Читать книгу "Харли Квинн. Безумная любовь - Пэт Кэдиган"

— У нас не хватает персонала, чтобы мы позволили вам работать с одним-единственным пациентом, — твердо отрезала доктор Лиланд.

— Но я не собираюсь бросать других пациентов, — солгала Харлин, стараясь не выдать своего разочарования. — Я хотела бы посвятить Джокеру дополнительное время…

— У больницы нет денег оплачивать вам сверхурочные, — напомнила Лиланд.

— Я могла бы заниматься им в свободные часы.

Джоан помолчала, потом сказала:

— Если я отвечу «нет», вы будете возвращаться к этой теме снова и снова, пока я не скажу «да» или не выйду из себя. Верно?

— Даже не знаю, как вам ответить.

— Неважно, — доктор Лиланд колебалась. — Подозреваю, мне придется пожалеть об этом решении и все закончится очень плохо, но я даю свое согласие. Правда, с некоторыми оговорками: я хочу ежедневно получать письменный отчет о каждой минуте, которую вы проведете с Джокером. Прошу, будьте осторожны. Палата Джокера — единственное место в клинике, где не ведется видеонаблюдение.

Харлин удивленно моргнула.

— Странно. Я думала, за ним наблюдают всеми возможными способами.

— Прежде всего, мы не можем себе этого позволить… — вздохнула Джоан. — Но возле его двери круглосуточно дежурит санитар. Иногда двое. К тому же, убежать с нижнего подземного уровня еще никому не удавалось, даже Джокеру.

Харлин с трудом поверила, что наблюдение за Джокером ограничивается санитаром, торчащим у двери с прижатым к замочной скважине ухом, однако решила промолчать и не рисковать добытой победой.

— Любые изменения в назначенных ему медикаментах должны быть одобрены мной, — продолжала Лиланд. — Если я скажу «нет», так и будет. И если я решу прекратить эксперимент, вы не кинетесь решать вопрос через мою голову, иначе мне придется принять дисциплинарные меры. Ясно?

— Яснее ясного, босс, — произнесла Харлин с акцентом девушки с бруклинских улиц. — Как скажете, так и сделаем.

Джоан даже не улыбнулась.

— Это не повод для шуток, доктор Квинзель.

— Разумеется, — быстро исправилась Харлин.

Она просто хотела снять нарастающее напряжение. Но раз Бэтмен в подобных случаях не шутил, значит, другие тоже не имели права, если, конечно, не собирались оказаться в глубочайших подземельях Аркхема.

Харлин вдруг подумала, что Бэтмену удалось превратить шутку в преступление.

13

Доктор Лиланд настояла, чтобы Харлин прочитала или перечитала все имеющиеся материалы о Джокере прежде, чем начать проводить с ним сеансы терапии. Пришлось ознакомиться с отчетами о его арестах, с письмами и заключениями различных экспертов, плюс записями самого Джокера.

Последнее заинтересовало Харлин больше всего.

Творчество Джокера оказалось разнообразным. Он переходил от живого хаотичного стиля к холодной сосредоточенности, иногда его мысли оказывались удивительно точны, отдельные парадоксальные и опасные идеи явно высказывались только для того, чтобы подразнить докторов. Все его записи о больнице велись карандашом, и копии часто получались плохие. Харлин решила непременно заполучить оригиналы. Хотелось почувствовать текстуру бумаги, увидеть, как силен нажим на грифель в отдельных фразах. Несомненно, если она хочет ему помочь, не говоря уже о том, чтобы написать о нем книгу, все это имело огромное значение.

Харли с удовольствием обсудила бы свои соображения с доктором Лиланд, но та была занята по горло: времени едва хватало на основные задачи и внезапные визиты членов совета. Харлин ей сочувствовала. Члены совета имели скверную привычку являться в самый неподходящий момент, да еще привозить с собой экспертов, и все они ожидали, что доктор Лиланд обязательно найдет минутку-другую для беседы.

Правда, в то же время Харлин ощутила, что несколько охладела к своей начальнице. С одной стороны, этот факт являлся следствием того, что она освоилась в больнице и ее «медовый месяц» начинающего доктора прошел. С другой, как и все руководители, Джоан периодически считала нужным напоминать окружающим, кто здесь главный.

К тому же Харлин по-прежнему беспокоил их последний разговор о Бэтмене.

Харлин пыталась понять точку зрения доктора Лиланд, но у нее ничего не получалось. Очень странно. Те обстоятельства, что городская полиция одобряла деятельность Бэтмена, а комиссар полиции считался его верным сторонником, мало что меняли: Бэтмен оставался преступником. Он до сих пор не очутился за решеткой лишь потому, что избрал своей целью наказывать других преступников.

Следовательно, добрые намерения имели значение. Но тогда немедленно возникал вопрос: а откуда же все знали, что намерения Бэтмена добрые? С этой точки зрения, пообещай Джокер больше не вредить неповинным горожанам и обратить таланты на других психов, его следовало выпустить на свободу, верно?

Нет, конечно, или, по крайней мере, не сейчас. Джокеру понадобится долгий период лечения, прежде чем Лиланд согласится хотя бы перевести его в другое отделение с самого нижнего подвального уровня больницы.

Про себя Харлин предполагала, что при правильной интенсивной терапии состояние Джокера вполне может улучшиться настолько, что его можно будет выпустить из больницы. Но даже в этом случае он все равно попал бы в специальное заведение для таких как он, в городе, где полиция открыто сотрудничала с преступником, с Бэтменом, и народ считал его хорошим. И тут всплывал еще один важный вопрос: насколько он был хорош на самом деле? Фантастический автомобиль и все эти необыкновенные высокотехнологичные штучки, которыми он пользовался, явно стоили приличных денег. Вывод: он богат. И ведь не просто богат, а сверхбогат. Он должен был быть миллиардером, возможно. Но идейные гуманисты редко становятся миллиардерами.

Может, «Бэтмен» — некий коллективный проект, и группа богатеев сообща делила расходы? Зачем им это? Вряд ли ради налоговых вычетов. Отмывание денег? Или они просто мечтали, чтобы у них водился личный полицейский?

Возможно, Бэтмен шантажировал их, чтобы они оплачивали его расходы.

Разве порядочный человек решится на подобное?

Почувствовав, что мысли опять разбредаются, Харлин заставила себя сосредоточиться на отчете об одном из пациентов, который собиралась написать. Накануне доктор Лиланд прислала ей служебную записку, напоминая, что не следует забрасывать подопечных. Харлин кольнуло раздражение.

Она ведь пообещала не делать этого.

Джоан, видимо, никогда не поймет, что Харлин — добросовестный врач, даже если речь заходит о таких пациентах, как Фил «Пыш» Фробишер.

Фил «Пыш» был наемным поджигателем. Если кому-то требовалось устроить пожар, чтобы получить страховку, они связывались с Филом, и все их проблемы исчезали, как дым. Просил он немного, а работал отлично: инспекторам и следователям редко удавалось найти типичные следы, указывающие на преднамеренный поджог.