Читать книгу "Мой чужой дом - Люси Кларк"

Постепенно в свои права вступает утро. С трудом поднимаюсь с кровати, чувствуя себя разбитой. Одни органы восприятия реагируют на внешние раздражители обостренно, другие почти ничего не чувствуют. Дневной свет режет глаза, струйки воды в душе впиваются в кожу как иголки.

Спускаюсь на кухню, на столе стоит кофе. Даже не помню, как его заварила. Не дожидаясь, пока остынет, подношу чашку к губам. Обжигаю язык.

Часом позже сижу в кабинете без окон и разговариваю со своим банковским управляющим. Его блеклые глаза быстро скользят по разложенным на столе бумагам – от одного этого зрелища у меня потеет спина.

Он качает головой, мое сердце уходит в пятки.

– Здесь четко и понятно написано, что в октябре прошлого года мы уже корректировали платежи по ипотеке. Вам дали возможность выплачивать только проценты в течение оговоренного периода, то есть в течение двенадцати месяцев. И два последних платежа вы пропустили…

– Пришел итоговый счет от строителей, – перебиваю его я. К сожалению, выдержать нейтральный тон не удается. Банки, офисы, счета – не мой конек. – Я не ожидала, что они потребуют всю сумму разом! Но со следующего месяца я опять начну платить.

Мои губы через силу растягиваются в улыбке.

– Должен предупредить вас, миссис Филдинг, при задержках с оплатой ипотеки банк по закону имеет право забрать дом.

Я медленно перевариваю чудовищность заявления. Мне это известно – то же самое написано в письмах, трусливо запрятанных в недра кухонного ящика. Но сейчас я в банке, лицом к лицу с управляющим, который одолжил мне заоблачную сумму.

В юности, зарабатывая чуть больше минимальной зарплаты, мы с Флинном умудрялись жить по средствам – и этим гордились. Почему же, когда дело коснулось дома на вершине скалы, желание создать идеальную писательскую обитель затмило доводы разума? Чтобы доказать себе реальность происходящего? Что жертвы принесены не зря?

Как чертик из табакерки, выскакивает убийственная мысль: а может быть, в глубине души мне хочется все разрушить? Будто стоишь в опасной близости от края железнодорожного пути в ожидании, когда у тебя перед носом промчится поезд, чтобы ощутить кожей мощный воздушный поток.

Как бы справилась с ситуацией Фиона? Она не позволила бы банковскому управляющему разбрасываться угрозами в отношении того, что ей дорого и нужно. Я выпрямляюсь.

– Среди бумаг есть договор на книгу. В следующем месяце придет вторая половина аванса. Если вы смогли бы потерпеть…

Поправив очки на узкой переносице, управляющий просматривает документы.

– Да, я вижу. Но меня беспокоит пункт, где говорится, что если вы не предоставите рукопись к определенной дате, то обязаны вернуть первую часть аванса… – Он поднимает взгляд на меня. – …а это внушительная сумма.

Спокойно. Вдох-выдох.

– Могу я узнать, миссис Филдинг, вы действительно сдадите книгу вовремя? По моим расчетам, срок наступает через двадцать один день. Вы укладываетесь в график?

Я думаю о рукописи, о сюжете, который преследует меня точно призрак, не дает спать и тянет туда, куда не хочется возвращаться, но куда необходимо вернуться. Пора с этим заканчивать.

Я изображаю улыбку.

– Конечно, не отступаю от графика ни на шаг.

Я выхожу из банка в холод послеполуденных улиц. Всего два часа дня, а вокруг уже мерцают фонари, разбавляя тусклым оранжевым сиянием густеющую синеву небосвода.

Надо сразу идти домой, прямиком к письменному столу. И писать-писать-писать. К несчастью, разговор с банковским управляющим выбил меня из колеи: на душе тревожно, мысли разбегаются.

Я бреду в противоположную от машины сторону мимо мастерской по изготовлению ключей. Обойдя хозяина, затаскивающего внутрь деревянный стенд, я останавливаюсь перед следующим, цветочным, магазином. Меня завораживают выставленные на тротуаре деревянные ящики с лилово-розовым вереском – есть что-то успокаивающее, умиротворяющее в нежности цветов.

Я толкаю бледно-желтую дверь, звякает колокольчик. Внутри чудесно пахнет цветами и осыпавшейся пыльцой. Пока я медленно иду среди витрин, воспоминания о холодном официальном приеме в банке улетучиваются: красота изящных лепестков, хрупкие розовые тычинки, сладкие ароматы поднимают мне настроение.

– Сейчас подойду, милочка, – приветливо говорит флористка, заворачивая букет стоящему перед ней покупателю.

Покупатель оборачивается. Это Марк. Равнодушно скользнув по мне взглядом, будто мы не знакомы, он продолжает разговор с флористкой.

– Думаю, цветы украсят ее комнату.

– Еще как! Тебе отдам за десятку.

– Очень любезно с вашей стороны, Мардж. Спасибо!

Я ухожу в дальний угол магазина, где выставлены ведерки с цветами: классическими розовыми розами, фрезиями в пурпурную крапинку, длинными веточками маргариток. Слышны шелест бумаги и звук вытягиваемой ленты.

– Как мама?

– Почти без изменений. До сих пор не чувствует правую руку. Никаких прогнозов. Возможно, никогда не почувствует.

– Проклятый инсульт. С каждым ведь может приключиться…

У Энид был инсульт? Господи, бедняжка! Вот почему Марк внезапно вернулся в Корнуолл. Вот почему я после приезда не видела ни Фрэнка, ни Энид. Надо отправить открытку. Будет ли это уместно? Энид мне нравится, несмотря на наши разногласия из-за перестройки дома. Разумеется, я пошлю ей открытку – в конце концов, мы соседи.

– Главная причина инсультов – стресс, – громко и отчетливо звучит голос Марка.

– Точно-точно, я слышала. У твоих родителей с домом на скале неприятное дело вышло, да?

Я ступаю как можно тише.

– Его приезжая купила.

– Так и думала. Видела, во что его превратили. Безразмерная громадина!

– Да, все загородила, даже свет в окна не попадает.

Флористка сочувственно цокает языком.

– Маме от меня большой привет. Когда ее выпишут, принесу ей морковный пирог.

Звенит касса; шелестит чек, укладываемый в кошелек; шуршит обертка букета, передаваемого из рук в руки. Делая вид, что поглощена выбором, достаю из ведерка несколько роз.

Судя по звуку шагов, Марк идет прямо к двери. Нет. Шаги в мою сторону. Марк неожиданно склоняется над плечом.

– Красивые, – говорит он, оглядывая розы. – Подарок особенному человеку?

– Нет. Просто для себя.

– А вы не считаете себя особенной? – Он снова буравит меня сумрачным взглядом. – По вам этого не скажешь.

Меня бросает в жар, к щекам приливает кровь.

– Розы. Классический выбор. Отлично будут смотреться на прикроватной тумбе. Рядом с кремовой лампой.

От удивления у меня открывается рот, но Марк уходит из магазина прежде, чем я успеваю что-то спросить.