Читать книгу "История христианской церкви. Том 1. Апостольское христианство. 1-100 г. по Р. Х. - Филипп Шафф"

Негативная критика нашего поколения сосредоточила свои усилия на жизни Христа и истории апостольской эпохи и проделала поразительный объем исследований, связанных с мельчайшими историческими подробностями. И ее труды не пропали даром; напротив, она не только причинила много зла, но и сделала много добра. Ее сильной стороной является изучение человеческого и литературного аспекта Библии; ее слабостью является пренебрежение божественной и духовной природой Писания. Таким образом, современная критика представляет собой полную противоположность более древней ортодоксии, которая довела до крайности учение о богодухновенности Писания, низведя человеческих авторов до уровня простого записывающего механизма. Мы должны принять в расчет оба аспекта. Библия — Слово Божье и слово древних святых. Она изображает человека на всех этапах его развития — невинности, грехопадения, искупления, — во всем многообразии его характера, от небесной чистоты до дьявольской развращенности, со всеми его добродетелями и пороками, во всех его переживаниях и является нескончаемым источником вдохновения для поэтов, художников, историков и богословов. Она отражает и увековечивает тайну воплощения. Это слово Того, Кто провозгласил Себя Сыном Человеческим и Сыном Божьим. «Изрекали его святые Божьи человеки, будучи движимы Духом Святым». В нем всё — божественное и всё — человеческое.

Новый Завет, без сомнения, возник в результате постепенного развития и столкновения различных сил, которые были заключены в первоначальной идее христианства и проявлялись по мере того, как оно распространялось от Христа к Его ученикам, от иудеев к язычникам, из Иерусалима в Антиохию и Рим и достигало зрелости в умах главных апостолов. Евангелия и послания, без сомнения, были написаны определенными людьми, в определенное время, в определенном месте, в определенных условиях и с конкретной целью, и все эти обстоятельства подлежат изучению и поистине заслуживают того, чтобы их исследовали вновь и вновь. В том, что многие непонятные моменты были выяснены, есть частичная заслуга тех самых критиков, которые намеревались уничтожить Библию, но вместо этого укрепили ее репутацию.

Литературным творчеством апостольской эпохи, как и миссионерской деятельностью, руководило особое провидение. Во время земной жизни Христос закончил лишь часть Своего труда. Он поручил Своим ученикам завершить этот труд Его именем и Его властью после Его воскресения. Он обещал им Свое непрерывное присутствие и дар Святого Духа, Который, как другой Утешитель, должен был наставить их на всякую истину и открыть им смысл всех Его слов. Деяния апостолов — это история Святого Духа, история того, как воскресший Христос создавал Свое Царство из живущих на земле. Исполнившись этим Духом, апостолы и евангелисты вышли во враждебный мир и обратили его ко Христу своим живым словом, а их письменное слово продолжает этот победный марш.

Безбожная критика видит лишь внешнюю сторону этого величайшего в истории движения и не может увидеть действующие внутри него духовные силы или отказывается признать их подлинно божественную природу. Аналогичным образом, материалистическая и атеистическая наука нынешнего века верит в законы природы, но не в Законодателя; смотрит на творение, но не на Творца; довольствуется следствиями, но не интересуется причинами, без которых невозможно найти разумное объяснение следствиям.

И здесь мы прикасаемся к глубинному источнику всех форм рационализма и подходим к пропасти, которая отделяет их от веры в сверхъестественное. Рационализм противится всему сверхъестественному и чудесному. Он отрицает присутствие Бога в природе и в истории и, как неизбежное следствие, отрицает само существование Бога. В деизме и атеизме нет места чуду; вера же в существование всемогущего Творца всего видимого и невидимого, высшей и самодостаточной Причины всех природных и исторических явлений, предполагает, что чудо может произойти в любой момент; Творец не нарушает Им же установленные законы, но проявляет Свою власть помимо обычного хода событий (а не вопреки ему). Таким образом, каждое отдельное чудо становится предметом исторического исследования. От него невозможно отделаться путем простого отрицания с высоты априорных философских предубеждений; его нужно беспристрастно изучить и признать подлинным, если оно в достаточной мере подтверждается внешними и внутренними свидетельствами.

