Читать книгу "Дурная кровь - Даха Тараторина"

Взмах меча, ещё взмах, росчерк ножа Сантория: мужчины зорко следили, чтобы ни один из монстров в исступлении не поранил колдунью. А тем уже и дела нет до троицы. Обезумевшие, мечущиеся, рычащие и готовые вывернуться наизнанку, они рыли твердь и бросались друг на друга.

Клинок или кулак не нанесёт вреда шваргу. Полумёртвый, он всё равно встанет и продолжит преследовать добычу. Только если не ранен одним из собратьев.

Они больше не пытались разорвать людей. Они убивали друг друга, растекаясь багровыми вонючими лужами с кусками рыжей шерсти.

— Получилось? — Талла приоткрыла один глаз, но охотник торопливо развернул её лицом к себе. — Ты чего?

— Нашла, чем любоваться, — буркнул Верд, прижимая девчонку.

— Ну получилось хоть? Получилось? — она изо всех сил уперлась ему в грудь, но так и не сумела освободиться.

Верд пожал плечами:

— Выходит, что получилось.

В народе считают, что дурные приносят несчастья. Что от них все беды, что никакая нечисть не пройдёт мимо, если почует их. Оттого колдуний всегда селили отдельно. Гнали в дома на краю деревни, как Таллу, или хотя бы ставили маленькую пристройку в дальнем углу двора. С ними не ели за одним столом, да и говорить лишний раз не рисковали.

Дурные неспроста зовутся дурными. Неспроста король поставил их вне закона и приказал истребить.

И сейчас, на щедро политой кровью поляне, среди ещё горячих внутренностей, заглатывающих тающие снежинки, Верд впервые понял, почему.

Вихрь принёс горсть снега, бросил его на алые груды, заставил колдунью в объятиях наёмника вздрогнуть от холода.

— Мы победили, — неуверенно, едва слышно прошептал Санни. — Победили! — повторил он громче. А потом его голос разнёсся над лесом, сообщая весть каждой ёлке: — Победили!!!

— Да уж, хорошо, что ты был с нами, — съехидничал охотник.

— Да! Точно! Я был с вами! — сообразил служитель Богов и, осознав всю значимость происходящего, радостно завопил: — Понимаешь, что это значит, Верд? Понимаешь?!

— Ну?

— Я спас нас милостью Богов!

Глава 8. Старый друг

Заезжать в этот забытый Богами городишко Верду хотелось меньше всего на свете, но проклятая скотина измудрилась порвать подпругу. Да и лошадям не мешало бы дать отдых после нескольких дневных переходов. Хотя лучше бы он дальше пошёл пешком, перекинув Таллу через плечо, чем стоял перед дородной бабой и выслушивал сальные намёки.

— Где эта проклятая скотина? — повторил мужчина ещё раз, проигнорировав призывно колыхающийся бюст молодящейся и слишком ярко накрашенной тётки.

— Дорогуша, мы наших гостей никому не выдаём. Ни жёнам, ни любовницам, ни начальникам, если, конечно, последние не желают присоединиться за соответствующую плату.

Тётка качнула телесами, одновременно демонстрируя всю себя и закупоривая проход так, чтобы Верд не мог заглянуть ей за спину. А и если бы мог, всё одно рассмотрел бы только полуголых девиц, восседающих в мягких креслах, как вырезки на витрине в лавке мясника.

— Просто скажи ему, что я здесь, — как можно более сдержанно рыкнул Верд. Он, конечно, без труда справился бы с мордоворотом, что скучал в дверях с видом случайного прохожего. Этот здесь лишь для виду, от охранника всё одно никакого толку, случись настоящая драка. Но всем известно, что любая потасовка в доме госпожи Ласки мгновенно достигает ушей градоправителя, а подобная шумиха охотнику совершенно ни к чему. Потому что ему очень, ну очень не хотелось, чтобы кто-то узнал его или, тем более, Санни.

— Дорогуша, если бы мне платили за почту, — во все двадцать золотых зубов улыбнулась госпожа Ласка, — я бы до сих пор не накопила и на прихожую этого дома. Так что, либо проваливай, либо заходи внутрь и становись желанным гостем. Мои девочки любят военных, а по твоей осанке сразу видно, что ты из них.

Верд неосознанно закрыл Таллу от взгляда опытной жрицы любви. Велел же не снимать капюшона и не глазеть по сторонам, а она опять пялится на что-то с открытым ртом, так что невесомые белоснежные локоны, каких не встречается у простых людей, играют на ветру.

— Смотри, Верд! — дурная ткнула в окно второго этажа. — Там женщина голая. Совсем-совсем голая. На подоконнике стоит, подбоченилась. Это что же…

Охотник мысленно застонал. Ну не объяснять же наивной девчонке, что за странное место они вынуждены посетить. Нет, зря он боялся оставить её одну. Пусть бы в заезжем дворе сидела, никуда бы не делась. Но Талла снова умудрилась ошарашить мужчину вопросом:

— Это что же она так весь день и мёрзнет?

— Что ты, красоточка, она не весь день так мёрзнет, — поспешила заверить её разукрашенная тётка. — Только пока не истечёт тот час, за который ей заплатили. Кстати, пора бы их поторопить, уже две минуты как задерживают, — озабоченно пробурчала она под нос.

— И что, много платят? — деловито уточнила колдунья.

— Смотря, насколько девочка хороша. Тебе бы, например, я три золотых в день отсчитывала. Ну четыре, если бы спрос был. А спрос бы был, это я точно скажу. Хочешь попробовать?

Ласка приглашающе посторонилась.

— А если мне не понравится? Я, знаете ли, очень требовательна к условиям труда, — Талла коснулась тонким пальчиком губ, задумавшись.

— Ну так за посмотр денег не берут, — тётка расхохоталась, словно в бочку, и добавила: — Если ты, конечно, не мужчина в нашем чудесном заведении.

— А что, я бы глянула.

Девушка уверенно шагнула к порогу, но наткнулась на выставленную руку наёмника.

— Совсем сдурела? — поинтересовался Верд, не надеясь на ответ. И без того знал, что совсем, давно и бесповоротно.

— А что?

— Да, а что? — с вызовом повторила Ласка. Она-то, знамо, уже просчитывала доход и славу, которые можно получить, если одной из её девочек станет дурная колдунья. И заработок явно компенсировал народную нелюбовь к обладательницам дара.

— Ты хоть понимаешь, что это за место?

Талла честно помолчала немного, взвешивая ответ.

— Ну, вон там, за правым плечом у госпожи, мужичок в одних кальсонах рассматривает выстроившихся перед ним девок. В окне на втором этаже голая женщина стоит. А ещё вот тут, — девчонка, не глядя, махнула на вывеску над дверью, — висят ценники на час и на ночь. Думаю, — она ехидно улыбнулась, — это гончарная мастерская.

Ласка снова расхохоталась, ударяя себя по колену и ничуть не заботясь о том, что необъятная грудь почти полностью выскочила из выреза лёгкого платья на запах из заграничной блестящей ткани.

— А ты ещё и шутить умеешь, красоточка? Ну ты смотри, я своим девочкам шутить не разрешаю. В нашем деле надо быть серьёзной даже когда тебя просят покричать ослицей, иначе всё пропало.