Читать книгу "Не оставляй меня - Эмма Скотт"

– Кейси?

Нежная рука на моем плече.

– Мм? – Я моргнула, просыпаясь.

Джона склонился надо мной, а затем присел на корточки рядом с диваном.

– Ты вернулся, – сказала я.

– Я вернулся, – выражение его лица было страдальческим, а глубокие карие глаза смотрели устало, – прости, что я оставил тебя одну на весь день. Это дерьмовый поступок.

– Нет… – я села, наконец, проснувшись, – у тебя есть работа и семья.

– Это был плохой поступок. Ты здесь только на некоторое время, и я должен был вернуться к обеду.

Тепло разлилось в моей груди, и я осознала, что нас разделяет всего несколько сантиметров.

– Я выжила. Я ела пиццу. Много пиццы.

Он слегка улыбнулся.

– Я подумал, может, ты захочешь сходить за десертом. Мороженое или еще что-нибудь. Я знаю, что уже поздно…

– С удовольствием, – ответила я, и тепло разлилось по моим щекам румянцем. – Ты можешь позволить себе десерт?

Яркая улыбка Джоны вернулась: сначала легкий изгиб губ, который перерос в широкую ухмылку, озарившую все его лицо.

– Я что-нибудь придумаю.

Глава 13. Джона

Я отвез нас в Sprinkle Cupcakes и припарковался на глухой улочке. Казино Harrah’s Casino возвышалось справа, а бульвар Стрип был прямо на запад от маленькой кондитерской. Было поздно, она не работала, и Кейси расстроилась, пока я не показал ей автомат.

– Это как банкомат, но с кексами? – удивилась она, глядя на ярко-розовый автомат, встроенный в стену закрытого магазина, – о боже, это лучшее, что есть на свете.

– Знал, что тебе понравится, – я сунул свою карточку в щель для оплаты, и экран меню засветился, – выбирай.

Она ввела свой заказ на экране. Внутри банкомата что-то зажжужало, и маленькая дверца скользнула вверх, выдавая кекс: красный бархат с глазурью из сливочного сыра.

– Это так здорово.

Мне пришлось заказать простой ванильный кекс. Я отвернулся от банкомата, жонглируя бумажником и десертом, как раз в тот момент, когда Кейси отломила кусок красного бархата и предложила мне.

– Хочешь попробовать?

– Подожди… – я попытался засунуть бумажник в задний карман джинсов, но проклятая штука не поддавалась. Кейси встала на цыпочки и поднесла маленький кусочек торта к моему рту. У меня не было выбора, кроме как съесть его с ее пальцев.

Она склонила голову набок, ее глаза ярко блестели под янтарными уличными фонарями.

– Вкусно, правда?

Я кивнул, хотя вообще не ощущал вкуса.

– У тебя тут немного глазури… – она снова потянулась, и ее пальцы коснулись уголка моего рта.

Шепчущее прикосновение, которое почти потрескивало, отдалось маленьким электрическим разрядом в паху, где сидело что-то тяжелое и теплое. Я предложил ей свой кекс.

– Попробуешь?

Все, что я смог сделать. Предложил ей попробовать. Я усмехнулся про себя. «Я Тарзан, ты Джейн».

Кейси откусила маленький кусочек от кекса, и я наблюдал, как она облизала губы.

– Ну как? – спросил я, за долю секунды до того, как мой взгляд потребовал бы объяснений.

– Хороший, – Кейси отступила назад и одарила меня улыбкой, – у тебя превосходный вкус, Флетчер.

Мы двинулись на запад, в сторону Стрип, неторопливо шагая по дороге между магазинами и ресторанами, вдоль которой росли растения в горшках и какие-то деревья. Было воскресенье, перевалило за одиннадцать, но Вегас бодрствовал. Парочки, группы смеющихся друзей и туристов, говорящих на разных языках, проходили мимо или расступались перед нами. Мы прогуливались и ели кексы, направляясь через бульвар к Дворцу Цезаря. Потом повернули на юг.

Я хотел показать ей отель «Белладжио».

– Давай остановимся здесь, – предложил я. Мы приложили руки к белой цементной стене, которая ограждала пруд перед «Белладжио». По ту сторону отель был освещен золотым и розовым светом, изгибаясь в небольшие здания казино под ним, словно открытая книга.

– Это прекрасно, – сказала Кейси. Она обернулась. Небольшая Эйфелева башня светилась перед Парижским отелем и казино через дорогу, – Италия с одной стороны, Франция – с другой, – сказала она.

– Ты действительно никогда не была в казино?

Она покачала головой.

– Наш график гастролей настолько сумасшедший, что у нас не было свободного времени до вчерашнего дня. Вот почему мы здесь до вторника – чтобы Джимми успел походить по стрип-клубам и поиграть в казино. В последний раз, когда я была здесь, я была слишком молода, чтобы позволить себе веселиться.

– Ты приезжала сюда с родителями?

– Нет, – ответила Кейси, переводя взгляд на неподвижную темную воду перед нами, – я давно их не видела.

– Слишком занята с группой? Ваш тур будет проходить через Сан-Диего?

Я откусил кусочек кекса. А когда поднял глаза, обнаружил – что-то поменялось. Кейси обхватила себя руками несмотря на то, что ночь была теплой. Свет в ее глазах потускнел, она бросила взгляд на темную воду.

– Нет, это не из-за расписания, – сказала она, – я не видела своих родителей четыре года. Мой отец выгнал меня из дома, когда мне было семнадцать.

Я чуть не уронил свой десерт, и кусочек во рту показался острым камнем. Я с трудом проглотил его.

– Он выгнал тебя из дома? В семнадцать лет?

Мой голос был слишком громким и жестким. Я требовал ответа от ее ублюдка отца, а не от нее. Но Кейси не дрогнула и не отступила. Я думаю, она поняла мое возмущение, может быть, даже почувствовала, что так я ее поддерживаю.

– Однажды ночью я тайком провела своего двадцатидвухлетнего парня домой через окно своей спальни. Мои родители застали нас… в неловком положении, и это было что-то. Мой отец никогда не одобрял того, что я делала: он ненавидел и мою игру на электрогитаре, но это было последней каплей.

Он позволил мне собрать сумку и запер за мной дверь. Я даже не окончила среднюю школу.

Я выбросил остатки кекса в ближайшую мусорную корзину, аппетит пропал.

– Что за мудак выставляет свою дочь на улицу? А как же твоя мама? Она тебе не помогла? – плечи Кейси дрогнули, когда она откусила немного от кекса.

– Она не сказала ни слова. Она никогда этого не делала. Она тихая и кроткая. Мой отец не бьет ее или что-то такое. Но он может выключиться, как перекрывают воду в кране. Холодное молчание висит дома несколько дней, если он действительно зол. Моя мама не может справиться с этим.

– И она отпустила тебя?

Может, мне и не следовало спрашивать, но я ничего не мог с собой поделать. Я не понимал, как люди могут отвернуться от собственного ребенка. Такая родительская ошибка, нет, надругательство – совсем чуждое явление для меня. Мое детство было до смешного свободным от проблем. Конечно, папа был строг с Тео, а мама была навязчивой наседкой, но это все, на что я мог жаловаться. Мои родители были хорошими людьми.