Читать книгу "Сад утрат и надежд - Хэрриет Эванс"

– Ну вот, он все испортил! – прошептал Далбитти.

– Нед, ты что? – одернул его Руперт. – Не подводи нас. – Он повернулся к Мэри, хмурясь: – Сегодня утром Хорнер продал свою картину. Чарльзу Буту. Чарльзу Буту, Мэри! – Его лицо расплылось в улыбке. – Потрясающую картину, блестящую работу, – нет, не красней, Нед, это правда. – Пертви улыбнулся Мэри. – Под названием «Встреча». Мы видели ее н-на Летней Выставке. Лидди была от нее в восторге, помнишь?

Мэри кивнула, потому что помнила картину – молодые люди стоят на Хит и непринужденно беседуют: две женщины и четверо мужчин. Но больше она ничего не могла вспомнить, хотя ее брат с сестрой восхищались картиной, самой выставкой, даже ходили на нее еще раз, уже вдвоем. Мэри выставка не понравилась: залы тесные, зрителей ужасно много, толпы возле одной или двух картин в каждом зале, а сами картины такие мрачные, темные, скучные. Старики с усами, заложив руки за спину, разглядывали ее, Лидди, картины, толпу. А вот Лидди все очень нравилось.

– Я хорошо помню вашу картину, мистер Хорнер, – сказала Мэри. – Поздравляю вас.

– Вот почему я привел сюда старину Неда – чтобы он увидел Лидди и она могла бы сама поздравить его. – Мэри в ужасе открыла рот, а Пертви почесал в затылке. – Понимаешь, Мэри, мы пошли к «Локхарту» отпраздновать это событие и выпить за нашу будущую Утопию. Ели цыплят с каштанами. Каштаны и цыплята – деликатессимус! – Он замолчал. – Цыплята и каштаны. Выпили шампанского. Ну и все такое.

– Все испортил! – снова в отчаянии прошипел Далбитти.

– Пертви!.. – прошипела и Мэри, но неугомонный Пертви толкал своего друга Неда через широкий холл мимо отцовского кабинета к столовой.

– Ох, замолчи, Далбитти. Ты пока еще не респектабельный женатый мужчина – так что не веди себя как старый козел. Пойдем сюда, Нед, я притащу что-нибудь выпить! – Он хихикнул.

– Пертви, – снова тихонько позвала Мэри, глядя на удалявшуюся спину брата. – Если отец услышит тебя, он вышвырнет тебя на улицу, особенно после последнего раза. Пожалуйста, милый. Веди себя осторожнее.

Но брат лишь ухмыльнулся ей и махнул рукой. Зато к ней повернулся Нед.

– Я присмотрю за ним, мисс Дайзарт, – сказал он со своей милой кривой улыбкой.

– Наш старина Нед едва не умер от голода прошлой зимой, – недавно сообщил Руперт сестрам, когда они сидели в его Берлоге. Лидди писала, Мэри шила, а Пертви рисовал их; им было хорошо втроем. – Он не захотел принимать деньги от Далбитти, ему ужасно трудно помогать. У него не осталось ни гроша, положение было ужасное. Его мать умерла, когда он был младенцем, отец – плотник и столяр, честный малый, даже слишком честный, потому что слишком добросовестно все делает за небольшие деньги; я видел его изделия, они прекрасные. Так что видите, откуда у Неда талант.

Лидди, задремавшая у камина, подняла голову:

– Он хороший художник?

– Восхитительный, – искренне ответил Пертви. – Лучший студент в академии, на голову выше всех остальных и самый молодой. Может за несколько минут набросать сцену, которую я не закончу за месяц, и когда ты на нее смотришь, то чувствуешь себя внутри нее. Удивительно, правда. А еще он вырезает ножом из дерева – делает маленькие фигурки. У него всегда должны быть заняты руки, так он сам говорит. Он мало спит, ничего не есть, изнашивает одежду до дыр. Он не такой, как я, совсем не такой; он живет ради искусства. Я люблю его как брата; он удивительный малый.

Тут Мэри услышала, как в глубине дома проснулся отец после своего дневного сна.

– Ханна?

– О господи, – прошептала она.

