Читать книгу "Предчувствие смерти - Анна и Петр Владимирские"

— Просто фотографическое, — сказал Андрей. — Ты всех насквозь видишь?

— Увы, практически всех, — вздохнула Вера. — Профессиональная привычка сразу определять психотип. Иван — это так называемый пикник, а ты, Андрюша, извини, конечно, — спортивный астеник.

— А тебе, Вера, какой тип нравится? Лично? — лукаво спросил хозяин кафе.

— Мне нравится Андрей, -- просто ответила Вера.

Андрей и обрадовался, и растерялся. Весь его предыдущий опыт говорил, что женщины хитрят, кокетничают и капризничают, ничего не скажут прямо и честно. Вера и до этого нравилась ему, а теперь он ощутил, как что-то у него в груди и животе — душа, может быть? — оторвалось и падает в пропасть. И пропасть эта сладкая.

— А мне нравится Вера, — поспешил сказать ветеринар, прерывая затянувшуюся паузу.

- Ага, ребятки, вот я вас и поймал! — веселился Иван. — Значит, нет у меня шансов, какая жалость! Ну, тогда мне остается только поесть, тобто выпить. — И он, допив свой бокал, приналег на закуски.

— Не переживай, — сказала Вера. — Вон сидит в углу кафе девушка, глазки тебе строит.

Иван заозирался:

— Где? А-а, вижу. Действительно, смотрит на нас. А можешь нарисовать нам ее портретик? А то про нас ты все хорошо рассказала, но мы же второй день знакомы, ты могла специально подготовиться.

— Это элементарно. Хохотушка, компанейская, приставучая и неразборчива в связях. Расшифровываю: она относится к той категории людей, которые во что бы то ни стало хотят дружить со всеми, стараются объять необъятное. Ее круг общения может иметь широкий диапазон: от продавщицы памперсов на рынке до местного чиновника из администрации. Причем контакты не отсортированы, просто такова ее натура — вовлекать в общение всех окружающих, считая их полезными. Могу даже сказать, как ее зовут: Алла.

— Ого! — сказал Иван. — Это уже не фокус, а мистика и чтение мыслей на расстоянии! Не верю!

— Да-да, Ванечка. А ты, между нами, гурман не только в еде, но и в смысле женского пола? А? Пойди, проверь.

Иван отошел к столику, где сидела названная Верой Алла, оттуда послышался хохот. Через минуту широко улыбающийся Иван вернулся и сказал Андрею:

— Дружище, нас с тобой купили! Они просто соседки, Алла снимает комнату напротив Веры, да, Веруня?

Алла охотно пересела к ним за столик и тут же, демонстрируя Ивану голые коленки, принялась рассказывать, как она «купалася» и «развлекалася». Ее чувственные губы и похотливый взгляд не оставляли никаких сомнений для Веры в том, какое продолжение будет иметь ее с Иваном знакомство.

— Андрей, проводи меня, — сказала Вера.

Она поблагодарила Ивана, выслушала его шумные приглашения заходить и вышла на улицу.

Они молча ступили на перекресток, где начиналась улица Карла Либкнехта. С правой стороны выдвигалась стена одноэтажного дома, оформленная барельефом в виде красивой старинной парусной шхуны. Вера сразу, еще когда они шли с вокзала (как давно это было!), поняла, что в доме находится музей Александра Грина. Белый гордый нос парусника смотрелся великолепно на фоне старой стены, под бушпритом раскинулся какой-то далекий город, возможно, Зурбаган. Весь угол был выложен плиткой и огорожен тяжелыми цепями, словно был частью набережной. Курортники стояли в очереди, чтобы сфотографироваться здесь.

Андрей шел рядом с Верой, его тревожили противоречивые чувства. После Вериного смелого признания он был почти уверен, что все у них сложится замечательно. Но ведь она замужем! Как же муж? Неужели такая необыкновенная женщина, умница и волшебница, желает курортного романа, как и все остальные, заурядные? И он просто попался под руку?

— Андрей, — сказала Вера, остановившись в двух шагах от своего подъезда. — Ты мне действительно нравишься. К твоему сведению, замужем я уже давно чисто номинально, мы с Юрием совершенно чужие люди. Я же вижу, тебе это важно знать.

Андрей слушал ее, улыбаясь глупейшей, как ему казалось, улыбкой. От Веры вновь исходили обычные уверенность и сила, и было невозможно поверить, что совсем недавно эта женщина плакала.

— Кстати, именно муж меня так расстроил, я имела глупость позвонить в Киев. В общем, совесть твоя может быть чиста, ты ничего не разрушишь.

— Никакой совести у меня нет, — сказал Андрей. — Из всех чувств осталась только любовь. «Меня, по-охот-ничьи зрячего, слепая любовь повела», как сказал наш любимый поэт. И я хочу быть с тобой.

У обоих слегка кружилась голова, будто белый парусник Грина взял их на борт и нес к горизонту. «Естественный момент для поцелуя», — подумала Вера, но ей вовсе не хотелось целоваться на виду у праздной толпы. Слишком важным казалось то, что возникало сейчас между ними.

— Вечером приходи на чаек, — просто сказала она.

— Непременно.

Ближе к ночи, когда чай уже был выпит, четверо отдыхающих сидели в комнате и увлеченно обсуждали, на какие экскурсии можно записаться, так как синоптики обещали похолодание. Кирилл отправился в душ. Ольга выразила редкое желание погулять с Паем на сон грядущий. Она вышла, набросив на плечи мамин светлый пиджак. Разговор о возможных поездках в Никитский ботанический сад и Ливадийский дворец продолжали уже одни Вера с Андреем. Внезапно Верино веселое настроение исчезло. Она почувствовала резкую боль в висках и холод в позвоночнике.

— Подожди. — Она схватила Андрея за руку. — Что-то случилось.

— Что такое?

Как всегда в такие моменты, чувства Лученко обострились. Она в одно мгновение услышала все характерные звуки курортного города, почувствовала сотни запахов, увидела десятки картинок. «Мама», — сказала Оля где-то далеко, в самой глубине ее сознания.

Вера сорвалась с места и потащила Андрея за собой наружу. Во дворе дома, за палисадником, куда выходило кухонное окно, слышался Олин крик, лаяла собака. Двор был темным, и лишь в глубине его на земле светилась оранжевая точка Олиного фонарика. Пай подскочил к Вере и громким басовитым лаем выразил свое возмущение. Тут из окна первого этажа с шумом и несколько запоздало выпрыгнул Кирилл, и тогда от темной стены отделилась Олина стройная фигурка. Она подошла к мужу и прильнула к нему. Подбежали Вера с Андреем.

— Что тут произошло? — Вера проводила ладонью по плечам, волосам, по заплаканному лицу девушки.

— Домой хочу! — прошептала Оля.

— Пошли быстрей! — Кирилл обнял жену за плечи.

Они зашли в квартиру. Сидя в кухне и держа в руках

большую керамическую чашку чая, Ольга немного успокоилась.

— Знаете, когда читаешь где-то или смотришь по телевизору, все кажется даже забавным, а когда случается с тобой, понимаешь, как страшно...

— Олюшка, детка! Объясни, наконец, толком, что произошло. — Мать не находила себе места, глядя на страдальческое лицо дочери.