Читать книгу "Во власти речных ведьм - Ирина Арбузова"

– Со мной уже такое было… Не бойся, скоро все кончится, – рядом возник чей-то силуэт.

Я не видела его глазами, скорее странным образом чувствовала.

– Кто ты? – вырвалась мысль из моего испуганного сознания, когда не смогла произнести слова вслух.

– Вот же мореный окунь! Не выдержал, а не должен был! Сильные чувства ослепляют. Успокойся, и ты увидишь меня, любимая, светоч ты мой!

Успокоиться – легко сказать! Но, «любимая» – кто же это может быть? Странно… Опасно ли: враг или друг? Но любопытно! Темнота задрожала, проясняясь. Я оказалась на лужайке у дома Воробьевых. На меня ласково, любяще смотрел высокий худой, но в целом симпатичный парень, блондин. Нежно прижимал к груди маленького ребенка. Годовалый малыш потянулся ко мне. И я узнала своего мужа, он хотел передать мне ребеночка. Я не успела его взять! Откуда-то сверху упала, изогнувшись дугой, стальная стена. Она выла, дрожа и разделяя нас друг от друга. Яркий солнечный мир сжался и остался за ней, а на меня опять напала темнота.

– Семен!! – закричала я срывающимся голосом, не заметив, что ко мне вернулась способность разговаривать.

– Вечно буду ждать тебя, любимая! – металлически-гулко донеслось из странной неопределенности.

Меня окружило пламя. Огненно-янтарное, оно вытесняло темноту, морозя холодом ужаса. Скрежет рвущейся цепи, и…

– И кто есть Семен? – насмешливый голос Олежки, его горячие руки.

Он, он нежно держал меня на руках, поцелуями возвращая к действительности. Я открыла глаза. Его встревоженный взгляд. Бледная как полотно Маринка ухватилась за рукав мужниной рубашки. Значит, я просто потеряла сознание, как и она недавно. Так что же произошло?

– Дашуня, как ты себя чувствуешь?! – обеспокоенно-заботливо спросил Олег.

На мою попытку встать он категорически сказал:

– Э-э-э, я тебя донесу, лапушка моя. Хватит с тебя приключений.

Ах, какие же у него крепкие руки! Счастье и покой опять вернулись ко мне в этих сильных и заботливых объятиях. Маринка, как пьяная, шла рядом, держась за ремень его брюк. Я видела, когда Олежка огибал разрытую траншею, пустые развороченные медные гробы! Так это не померещилось?! И… я заметила вспышку страха в глазах Марины. На застывшем кукольном личике они опять подернулись ржавчиной. Она тоже смотрела на них.

– Матвей, тебе придется подежурить у реки. Выводи потерянных. Крынкин пока с тобой останется. Я его потом сменю. Палатку и все, что нужно, организуем, – это командовал Вольдемар Анатольевич.

Нотариус выглядел измученным, но отдавал указания твердым решительным голосом:

– И аптечку с врачом сейчас пришлю, – добавил, посмотрев на Матвея.

Тот стоял перед ним, вытянувшись, как солдат. Раненый! Кровь сочилась через многочисленные порезы и раны. Рубашка – в лохмотья. Брезентовые штаны и то порваны.

От реки на холм поднимались люди: местные и приехавшие развлечься, седмицшоу посмотреть.

Изможденные. В потрепанной одежде, выпачканной в грязи и иле. За ними тянулся шлейф неприятного запаха. На лицах следы пережитых волнений. Страха… Горя? Они понуро выныривали из клочков белого тугого ватного тумана.

Небо вернулось на свое место, но какое же оно мрачное, свинцово-сизое! И река – на прежнем месте, наверное… Слышатся тихие вздохи и всплески. Там, в низине, густой туман. Из него Седмица видна, как больной покосившийся зуб. А на нем… наша яхта, разбитая! Каким ветром ее туда занесло?

