Читать книгу "Вежливость королев - Надежда Первухина"

Во-первых, она скучала. По Кириене, к которой успела привыкнуть и в которой ощущала некую защитницу. По маме, и не представляющей, в каком непонятном мире оказалась ее непутевая дочь. Скучала даже по прекрасной и жестокой Москве, по девчонкам из кордебалета, по соленым шуточкам тупого Акбара… Там она хоть кому-то была знакомой и нужной.

А здесь…

Идешь галереей в трапезную, а на стенах висят парадные портреты благородных отпрысков рода Дюбелье-Рено и надменно пялятся на бывшую стриптизершу. Даже противнее, чем пьяные посетители клуба «Парамон»!

Но Карина не сдавалась. Жизнь — она везде жизнь. Даже в герцогском замке.

Карина постепенно научилась ориентироваться в бесконечных переходах и комнатах герцогского замка, преследуя при этом практическую цель: поменьше попадаться на глаза назойливым и любопытным служанкам. Поэтому немудрено, что ее любимым местом уединения стала библиотека. За рядами громоздких темных шкафов, плотно забитых книгами, свитками и непонятными стопками темно-желтой бумаги, Карина обнаружила крохотный закуток возле маленького же, пыльного оконца. В закутке как раз помещались небольшой пятиугольный курительный столик, старая молельная скамеечка (их девушка тайком перетащила в закуток из какой-то очередной кладовой в момент, когда поблизости не было бдительной экономки) и сама Карина. Здесь после обязательных процедур умывания и завтрака она могла спрятаться от всего этого чуждого ей мира и либо читать наугад вытянутый из шкафа том, либо предаваться грустным размышлениям (почему-то все эти дни оптимизм Карины таял, как жир на горячей сковородке) и тихонько плакать.

Хорошо все-таки, что безголовый Гогейтис нашел Карину в ее убежище не тогда, когда она лила слезы, а в момент поглощенности чтением. Карина читала стихи, при этом шевеля губами, как делают дети. Из оконца на ее склоненную голову с заплетенными в простую косу серебристыми волосами падал солнечный луч, и Карина была словно окружена светящимся ореолом…

Счастливым не нужны стихи,

Счастливые не пишут писем.

И со своей алмазной выси

Они не спустятся… Солги,

Скажи мне, в чем я был не прав,

Когда я был тобою болен?

Ты слышишь пенье колоколен

И шелест безмятежных трав.

Им больше незачем страдать,

Им ни к чему поэмы, оды…

Счастливым мирная природа

Свою подарит благодать.

А мы пойдем — что я, что ты —

С несчастьями в мешках заплечных.

И небо нас слезой заплещет

И возвращаться запретит.

И нам останется одно,

Нет, два: стихи и пенье птичье.

В несчастьях есть свое величье,

Оно счастливым не дано.

— Не дано… — шепотом повторила Карина и чуть не лишилась чувств, услышав тихое:

— Это мои стихи…

В простенке между шкафами стоял безголовый Гогейтис.

Карина попыталась сунуть книгу на полку, но вместо этого обрушила на пол с дюжину толстенных томов.

— Я такая неловкая! — Она поспешила их поднять.

— Я помогу вам! — кинулся ей на помощь Гогейтис…

И они, как и положено в таких ситуациях, столкнулись лбами.

— Ой! — Карина потерла лоб. — Я и не думала, что у вас там… голова.

Гогейтис тихо рассмеялся. Потом взял ладонь Карины, и девушка почувствовала, как ее запястья касаются невидимые губы.

— Я благодарен вам, сударыня…

— За что?

— Вы читали мои стихи. Их уже давно никто не читает. Даже я сам стал их забывать.

— А мне они нравятся.

— Правда?

С этого незапланированного свидания в библиотеке меж Кариной и Уильямом Магнусом Гогейтисом завязалось нечто вроде приятельских отношений.

И теперь Карине уже не было скучно. В обществе безголового кавалера она гуляла по расцветающему герцогскому парку, любовалась деревьями и цветами, названия которых знал только ее спутник, слушала его рассказы о Континенте Свободы, откуда ему пришлось бежать, о Тарсийском государстве, чья королева поначалу осыпала его милостями, а потом заточила в казематах за теорию Окон.

К вящему изумлению Уильяма, Карина оказалась девицей весьма сообразительной и образованной. Из уст ее так и сыпались фразы вроде: «параллельные миры», «зеркальное искажение реальности», «переход за грань»…

— Где вы учились, госпожа Карина, что постигли такие бездны премудрости? — изумлялся Гогейтис, а Карина отмахивалась:

— Я в детстве много читала фантастики. Там только про это и говорится.

— Фантастики? Что есть фан…

— То же, что и сказки, только иногда сбывается. Вот попала же я в другой мир. Небось какой-нибудь дотошный писатель об этом уже книжку написал…

— Невероятно! Впрочем, я и сам думал об этом…

— О написании книги?

— Нет! О том, что все мы — в разных мирах — так или иначе представляемся искаженными отражениями друг друга!

Карина и Уильям вели этот разговор, стоя на изящном, словно кружевном мостике над неглубоким шумным ручейком. Это было одно из самых красивых и дальних мест парка. Кругом сплошной стеной возвышались заросли колючих, но изумительно красивых и ароматных цветов, напоминающих гибрид орхидей с цинниями. От мостика тянулась гравийная дорожка — к старому гроту из потрескавшегося элристронского мрамора. Возле грота на круглом постаменте стояла мраморная девушка: запрокинув голову, она словно выжимала копну каменных волос каменными же руками. На носу девушки лежал прошлогодний лист. Из-под круглого постамента пробивались острые копьеца молодой ярко-зеленой травы. Воздух пах весной, и от него сладко кружилась голова…

— Мистресс Карина… — Отвлек девушку от чересчур романтических мыслей ученый маг. — Вы таки не рассказали мне, кто такие клоны!

Карина пронзительно посмотрела на собеседника:

— Вам это так важно, Уильям?

— Да, разумеется, ведь все достижения науки не могут не взволновать моего…

Карина хлопнула по перильцу моста затянутой в блестящую перчатку рукой:

— А то, как я сегодня выгляжу, вас взволновать не может?.. — отвернувшись, глухо спросила она.

Гогейтис растерялся:

— Помилуйте, сударыня… Вы всегда прекрасны, ваш вкус в выборе нарядов безупречен, а этот шелк цвета зари над морем так подчеркивает красоту вашего облика!

Карина вздохнула. Ей захотелось курить, но, поскольку о сигаретах в этом мире ничего не знали, пришлось довольствоваться терзанием веера, к которому она никак не могла привыкнуть.

— Ничего вы не понимаете, Уильям! — в сердцах сказала она. — Слушайте уж лучше про клонов. И вообще… про генную инженерию! И знаете что? Это очень хорошо, что вы невидимка. Потому что мужчины мне просто отвратительны! И только с вами я могу хоть как-то общаться.