Читать книгу "Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова"

В гостиной все завертелось колесом. Работунашли каждому члену семьи. Зайка и Кешка приволокли с кухни любимоевольтеровское кресло кухарки, Наташка набросила на него золотистую парчовуюнакидку, служившую занавесом во время домашних спектаклей.

На этот своеобразный трон персидской царевныусадили Маню в платье, обтягивающем ее, как перчатка. Русые волосы девочкиКазик завязал синей лентой. Справа и слева от Мани, словно сфинксы, застылиСнап и Банди. Ротвейлер в жемчужном ожерелье, пит – с серебряной цепочкой икруглым медальоном. На спинке кресла возлежали кошки в гранатовых бусах. Наруках Машка держала Жюли с изумрудной подвеской в челке. У ног девочки Новицкийхотел положить мопса.

Но здесь вышла заминка. Портретист никак немог подобрать достойное украшение для Хучика. В гостиную приволокли весь нашзолотой запас. Больше всего Федору Ивановичу подходила крупная сапфироваяброшь. Но мы не могли сообразить, как прикрепить ее на жирненькую грудкумопсика. В конце концов ему повязали на шею белую ленту и прицепили на неевыбранное украшение. Портретная композиция впечатляла диким великолепием.

– Апофигей, – прошептал Аркадий,глядя, как Новицкий добивается от Маруси нужного поворота головы.

Наконец необходимый ракурс нашелся, и избольшой сумки появился профессиональный фотоаппарат со вспышкой.

Казик умело защелкал кнопками. Сделав штукпятнадцать кадров, он удовлетворенно хмыкнул и велел всем разоблачаться.

– Я больше не нужна вам? –разочарованно протянула Маня, приготовившаяся и дальше изображать принцессу.

Художник, улыбнувшись, подошел к ней.

– Дорогая, вы нам всегда будете нужны.

И он поднес к губам ее не очень чистую руку собломанными ноготками. Маня, которой впервые поцеловали руку, как взрослой,моментально стала цвета борща. Ева не сдержала завистливого вздоха.

– Приятно видеть картину безоблачногосемейного уюта, – проговорил неожиданно вошедший в гостиную Левка.

Складывавший сумку Казик напрягся. Левказаметил медленно краснеющую шею художника и успокаивающе сказал:

– Да не стану я бросаться предметами, мыже интеллигентные люди, к тому же почти родственники, – и он улыбнулся свидом довольной гиены.

Тактичная Маруся ухватила Еву за руку иповолокла девочку к себе. Зайка беззвучно испарилась, Аркашка боком выскочил изкомнаты, Наталье понадобилось срочно отдать какие-то распоряжения кухарке.Казик быстро собрался и унесся домой. В гостиной остались двое – я и Левка.

Старший Арцеулов выглядел довольным, дажесчастливым.

– Послезавтра покидаю Москву и улетаю вЯлту.

Мысленно я вздохнула. Слава богу, значит,Казик сможет запросто к нам заглядывать. Но любопытство всегда вело меня пожизни, и на этот раз я не удержалась:

– Левушка, а что будешь делать сденьгами, вырученными за Соньку?

Мужчина оживился.

– Перевел сумму на карточку. В Ялте куплюоднокомнатную квартиру в престижном районе и…

– Уедешь туда жить?

– Оставить родительские пятикомнатныехоромы Генке и Катьке? Нет уж, я с дерева головой об асфальт не падал.Квартирку буду сдавать. Знаешь, сколько сейчас в Ялте платят за приличноежилье?

Я кивнула.

– А на вырученные денежки, –продолжал мечтать Левка, – стану жить красиво. Больше никакогорепетиторства, никаких глупых детей и капризных родителей, желающих за своипаршивые десять долларов выпить из жил бедного преподавателя всю кровь. Нет уж,баста, хватит! Отчитал четыре часа в неделю – и домой. Возьмусь переводитьчто-нибудь для издательства. Красота! Вот только думаю, не продешевил ли сденьгами? Может, следовало мадам сначала взвесить, а потом продать, назначивсумму за килограмм, как за барана!

И он оглушительно заржал, обнажив не слишкомбелые зубы, похожие на клыки старой собаки. Мне стало противно, пришлось подойтик окну, чтобы не видеть веселящегося Левку.

Тут в комнату с топотом ворвалась Маня.

– Мамусечка, – заорала дочь спорога, – ты видела Евин глаз?!

Бог мой, совсем забыла про бедного ребенка.

– Как она посмела, – вопилаМаруся, – как могла? Евка обязана подать в суд. Существует, в концеконцов, Декларация прав ребенка, или как она там еще называется. Пойду у Кешкиузнаю. Пусть представляет Евкины интересы. Мамусечка, как думаешь, он попроситу меня гонорар за консультацию?

– Мне кажется, если, въезжая намотороллере в гараж, ты не будешь каждый раз врезаться в его «Вольво», этогоуже хватит. Пообещай. Думаю, адвокат удовлетворится.

Манька повернулась на каблуках и понеслась кбрату, я же схватилась за телефон.

Трубка пищала и пищала, давая понять, что доманикого нет, но я была упорной и примерно после тридцатого гудка услышалахриплое «алло».

– Нелли, это Даша, мне нужно срочно свами встретиться.

– Но не сейчас же, – произнеслаженщина сонным голосом, – кто же ходит в гости в семь утра.

– Сейчас девятнадцать часов вечера.

Нелли замолчала. В трубке послышался истошныйдетский визг, потом короткие гудки. Велев Машке никуда не отпускать Еву иприказав Ирке приготовить для нее комнату, я влезла в «Пежо» и понеслась наулицу Усиевича.

Я упорно звонила, но дверь никто не открывал.Палец заболел от долгого нажатия на кнопку. Минут через десять я приняласьколотить дверь ногой, оставляя на полировке царапины. Наконец в замочнойскважине что-то зашуршало, и дверь приоткрылась. Я распахнула ее пошире и сбилас ног глупо улыбающуюся Нелли. Женщина плюхнулась посреди холла на задницу.Халат распахнут, волосы торчат, как у ежа на свадьбе. Из глубин квартиры нессяотчаянный детский плач, похожий на хрип.

Переступив через упавшую бабу, я двинулась напоиски мальчика. Юра обнаружился сидящим на кухонном полу. Его хорошенькаяголубенькая пижамка с веселым Микки-Маусом промокла насквозь и пахласоответственно. Памперс – отличная вещь, но если писать и какать в него целыйдень, в конце концов все начинает просачиваться наружу, весь дневной запас.Это, очевидно, и произошло с бедным малышом, к тому же он явно хотел есть. Судяпо рассказу сестры, убежавшей из дома около двух, она не успела покормитьбрата. А сейчас стрелка часов неумолимо подбиралась к восьми.

Увидев меня, мальчик разом замолчал. Я взялаего и на вытянутых руках оттащила в ванную. Здесь я долго приводила его впорядок: мыла, обсыпала красную попку тальком, надевала чистый комбинезончик.Наконец Юра приобрел приличный вид. Теперь следовало накормить малыша.