном небе зеленые звездочки.

Заминировать зенитку? Да ну ее нафиг, некогда — да и незачем, если начистоту. Гитлеровцы только что потеряли все имеющиеся в наличии самолеты, большую часть заправщиков — вон как на той стороне жарко полыхает, — и фиг его знает, сколько еще всякого-разного аэродромного имущества, не считая обслуги. Да и пилоты вполне могли под обстрел попасть, уж больно плотно по опушке садили. К чему мелочиться? Ну, разве что похулиганить чуток напоследок: из чистого озорства Степан вытащил из подсумков караульного горсть патронов, закинув в каждый из стволов по несколько штук. Идея откровенно дурная, вряд ли немецкие зенитчики станут стрелять, не проверив орудие, еще и руку об раскаленные пламегасители обжег, но… пусть будет. В боевом запале могут и пульнуть по отступающим русским диверсантам, в итоге весьма неприятно удивившись результатам стрельбы…

Все, пора уходить, сейчас буквально каждая секунда на счету. Скоро начнет светать, а до этого, кровь из носу, нужно успеть оторваться хотя бы на пару-тройку километров. Поскольку теперь за них в любом случае возьмутся всерьез. И уже совершенно неважно, принимают ли их за парашютистов, или нет: искать станут со всем рвением и прочей боевой злостью. Глебовка стала для фрицев серьезным ударом по самолюбию, особенно, с учетом захваченного румынского контрразведчика (хотя далеко не факт, что они об этом наверняка знают, штаб-то благополучно сгорел, так что пока еще разберутся в количестве и принадлежности обгорелых трупов), но разгромленного аэродрома — однозначно не простят. И разведчики это отлично знали: обсуждая план операции, Степан не скрывал, что нападение на аэродром вполне может оказаться билетом в один конец. Авантюрой, как уже говорилось. Но с необходимостью нанести этот удар однозначно согласились все бойцы — еще и оскорбились, когда Алексеев предложил несогласным остаться в прикрытии. А сейчас стоило попытаться вырваться. Пусть и с минимальными шансами на успех — но попытаться…

Внезапно заработавший пулемет отвлек старлея от размышлений: Карасев вступил в бой. Хреново. Похоже, отойти они — по крайней мере, они с десантником — не успели.

Присев за бруствером капонира рядом с Федором, морпех подтянул поближе запасной короб с патронной лентой и изготовил к бою ППШ:

— Куда пуляешь, Федь? Немцы?

— Да кто ж их в темнотище разберет? Или фрицы, или союзнички ихние, мамалыжники которые. Вон оттудова подбирались, со стороны леса, как вы и предупреждали. Я их осадил немного, но сейчас…

Сержант недоговорил: лесная опушка расцвела множеством вспышек, и в обвальцовку орудийной позиции ударили первые пули, пока еще не особо прицельные. Основная масса прошла выше, с коротким свистом вспарывая воздух над головой или визгливо уходя в рикошет, если попадали по зенитке.