Читать книгу "Пленница тирана - Кира Шарм"

Он раздвигает их, пусть и не резко, а мне уже выть хочется, — приходится закусить губу, чтобы не издавать звука.

Член упирается между ягодицами, которые тут же сжимают его руки. Даже сейчас, вот так кажется, что меня распирает нечто огромное! А что будет, если он войдет? Туда?

Скользит вверх-вниз, а я с каждым движением напрягаюсь все больше, — и тело уже не просто болит, его ломит от этого бесконечного, безумного напряжения.

— Тссссс, — шепчет сзади его тихий голос. — Жрать, в отличие от них, я тебя не собираюсь. И калечить тоже.

Ну да! А как же! Не собирается он! А что тогда, по его мнению, он со мной делает?

Раздвинул мои ноги еще сильнее, — так, что колени заскользили по кафелю, разъезжаясь.

И сумасшедшая, жуткая боль пронзила просто до искр из глаз, — его палец оказался внутри, там, между ягодицами.

Боже, какая же жуткая боль! И это ведь — еще только палец! Я не выдержу, просто не смогу этого вытерпеть! Может, — и правда, лучше было спрыгнуть? Пара минут, — и все! Все мучения закончились!

— Тихо, — голос звучит на удивление ласково… Даже, — нежно, что ли? Или это я уже совсем с ума сошла от постоянного ужаса? Разве такое возможно?

— Не бойся, — туда сейчас не войду.

Воздух из сжатых от напряжения легких выходит с диким скрипом, когда он вытаскивает наконец из меня свой палец. И снова его член оказывается между ягодицами.

Ну, — чего он тянет! Лучше бы уже закончил все это поскорей!

Его руки снова начинают скользить по бедрам, — едва касаясь пальцами, совсем не грубо, — но от этой странной ласки я вздрагиваю еще сильнее.

Он прижимается к моей спине грудью, — и жар его кожи опаляет меня.

Сжимает грудь, — на этот раз тоже совсем не больно, придавливает пальцами соски, слегка царапая их.

Его дыхание, его запах, — терпкий, густой, с явным ароматом сандала, который я всегда так любила, — будто клеймят меня и пачкают собой, пропитывая насквозь.

Пальцы резко толкаются мне в рот, с силой нажав на губы, — и мне остается только поддаться.

Вбивается ими, прижимая язык, надавливая, — и скользит вниз, по подбородку, по шее, оставляя на мне след собственной слюны…

И снова дергаюсь, когда его пальцы резко прижимают мой клитор, — новые искры из глаз, уже совсем другие, — и тут же болезненная, тяжелая, жгучая пульсация внизу живота, — такая, что взрывает.

Дергает резко бедра на себя, врываясь в меня жестко, раздирая, раздвигая своим жестким напором внутри, — и его хрип опаляет мою кожу.

Он замирает, а я сразу обмякаю, нанизанная на него. Еле на ногах удерживаюсь. Ничего не чувствую, все тело будто превратилось в нечто бесплотное, неощутимое. Только его член внутри меня, — горячий, пульсирующий, замеревший и дергающийся.

Хочется сжаться со всей силы, — и вытолкнуть, выдавить это из себя, но его пальцы снова нажимают на клитор, — и меня простреливает каким-то странным, резким ощущением, как будто током, — насквозь, по всему животу, до самых сосков, — еще сильнее, чем когда он сжимал и сдавливал их пальцами, — и я расслабляюсь, почти оседая вниз, практически падая.

— Нежная, — то ли действительно слышится сзади, то ли и правда он это говорит?

Останавливается, проталкиваясь в меня до основания, так глубоко, что, кажется, я его уже внутренностями чувствую, — и снова руки по груди начинают шарить. Сжимает соски, сдавливает пальцами, выкручивает, — а у меня лязгающие челюсти перед закрытыми глазами.

И вдруг начинает вбиваться в меня, — резко, жестко, так, будто на куски раскромсать хочет, — и я только судорожно ловлю распахнутым ртом воздух, — дышать не могу, задыхаюсь, и уже не челюсти монстров, уже круги красные, черные яркими вспышками перед глазами взрываются!

О кафель доламываю ногти, сдирая до мяса, в кровь. И, прикусив губу, просто беззвучно вою, — от всего. От боли этой, хоть и сейчас уже она не такая, как вчерашняя, от унижения, от беспросветности…

От всего этого — орать хочется и рвать на куски всех подрят, — вот сама бы крокодилом таким вот стала, и перегрызла бы глотку этой сволочи. И всем им остальным заодно, — и Манизу, и охранникам его поганым, — всем, кто с человеком, как с вещью обращается, кто власть себе над жизнями и судьбами присвоил.

Только стараюсь не упасть, не распластаться сейчас, повалившись вниз, а голова, как у куклы, в стороны метается.

Он кончает прямо в меня, мощная струя внутри заставляет меня дернуться, снова будто прожигая всю насквозь.

Никаких эмоций, вообще, — только слегка участившееся дыхание и слишком плотно сжатые губы, — замечаю уже, когда он, так и не отпустив мои бедра, разворачивает к себе.

Второй рукой застегивает молнию на брюках, и глазами своими чертовыми меня прожигает.

— Убери это с лица и из глаз, — хмуро роняет наконец, снова проведя костяшками по скуле. — Чтобы больше этого не видел, — как будто бы я тебя тут на кусочки разрезаю. Сказал уже — я этих игр не люблю. Я не Маниз и не тот, для кого тебя готовили.

Ага! Я, можно подумать, просто вот кайф сумасшедший от этих игр его получаю!

— Просто слушай меня и будь покорной, — проводит тыльной стороной ладони по лицу, — а я и не заметила, когда из глаз брызнули слезы. Наверное, пока он меня… Раздирал.

Надо же, заботливый какой, — слезы теперь утирает!

Головой дергаю, — не нужно мне этого! Сам же только что… Да как он вообще может!

И в глаза так смотрит, будто что-то прочесть в них пытается! А взгляд — по-прежнему холодный, темный, давящий… Жесткий взляд, — и даже после всего, зная, что все он уже сделал и вряд ли будет еще чем-то пугать или мучить, — а мороз моментально бежит по коже.

— И помни. Еще раз что-то выкинешь, — вернешься сюда. К ним.

Пробегает пальцами по губам, заставляя их приоткрыть, — и я чувствую во рту вкус собственных слез. А после одним плавным движением просто забрасывает меня на плечо, поднимаясь.

И это — жуткое чувство, — вот сейчас я ощущаю себя соломинкой.

Маленькой, тонкой, которую переломить ему — ничего не стоит. Разломит — и не заметит даже. Сколько в нем роста? Метра два, не меньше! Даже замираю, с ужасом как — то по-новому осознав его силу…

Толкает ногой дверь, и я выдыхаю. Сейчас, когда мы оказываемся снова в подвальной темноте, она больше не пугает, она приносит облегчение. Потому что здесь не видно этих кровожадным монстров, хоть они до сих пор и стоят перед глазами. И всплесков воды, в которой они копошатся, почуяв возможную добычу, тоже не слышно…

Глава 29

Придерживая меня одной рукой все так же висящей на его плече, возится с какой-то дверью.

Там у него что, — тоже питомцы? Кто на этот раз? Динозавры? Гориллы? А что? Может, он с ними спарринги устраивает, когда скучно становится?