– Ханна? Боже, боже мой, где моя проклятая палка? Я не могу ее найти! Ханнаааа! – Зазвонил колокольчик, и снизу, из кухни, послышался звук торопливых шагов, отодвигавшихся стульев, и это предвещало скорое появление Брайант.

Но банда из трех шалопаев с веселым видом протанцевала мимо Мэри в сад, они размахивали руками, словно стрекозы на пруду. Мэри испуганно глядела им вслед, когда они мелькали среди квадратных рядов кустарника: высокий, неуклюжий Далбитти, ее собственный милый братец, толстый, похожий на Бахуса, и Нед Хорнер впереди всех – солнце светило на его лицо, рельефно подчеркивая его угловатую красоту.

За спиной Мэри застучали шаги, частые, негромкие, и ее словно окатило холодной водой, хотя у нее пересохло во рту.

– Добрый день, мисс Дайзарт, – раздался за ее спиной низкий голос. – Вы не знаете, где я могу найти мисс Лидию?

– Да, Брайант. Она в саду.

– Я позову ее. От портного привезли платье к чаю на примерку… – Мисс Брайант, маленькая, тощая, похожая на черного дрозда, прошла мимо Мэри, но девушка внезапно тронула ее за локоть:

– Нет, не надо.

Мисс Брайант повернулась, и Мэри увидела вспыхнувший в ее глазах гнев, мгновенно сменившийся холодной вежливостью, и почувствовала во рту металлический вкус.

– Мисс Мэри, я хочу к чаю сделать все дела.

– Она в саду с мистером Ронсли, мисс Брайант. Папа не хочет, чтобы им мешали. Я скажу ей – я передам, чтобы она пришла к вам. Она не опоздает.

Они так и не узнали, потому что никогда не спрашивали у отца, откуда появилась мисс Брайант. Впоследствии Лидди иногда казалось, что она родилась в Уэльсе, потому что в кошмарных снах до сих пор слышала ее голос, и в нем была кельтская напевность. Но Мэри настаивала, что она была кокни, хоть у нее была нормальная речь.

Какие ужасы она пережила в собственном детстве, раз превратилась в такую мрачную особу, они тоже никогда не узнали. Когда она пришла в дом, Лидди не было и семи лет. Уже на второй день она побила Лидди щеткой для волос и с тех пор била двадцать раз при каждой оплошности девочки, если она, допустим, не сразу приходила, когда ее звали, или опаздывала к чаю. Десять раз по попе, десять по голове, и так часто, что у Лидди начались головные боли и она даже слепла от них. Мисс Брайант никогда не оставляла синяков на лице девочки. Из-за болезни Мэри гувернантка не била ее поначалу. Да и потом Мэри как-то реже делала промахи, в отличие от сестры. Ее юбки не рвались, кофты не пачкались, волосы всегда были аккуратно уложены. Не то что у Лидди.

Мисс Брайант повернулась и тихо ушла, а Мэри вышла в сад, приподняв края юбок. Стараясь прийти в себя, она вцепилась в ткань так крепко, что на пальцах побелели суставы. Вероятно, Лидди уже приняла предложение Хайворта Ронсли, выйдет за него замуж ко Дню Всех Святых и уедет отсюда к Рождеству, и Брайант тоже придется уйти из их дома. Но я все равно буду видеться с тобой, мы с Пертви будем раз в несколько месяцев навещать тебя, и Хайворта, и миссис Ронсли. – Так она скажет Лидди. – Мы будем писать друг другу каждый день, а я буду заботиться о Пертви и отце, и у нас все будет хорошо!

Зайдя за угол, она увидела невероятную сцену – Далбитти и ее брат ходили по краю фонтана, вытянув для баланса руки, а сестра стояла между Хайвортом Ронсли и Недом Хорнером, и у них шла какая-то серьезная дискуссия. Лидди увидела краем глаза серую юбку сестры и повернула к ней голову. На ее лице играла широкая улыбка. Мистер Ронсли дергал себя за кончик бороды, слушая, что говорил ему мистер Хорнер. Мэри подумала, приуныв, что он не похож на влюбленного, сделавшего предложение своей избраннице.