Читать книгу "Гавайская рапсодия - Дебора Тернер"

— Да, сделал. Частично потому, что хотел с тобой поужинать, поцеловать тебя. Но еще и в надежде, что ты окажешься шпионкой, а это сразу же убило бы все мои чувства к тебе. И все было бы намного проще. А потом… я захотел узнать, как много значил для тебя этот чертов Кларк.

Констанс молча обдумывала его слова. Она старалась не поддаваться проблеску надежды в своем сердце. Она понимала, что здесь ничего не поделаешь. Ничто не может изменить ситуацию. Сидней хочет, чтобы весь мир плясал под его дудку. К сожалению, так не бывает, Она грустно сказала:

— Но дело даже не в этом. Это просто невозможно. — Ее глаза опять наполнились слезами. Быстро, чтобы он не успел перебить ее, она произнесла; — Фрэнк, он… был… такой же честолюбивый, как и ты, и он действительно любил меня, Сидней. И он не сразу сдался. Но реальность разбила его мечты о нашем будущем. Мы живем в реальном мире, а не в раю, который ты создал для нас на неделю.

Сидней подошел к ней, положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.

— Он был трус, — сказал он. — Поверь мне, дорогая.

Констанс охватило отчаяние. Окружающий мир словно повернулся к ней обратной стороной, утратив теплоту и радость.

— Дело не в том, верю я тебе или нет. — Она наклонила голову и поцеловала сильное запястье, лежавшее у нее на плече.

— Тогда почему?.. — Его голос зазвучал возмущенно.

— Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало еще хуже, — прервала его Констанс. — Я дочь предателей. Я знаю, что информация, которую они продали Советам, привела к гибели шести агентов — американцев и британцев. У правительств хорошая память, к тому же они с большим вниманием изучают жен своих дипломатов. Если мы поженимся, тебе станет гораздо труднее делать карьеру. Ты это знаешь лучше меня, Разве я не права?

Сидней помолчал, взвешивая ее слова. Затем коротко сказал:

— Возможно…

Да, он действительно не такой, как Фрэнк, Ни протестов, ни сладких заверений, ни пустых обещаний. Все честно и откровенно.

— Неужели ты думаешь, что я смогла бы спокойно жить, зная, что сделала с тобой?

— Ты сильно преувеличиваешь.

— Не надо, — прошептала она. — Я знаю, как тебе важна твоя карьера. Мистер Маккуин сказал, что у тебя блестящее будущее. Я не могу перечеркнуть все это.

— Понимаю. — Его лицо было серьезным и непроницаемым.

Констанс еле сдерживалась из последних сил, Еще чуть-чуть, и она разрыдается, но она не должна демонстрировать, как ей больно. Он хороший человек, но позже он все равно понял бы, что у их отношений нет будущего.

— Я сейчас же уеду, — сказал он. — Но тебе, разумеется, незачем уезжать. Этот коттедж — твой до конца недели.

Она не знала, как ей реагировать на его слова, поэтому только и смогла проговорить:

— Сидней, нет. Не надо так.

— А что ты предлагаешь? — вежливо осведомился он.

Констанс закусила губу.

— Я… мы… могли бы…

Он не сводил с нее ледяного взгляда.

Констанс с трудом сглотнула.

— Незачем прерывать наш отдых, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно, хотя ей казалось, что она сейчас умрет от горя. Боясь ранить его, она прибавила:

— Мы могли бы изредка встречаться.

— Ты хочешь предложить роман на расстоянии? — не без иронии спросил он. — Мы встречались бы каждые три месяца или что-то в этом роде? Ты этого хочешь, Констанс? Хочешь милого, удобного любовника, который не вмешивается в твою жизнь? Знаешь, я не придерживаюсь взглядов моей матери. Мне это не кажется привлекательным.

Констанс из последних сил старалась сохранять внешнее спокойствие.

— Ты прав, — помолчав, произнесла она. — Мое предложение было глупым.

— Очень, — подтвердил Сидней. Гордость заставила ее поднять голову и заговорить спокойным и чуть насмешливым тоном:

— Значит, будем действовать по закону Старлинга: все или ничего.

— Я предпочел бы быструю смерть медленному угасанию. — Сидней отвернулся и пошел от нее прочь. Солнце играло в его каштановых волосах, освещало его сильное смуглое тело В то мгновение, когда Дрейк уходил из ее жизни, Констанс поняла, что сама себя обманывала. Она все же попала в старую как миг ловушку. Она не просто желала Сиднея, она любила его. И теперь судьба распорядилась так что она никогда не будет с ним рядом. Она вынуждена расплачиваться своим счастьем за поступки родителей.

Дрейк уехал, не оставив даже записки. Две недели спустя Констанс была уже в своем агентстве.

Хьюги сказала ей:

— Да, кстати, по почте мы получили письме и чек — комиссионные за твою работу в отеле «Гранд Каскаде».

Констанс помрачнела. Она была поставлена в достаточно унизительное положение, но, ( другой стороны, теперь ей не придется объяснять, почему ей не заплатили за неделю работы в отеле.

— А что в письме? — Интересно, где теперь Сидней и что он делает?

Хьюги весело посмотрела на нее.

— Письмо для тебя, с пометкой «лично». В письме оказался чек на сумму, какую она получила бы, отработав неделю, но в двойном размере, и короткая записка.

«Дорогая Констанс, пожалуйста, примите это. Желаю вам счастья. Искренне ваш С.Д.».

Она порвала записку, а деньги отдала в благотворительный фонд.

Раньше Констанс считала, что уже много пережила на своем веку. Но оказалось, что предательство Фрэнка просто безобидная царапина по сравнению с тем, каково ей приходится теперь. Перед этим страданием тускнело даже тяжелое воспоминание о трагической смерти родителей. Она теперь все делала механически, по инерции, а мысли ее были далеко от действительности. Она думала о Сиднее, вспоминала его лицо, голос, запах. В памяти всплывали их разговоры. Она перестала есть и спать, похудела на три килограмма и обнаружила две новые морщинки на лице. Только настояниями подруги она стала с трудом запихивать в себя еду и впервые в жизни принимать снотворное. Ей потребовалось несколько недель, чтобы потом от него отказаться. Во сне она часто видела Сиднея, а когда просыпалась, у нее от тоски болело сердце. Она не знала, как ей жить дальше и что делать со своими переживаниями. Жизнь утратила всякий смысл.

Прошло два месяца, с тех пор как Констанс покинула гавайский коттедж. Как-то она выходила из музея Метрополитен. И здесь увидела его. Да, это был он. Среди толпы она всегда узнала бы эти широкие плечи и гордо посаженную голову.

У нее пересохло во рту, в висках застучало. Мозг лихорадочно заработал, появилась нелепая надежда. Она осталась стоять на верхней ступеньке, а Сидней спускался по лестнице впереди нее. И тут она увидела, что он не один: вместе с ним спускалась женщина. Она неожиданно споткнулась и, засмеявшись, взяла Дрейка, под руку.

Женщина была высокая, рыжеволосая: стильно одетая. Констанс вспомнила ее. Джастин Мюллет.