Читать книгу "Фантазии господина Фрейда - Марина Серова"

Как ни ломала я голову, но ничего стоящего так и не надумала. Решив дать отдых мозгам, я приняла душ. Когда я готовила завтрак, меня вдруг осенило. Обругав себя последними словами, я, как удав, даже не разжевывая, кусками заглотала яичницу и, скинув фотографию на флешку, пулей вылетела из дома. В ближайшем фотоателье мне распечатали фотографию Хофмана, и я поехала дальше, по пути продолжая, правда мысленно, крайне нелицеприятно высказываться в свой же адрес. А ведь все просто, как дважды два! Кузнецов был старостой общины староверов, скрываться ему помогали староверы, и хоронили его тоже староверы! Так куда же он мог перепрятать клад? А только у кого-то из них укрыть! Причин, побудивших его к этому, уже никто и никогда не узнает, да и неважны они сейчас, а важно то, что некий мужчина недавно побывал у отца Леонтия и своими криками «вор» довел батюшку до сердечного приступа. Так что теперь мой путь лежал именно на кладбище староверов, где в церкви я надеялась найти ту женщину, с которой уже разговаривала, и показать ей фото Хофмана. Если она его узнает, сразу станет ясно, чего он ждет на фабрике, – когда отец Леонтий оправится от болезни и выйдет на, так сказать, работу, чтобы снова отправиться к нему. Карл явно считает, что их разговор не окончен.

В этот раз я не стала утруждаться и покрывать голову – все равно не сойду за «свою», да я к этому и не стремилась. К сожалению, я не знала имя этой женщины, так что пришлось мне на пальцах объяснять ее знакомым единоверцам, кто мне нужен, зато я попутно выяснила, что батюшке стало лучше. Наконец женщина нашлась – она ходила где-то в глубине кладбища, и я показала ей фотографию Хофмана.

– Он это, тот супостат! – уверенно сказала женщина и с подозрением уставилась на меня: – А откуда она у тебя?

– Не поверите – случайно нашла, – ответила я.

Быстрым шагом, почти бегом, я направилась к выходу с кладбища и пошла к дому священника. На мой стук в калитку появилась молодая симпатичная девушка в невзрачном платье и с серым платком на голове. Узнав, что я к отцу Леонтию, она без раздумий и колебаний пригласила меня войти и повела к лавочке, где спиной ко мне сидел какой-то старик.

– Батюшка, к тебе пришли, – сказала она и скрылась в доме.

Я же, обойдя лавочку и увидев худое, почти аскетичное лицо священника, встретив его суровый взгляд, замялась, потому что впервые в жизни не знала, как начать разговор. Он же, видимо поняв это, сказал, указывая на стул, стоявший напротив лавочки и явно предназначенный для посетителей:

– Садись и рассказывай, что тебя ко мне привело.

Решив, что лучше не врать, я начала, словно в холодную воду шагнула:

– Отец Леонтий, я – частный детектив, и зовут меня Татьяна Иванова.

– Слушаю тебя, Татиана, – священник совершенно спокойно отреагировал на мой род занятий – наверное, ему еще и не такое видеть и выслушивать приходилось.

– Скажите, пожалуйста, вы знаете человека по имени Алексей Алексеевич Горбунов? Или, может, слышали о нем?

– Ведаю, – кратко ответил он.

– Он мне кое-что рассказал о староверах, но очень кратко, поэтому я не знаю ваших традиций, нравов и обычаев и прошу вас заранее простить меня, если я невольно что-то не так скажу или сделаю.

– Не волнуйся, Татиана. Говори, – сказал он.

– Я многое знаю, а кое о чем просто догадываюсь. Речь пойдет о Третьей швейной фабрике, до революции принадлежавшей Афанасию Кузьмичу Кузнецову. Я знаю, что он отправил всю свою семью за границу, а сам остался здесь. Я знаю, что он потайным ходом, ведущим в Зеленый овраг, сбежал от чекистов и скрывался с помощью своих единоверцев, которые его и похоронили – видимо, тайно – в фамильном склепе Кузнецовых. А еще я с очень большой долей уверенности могу предполагать, что на фабрике имелся тайник с ценностями. Сюда за ними приехал один человек, недавно побывавший у вас. Своими криками и упреками он довел вас до сердечного приступа. Вот он, – я показала священнику фотографию, но он продолжал сидеть с непроницаемым выражением лица. – Он – гражданин Германии и зять одного из потомков Кузнецова, который и направил его сюда. По всей вероятности, тайник на фабрике оказался пустым, но там имелось указание, где искать его содержимое, и раз этот человек пришел к вам, значит, оно здесь. Хотя зачем я вам все это рассказываю, вы ведь и сами уже все знаете. Этот человек все еще в Тарасове, он ждет, когда с вами можно будет еще раз поговорить, но это – уже моя догадка.

Мне было очень трудно с ним разговаривать, с каменной стеной было бы легче, и я замолчала, не зная, что еще сказать.

– Чего ты хочешь, Татиана? – через минуту спросил священник.

– Закончить эту историю, – честно сказала я. – Человек, который к вам приходил, и так уже из-за алчности своего тестя потерял очень хорошую и высокооплачиваемую работу, а вскоре, может быть, и жену потеряет. Ему пришлось подличать и врать, чтобы добраться до фабрики.

Все так и было, но испытывал ли Хофман по этому поводу угрызения совести, я не знала, как не знала точно и о том, что он поехал сюда не по своей инициативе, не корысти ради, а токмо волею пославшего его тестя, если перефразировать известное выражение Ильфа и Петрова.

– Если вы не хотите с ним общаться, то, может быть, с его тестем согласитесь поговорить? – добавила я.

– Ведомо мне, что сей нечестивец предал и веру свою, и имя предков, – наконец сказал отец Леонтий.

– Но среди его родственников наверняка есть те, кто и фамилию, и веру сохранили? – заметила я. – Может быть, им стоит к вам приехать?

– А если и они мне тоже не поверят? – спросил священник. – Они уже от корней своих оторвались, другим богам молятся.

– Ну, вы хотя бы мне расскажите, что тогда произошло, а уж я постараюсь Хофмана убедить. Он все своему тестю передаст, а тот – остальным, – попросила я его, но, честно говоря, слабо надеясь на удачу.

– Хорошо, Татиана, – неожиданно согласился батюшка, и я не смогла удержать вздоха облегчения. – Истинно все так и было, как ты говорила. Был тайник, и золото там лежало. Но Афанасий Кузьмич вместе с отцом Никанором его сюда перевезли с помощью единоверцев и в склепе купцов Мелентьевых спрятали, потому как старший сын Афанасия Кузьмича был на Мелентьевой женат.

– Афанасий Кузьмич побоялся, что чекисты могут обыскать и осквернить его склеп, а вот о склепе Мелентьевых они вряд ли догадаются? – не удержалась я.

– Истинно так, – подтвердил отец Леонтий. – Там оно и лежало. А когда Афанасий Кузьмич понял, что смертный час его настает, он взял с отца Никанора клятву, что отдаст тот все наследникам его или потомкам их. Но если они в течение пятидесяти лет не придут, деньги эти следует потратить на богоугодные дела: на обустройство церкви и кладбища, на помощь неимущим единоверцам. Отец Никанор и преемники его, включая меня, грешного, эту клятву сдержали.

– Да и опасно было золотые червонцы в советское время продавать, даже если уже пятьдесят лет с тех пор прошло… Тем более что ко всем религиям тогда относились очень неодобрительно, – добавила я. – А потом?..