Чудеса Христа неотделимы от Его личности и учения. Его слова так же удивительны, как и Его дела; вместе они составляют гармоничное целое и разделяют одну общую судьбу. Личность Христа сама по себе — великое чудо, и чудеса Христа — лишь естественные ее проявления. От всех смертных Его отличает абсолютная свобода от греха. Он Сам претендует на сверхъестественное происхождение и сверхъестественные способности, и отрицать их значит обвинять Его во лжи и мошенничестве. Невозможно верить в Его человеческое совершенство — которое признают и даже подчеркивают все уважаемые рационалисты — и при этом отбрасывать Его свидетельство о Самом Себе. Христос Штрауса и Ренана — самая противоречивая из всех личностей и самая невероятная из всех загадок. Между чисто гуманистическими представлениями о Христе, какое бы высокое место они ни отводили Ему на общей шкале, и верой во Христа как Сына Божьего, Которого христианство с самого начала почитало и по сей день почитает Господом и Спасителем мира, нет и не может быть никакой научной связи.

Лишив апостольскую церковь сверхъестественного начала, мы неизбежно отнимем у нее жизнь и превратим ее в гигантскую иллюзию. В кого превратится Павел, если мы откажемся от веры в его обращение, и как нам объяснить факт его обращения без веры в воскресение и вознесение Христа? Величайшие скептики современности в нерешительности застывали перед этой проблемой — у них просто не было иного выхода, как признать это событие подлинным чудом, так как иного рационального объяснения обращению Павла найти невозможно. Святой Дух был вдохновляющей и движущей силой апостольской эпохи и сделал галилейских рыбаков ловцами человеков.

У христианина, испытавшего на себе силу Евангелия, нет никаких проблем со сверхъестественным. В то, что Дух Божий возрождает и обращает людей, а Христос спасает их, он верит точно так же, как в свое собственное существование. Он принял лекарство и исцелился. Вслед за прозревшим слепорожденным он может повторить: «Одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу». Это исповедание веры кратко, однако оно сильнее любых разумных доводов. Твердыня личного опыта неприступна; упрямая логика фактов убеждает лучше, чем логика рассуждений. Всякое истинное обращение от греха к святости — это такое же психологическое чудо, каким было обращение Савла из Тарса.

Движущей силой безбожной критики является скрытая или явная враждебность к сверхъестественному. Мы можем смело сказать, что удовлетворительные ответы на некоторые вопросы относительно времени и места написания и некоторых других деталей евангелий и посланий до сих пор не были и, возможно, уже никогда не будут найдены, и все–таки Новый Завет имеет гораздо больше внутренних и внешних свидетельств подлинности, чем любое произведение великих греческих и римских классиков, творение Филона Александрийского или Иосифа Флавия, которое ученые без колебаний признают подлинным. В середине IV века, то есть всего через пятьдесят лет после смерти апостола Иоанна, когда многие его близкие друзья и ученики еще были живы, четыре канонических евангелия — не больше и не меньше — уже были признаны священными книгами и читались на общих собраниях в церквях Сирии, Малой Азии, Египта, Италии и Галлии, и это всеобщее признание авторитетности евангелий при всей враждебности иудеев, язычников и извращающих Писание еретиков можно объяснить лишь тем, что христиане уже давно знали и использовали эти книги. Некоторые из них — евангелия Матфея и Иоанна — ортодоксальные и гностические авторы цитировали и использовали уже в начале II века. Каждое новое открытие — например, последняя книга «Бесед» Псевдо–Климента, «Опровержение всех ересей» Ипполита, «Диатессарон» Татиана — и каждое новое, более глубокое исследование «евангельских записей» Иустина Мученика и «Евангелия» Маркиона в его связи с Евангелием от Луки укрепляли позиции исторической и консервативной критики и наносили деструктивной критике глубокие кровоточащие раны. Цитат, датируемых концом I и началом II века, существует очень мало, но нельзя забывать, что мы располагаем лишь горсткой литературных документов того периода и что второе поколение христиан состояло не из ученых, книжников и критиков, но из простых, неграмотных исповедников и мучеников, которые все еще дышали бодрящим воздухом живого учения и личного присутствия апостолов и евангелистов.