– Вы правы, Вольдемар Анатольевич, я подтвержу мэру, что надо сослаться на массовые галлюцинации, вызванные ядовитыми испарениями… – Кажется, это директор столичного канала.

Лицо у него землисто-серое. Всклокоченные волосы полны песка и водорослей. Вот и кто-то из телевизионщиков. Возможно, не все согласны со своим начальником. Рыженький молодой парень с нервным блеском в глазах бережно прижимает камеру к груди:

– Босс, но это же сенсация! Невиданная! Я снимал все время. А рыбины, они ж как киты! Сродни динозаврам. Парочку уже к берегу прибило. Можно заморозить, скажем!

– Нет! – резко оборвал парня директор. – На пленке скорей всего ничего нет. А рыбищи уже сейчас начали быстро разлагаться, неестественно быстро. Это какая-то зараза! Там все сжечь надо!

Немедленно!!

Парень в знак несогласия упрямо тряхнул головой. Мелкие капельки воды веером слетели с рыжих кудрей. Водяное покрывало было на всем. Даже красиво – мелкие бусинки и шарики воды, холодные и прилипчивые. Не впитываясь на одежде людей. Подвижной жидкой ртутью на траве и деревьях. Слезами они стекали, преодолевая шероховатости, с каменного креста.

– А где Катя? – Мой вопрос застал врасплох Вольдемара Анатольевича.

Он вздрогнул и посмотрел сквозь меня.

– Ни о чем не беспокойся, любимая. Она скоро вернется, – сказал Олежка и понес меня в дом.

Его сила и уверенность, тепло родного человека успокаивали. Я почувствовала себя такой уставшей. И утонула, уснув у него на руках.

9. После исхода…

Ох и повезло мне, что не пришлось увидеть страшный погром в той части дома, которая попала под аномальную зону Седмицы. С ним вынужденно разбиралась Маринка. На помощь вызвались жена нотариуса и еще несколько женщин. Мои бедненькие, муж и Марина, всю ночь работали, ликвидируя последствия стихийного бедствия. А я мирно проспала, ни о чем не подозревая. Своими глазами утром я увидела запачканные серыми ляпами потолки, жидкие потеки какой-то грязи на стенах, сломанную мебель, остатки каменных разбитых статуй. Окна еще не успели заменить. Деревянные рамы превратились в губчатую сетку, а стекла – в круглые непрозрачные рисины. Гордость первого этажа – каскадная люстра стала похожа на истлевший ржавый рыбий скелет. Упавший хрусталь, говорят, просто вымели, как песок. Мощную входную дверь выбило. Ее уже водрузили на место. Вся электроника дома была испорчена. «Жуть неимоверная! Будто злобные купчихи Воробьевы шатались здесь и все крушили!» – шепнула мне Ритка. Она сказала, что некоторые картины пришлось унести на чердак и запереть. Лица на них потекли и скалились в мерзких гримасах. На пейзажах размытыми тенями появились люди-призраки.

«Страсть! Некоторые узнаваемые, Седмицей загубленные. Как сквозь воду пялятся. Я в одну такую всмотрелась, потом долго глаз дергался». – Ритка нервничала, когда поведала мне о беспорядке в доме. Может, приврала, но урон хозяйству был нанесен ощутимый. Марина с прискорбием констатировала, что был вдребезги разбит дорогой коллекционный сервиз и антикварные фарфоровые статуэтки в разгромленной на куски старинной горке. Сильно пострадали встроенные уникальные часы с золотыми фигурками. Известный мастер-часовщик начала XVIII века смастерил их для своей дочки, как кукольный театр. Их, конечно, очень жаль. Мне они так нравились! Олежка упаковал раритет в ящик и заверил, что знает мастера, который возьмется их починить. Вот же вздохи-трислезы, пострадало и многое другое из моего нежданного наследства. Я видела, как сложенное в коробки для реставрации Олег носил в подвал.