Читать книгу "Ката - Стейнар Браги"

Батори попросила Валу сфотографироваться на новый смартфон, чтобы Iron Master увидел ее тело и оценил, насколько она подходит для тренировок, а в следующем письме благодарила за снимки:

«Ты на верном пути. Тело у тебя красивое и может дать массу наслаждений, если ты научишься правильно им пользоваться». Она хвалила Валу за то, что та постепенно начала преодолевать стыдливость, и рассказала, что Iron Master наконец впустил ее в свою «темницу» в потаенном месте в Рейкьявике, где у него была клетка и куча приспособлений, чтобы вызывать боль, и что он хорошо знает женское тело и ездит на посвященные ему слеты в Лондон с другими «мастерами» – например Моникой и Эль Торо. А у женщины на теле много точек, и надо задействовать их все; он якобы показывал ей, какие точки есть у нее на теле, и гладил ее по ним, например, на пояснице, под мышками и внизу туловища спереди, а пока делал это, говорил о Валином теле, хвалил его и замечал, что точки внизу на ее пояснице, заметные на одной фотографии, – это точки БДСМ. «На женском теле 36 точек “G”. Он дал электрический разряд во все эти места, пока я не ослепла от белого света, который был как Бог. Я никогда не видела лица Мастера. Так лучше всего. Или он носит маску, или я. Или мы оба в темнице без света».

В конце июля, во время одной из поездок Оулава в Сельфосс, Вала пошла там на почту и забрала посылку с вещами из магазина «Ромео и Джульетта», которые послала ей Батори: специальную веревку, «яйцо» и небольшой фаллоимитатор, который та велела ей использовать как можно чаще. Судя по этим письмам, Вала, по крайней мере, один раз снимала одежду, надевала балаклаву и мастурбировала этими предметами перед смартфоном, который транслировал изображение Мастеру: сам он во время трансляции не разговаривал и не показывал свое изображение, но Батори передавала, что он тотчас понял, что Вала – не «саб», а «госпожа».

К тому моменту Вала уже вернулась из деревни – дезориентированная, агрессивная (если верить Батори), и говорила, что у нее теперь меньше времени на переписку, описывала своих старших подруг в школе, а Батори просила ее пить и курить сколько душе угодно, ухлестывать за парнями и потом рассказывать ей, как они ее тискают. Несколько раз ее просили мастурбировать в прямой трансляции по смартфону, но уговорить ее удалось только один раз. Батори жаловалась, что Вала стала писать все реже, но их переписка вновь расцвела, когда родители посадили Валу под домашний арест.

Одно письмо целиком состояло из ругани, которую Батори вырезала из письма Валы и отослала ей обратно, попутно поздравив с окончанием «угнетения»; однако по содержанию писем Ката поняла, что Вала сказала Батори неправду о причине своего домашнего ареста: не стала говорить про обнаруженные письма, а наврала, что пришла домой, накурившись марихуаны. Когда у Валы забрали телефон и компьютер, Батори похвалила ее за то, что она догадалась спрятать другой смартфон – подарок, который Батори прислала ей в деревню. Вала клялась в вечной верности Батори и говорила, что все ее идеи о жизни и Боге, семье и обществе верны и что она ненавидит все это и считает, что лучше умереть, чем покориться Ему…

У Каты на глаза наворачивались слезы, но она видела, что файл подходит к концу, и продолжила чтение. Когда Батори вовсю строила планы, как Вала придет к ним с Irоn Master, в темницу в центре Рейкьявика, болтала о новых тренировках, сайтах и мастерах из дальних стран, Вала вдруг заявила, что хочет насовсем прекратить общение: мол, она обрела Бога и уже выбросила телефон, который ей подарила Батори, и считает, что было бы лучше, если б они больше никогда не разговаривали.

«Девочка моя родная», – сказала Ката себе под нос и улыбнулась сквозь слезы. Батори продолжала атаковать ее – угрозами или красивыми посулами, а в последнем письме просила Валу запомнить, что в том, что она сделала, нет ничего постыдного: конечно, разрывать связи, пока «процесс» еще не завершен, опасно, но она уважает ее выбор и желает ей удачи; а еще она говорила, что темница всегда открыта для Валы, если она вдруг передумает.

Ката уже начала торжествовать – но тут дошла до последних страниц файла. Примерно через год после прекращения их дружбы, когда Вала уже несколько месяцев проучилась в коллежде – в последние месяцы ее жизни, – она снова списалась с Батори. Как бы ни парадоксально это звучало, но Вала просила у нее совета насчет парня из колледжа, в которого была влюблена; в классе у нее не было хороших знакомых, а подруги из церкви только и могли посоветовать, что молиться. Батори от души высмеяла их и объяснила, почему большинство молитв не действуют: они идут через тело не тем путем; то, что обладает «силой», выходит из самого тела как самозародившаяся молитва, и оно само исполняет эти просьбы, даже если голова не соображает.

«Слушай свое тело», – писала она и несла еще какую-то околесицу про мастурбацию, которую Ката пролистала. И вот в самом конце файла увидела упоминание «рождественского танцевального вечера». По контексту было ясно, что Вала боялась идти на эти танцы, боялась, что снова начнет пить и влипнет в какую-нибудь историю, говорила, что в животе у нее тягостное ощущение, – но Батори ответила, что это только подавленная страсть, и объяснила ей, как отбивать парней у девушек, с которыми они недавно стали встречаться. «Единственное, что можно посоветовать: напиться в дым и начать с ним лизаться, а потом затащить его в сортир и отсосать ему». А чтобы ускорить процесс, она советовала Вале пить вино, а не пиво, – ведь именно в вино превращал воду Иисус.

Это последнее письмо было датировано вечером перед танцами. Если Батори слала еще какие-нибудь письма, они всё еще были в почтовом ящике Валы, а Ката не могла их открыть, потому что ее уже не было в живых.

* * *

Через минуту пришла официантка и предложила ей еще вина. Ката согласилась, подняла глаза и увидела, что она в зале одна. Иностранцы и Эрроу с его улыбкой уже исчезли. Ката заказала себе к вину двойной виски.

Она могла пить, сколько заблагорассудится, у них с Тоумасом много денег; если б они поделили поровну все свое имущество и доходы, она могла бы бросить работу и до скончания века только пить, жить страстно, а не как изюминка в булочке, при этом горбатясь на работе по уходу за больными, которую общество ни в грош не ставит. Как коврик, о который вытирают ноги…

Когда ей принесли ее заказ, она опрокинула в себя виски и начала перечитывать файл сначала.

За зубами

20

С полудня погода настала в самый раз для того, чтобы сидеть на улице. Ката устроилась на шезлонге в саду, надев толстую хлопчатобумажную рубаху, а ноги закрыла пледом. На столике рядом с ней лежали ее телефон и пачка сигарет, стоял лимонад. Она листала журнал, а в перерывах закрывала глаза и с наслаждением смотрела на красный сумрак за веками, на белый свет, сочащийся сквозь сосуды в коже.

Зерна, которое она рассыпала в саду, уже не было, и птицы тоже исчезли. Чтобы оживить пейзаж, Ката поставила в углу садовый шланг с распылителем. Его постукивание гипнотизировало, вода медленно лилась то в одну, то в другую сторону, и Ката начала клевать носом, – но потом потянулась за телефоном. Семь пропущенных вызовов: два от Кольбрун, три от Хильмара, два от Тоумаса, который еще не успел вернуться со своей конференции. И хотя ей было неохота ни с кем разговаривать по телефону, она позвонила Хильмару.