Читать книгу "Страсть Волка - Мирослава Адьяр"

— Нет другого способа. Бей! Или он никогда не станет прежним.

Я почти не вижу снов, но этот врезается в память и цепляется за нее паучьими лапками, накрывая меня волной тошнотворной паники и отвращения к себе. Что-то пробирается мне в глотку, ковыряется там, цепляет голосовые связки, проталкивается глубже и распирает грудь с такой силой, что ребра вот-вот треснут изнутри, раскроются, как какая-нибудь клетка, выпуская на волю колотящееся от ужаса сердце.

Я едва успеваю скатиться с кровати. Как раз за секунду до того, как рот наполняется вязкой черной слюной, а клыки саднит от жажды свежей крови. И кровь эта — вот она. Прямо передо мной! Нужно только подойти, впиться клыками в сочный бок и рвать-рвать-рвать, пока вся морда в красном не измажется.

Теплом, солоноватом, вкусном…

— Халлтор, — сонно бормочет невыносимо желанная и ароматная добыча; ее можжевелово-свежее дыхание щекочет ноздри, сводит зубы, а я в сторону шарахаюсь, как ошпаренный.

“Ты же хочешь ее, — нашептывает противный голосок в голове. — Возьми-возьми-возьми, погрузи клыки в сладкую плоть! Чувствуешь ее запах? Это запах свободы, запах твоего освобождения, ну так откуси кусок, насладись им сполна”.

Нет!

Почти ползу к двери, не чувствую лап.

Или рук?

В каком я облике — не разобрать. В голове все перемешивается, как в котле с кашей, а мысли кипят и выплескиваются прочь, оставляя после себя только гудящую раскаленную пустоту.

Скрипят доски палубы, кто-то кричит, а в горле противно булькает. Настойчивый голос лезет в уши, заглушает завывание ветра и крики брата, испуганный возглас Мерай.

Я почти добираюсь до нее.

Пресвятая Галакто, мои клыки щелкают всего в дюйме от ее лица, а в грудь прилетает мощный удар — и брат встает на защиту девочки так отчаянно, будто мы и правда можем умереть в бою и эта схватка — последняя. Во рту горько и солоно от крови, от какой-то вязкой жижи, скатывающейся в нутро тяжелыми полынными каплями.

“Убей! Убей-убей!”

Голос вопит, голос ревет, разрывая мне голову, но я упираюсь, как баран, не желающий подчиняться воле господина.

Крик Нанны — как ледяная пощечина, как щелчок пальцев фокусника, который останавливает на мгновение абсолютно все, — но только чтобы ненависть и жажда накатили с новой силой — сокрушительной, неудержимой.

Страшной.

Клацаю зубами, захлебываюсь собственным рыком, а потом все тонет во тьме. Мир и голоса глохнут, отходят на задний план, а под телом шуршит песок, дерево и веревки, что стягивают мое тело от кончиков лап и до самой морды.

И мрак такой плотный, что хоть ножом его режь, хоть зубами рви. И ничего не слышно, лишь чей-то настойчивый шепот, и грудь вот-вот наизнанку вывернется, а боль скручивает каждый мускул — не пошевелиться.

А потом приходит огонь и бьет в нутро раскаленным жалом.

И не увернуться от него, не вырваться из огненных пут, а крик рвет глотку — и не остается ничего, кроме смазанного белоснежного пятна перед глазами, в котором я едва узнаю лицо Нанны.

Она рыдает навзрыд, тихо подвывает и поскуливает, как побитая собака, а из моей груди торчит объятая пламенем сталь.

— Повезло тебе, волк.

Надо мной склоняется черноволосый мужчина и широко улыбается, будто ничего забавнее в жизни своей не видел. Пытаюсь приподняться, но жесткая ладонь толкает меня в грудь и опрокидывает на постель, как щенка какого-нибудь. Не могу сказать, возмущает меня такое отношение или вообще наплевать. В голове такой кавардак, что “наплевать” подходит больше.

— Что произошло? — поворачиваюсь на бок и с отвращением сплевываю в стоящий у кровати деревянный таз. Ком темной вязкой гадости тяжело плюхается в чернильно-черную воду, а я не в силах даже перевернуться обратно. Невыносимо тянет в груди, жжет под рубахой, точно я углей наглотался.

— Помимо того, что ты затошнил всю каюту черным желе? — хохочет незнакомец и помогает мне улечься на спину.

Ворочает он меня с такой легкостью, будто я потерял в весе все, что мог.

— Во имя всего святого…

— Ничего особенного, — усмехается мужчина, и его золотые глаза сверкают в полумраке. — В тебе поселился паразит. Противная магическая дрянь, которая должна была подчинить твой рассудок и передавать команды от “хозяина” к тебе. Но тут явно вмешались высшие силы, потому что паразит не смог захватить тебя, — мужчина садится на край кровати. — Вернее, не смог пробраться вот сюда, в самое нутро, — он тыкает меня в грудь, а я невольно морщусь от тупой боли. — Ты отчаянно сопротивлялся. Подозреваю, что дело в проклятье. Зверь не позволил этой бяке добраться до твоего рассудка.

— Кто ты такой? — я снова пытаюсь встать, но мужчина оказывается быстрее. Стукнув посохом по доскам, он что-то говорит — и я враз “теряю” все кости и падаю на подушку, даже не в силах пошевелиться.

— Я друг твоего братца Виго, — незнакомец упирается локтем в колено и подпирает голову ладонью. Выражение его лица совершенно невозможно прочитать. — Он пришел ко мне за помощью, и я ее оказал. Фолки, к вашим услугам. Просто “спасибо” будет достаточно.

— Спасибо, — повторяю я послушно.

— Какая умница, — Фолки широко улыбается и треплет меня по волосам, как… домашнего пса! И тут же хлопает себя ладонью по лбу. — Кстати, твоя женщина вела себя очень храбро! Я был удивлен.

— Что с ней?! — хриплю зло, а в голове сотня отвратительных мыслей и миллион страхов.

— Все с ней в порядке, — мужчина беззаботно отмахивается. Твою мать, мы тут не о погоде разговариваем! — Она помогла мне тебя… освободить.

Перед глазами мелькает картинка, будто из сна.

Бледное лицо Нанны и горящий клинок, торчащий из моей груди.

Это все мне совсем не снилось…

— Правда, девчонка подумала, что убила тебя, — голос Фолки доносится издалека, а я из последних сил пытаюсь встать, сорваться с места, чтобы броситься к своей Нанне. — Нам пришлось усыпить ее.

— Что?!

— Не кипятись, волк! У принцессы случилась истерика, когда ты дышать перестал. С ней моя жена, готовит укрепляющий отвар.

— Дай мне встать!

— Я тебя и не держу, — Фолки щелкает пальцами, и меня чуть ли не подбрасывает в воздух. Тяжело скатываюсь с кровати и поднимаюсь на ноги. В груди тянет, в горле совершенно пересохло, будто влагу выжгло.

— Только до икоты ее не напугай! — кричат мне вслед, а я бреду вон, не разбирая дороги, и полагаюсь только на нюх и молюсь богине, чтобы не рухнуть мордой в пол от накатившей слабости.

Давай, волк, иди!

Иди к своей Нанне, как и всегда.

Когда клинок входит в грудь Халлтора — где-то там, под ребрами, судорожно сжимается и мое сердце. Оно даже пропускает несколько ударов, замирает от накатившего ужаса, а через мгновение — колотится испуганной птицей и вот-вот выскочит прочь, потому что я совершенно отчетливо понимаю — волк не дышит.