Читать книгу "Русский хронограф. От Рюрика до Николая II. 809-1894 - Марина Коняева"

8 этот день Николай I передал ведение государственных дел наследнику, великому князю Александру Николаевичу.

✓ 14 февраля. Из записей камер-фурьерских журналов. «Его Величество ночью мало спал, лихорадка почти перестала. Голова свободна».

✓ 15 февраля. В Москве родился будущий святой преподобный Анатолий «Младший» († 1922), великий старец Оптинский. Память – 12 августа.

✓ 15 (27) февраля. Наследник Александр Николаевич по поручению Николая I написал письмо А.С. Меншикову о его замене князем М. Д. Горчаковым.

Из записей камер-фурьерских журналов: «Его Величество провел ночь немного лучше, хотя вчера волнение было. Пульс сегодня удовлетворителен. Кашель: извержение мокроты не сильное».

✓ 16 февраля. Из записей камер-фурьерских журналов: «Вчера после лихорадочного движения, сопровождаемого с ревматической болью под правым плечом, Его Величество в эту ночь спал, но не так спокойно. Голова не болит, извержение мокроты свободно, лихорадки нет».

17 февраля. Резкое ухудшение состояния здоровья императора.

18 февраля (2 марта). Ночью императору стало резко хуже. Он исповедался и причастился. По его желанию вся императорская семья собралась у его постели. Николай благословил детей и внуков, говорил отдельно с каждым из них. Страдания государя усиливались, но сознание оставалось ясным.

В 10 часов утра произошел паралич, и Николай I утратил сознание. Однако незадолго перед кончиной речь к нему вернулась.

«Держи все-все!» – тихо сказал умирающий император сыну Александру.

Это были его последние слова…

В 12 часов 20 минут пополудни 58-летний император Николай I скоропостижно скончался.

Царь-освободитель

(1855–1861)

«Утром, когда Николай еще лежал в своем кабинете, я пошел взглянуть на него. Страшилище всех европейских народов покоилось на ложе своем, прикрытое одеялом и старым военным плащом, вместо халата долго служившим хозяину… На суровом лице усопшего выступили желтые, синие, фиолетовые пятна. Уста были приоткрыты, видны были редкие зубы. Черты лица, сведенного судорогой, свидетельствовали, что император умирал в сильных мучениях».

Поразительно, но эти слова принадлежат полковнику генерального штаба Ивану Федоровичу Савицкому, придворному, приближенному к престолу. И если так ликовал тогда аристократический Санкт-Петербург, что же говорить об открытых врагах империи? Говорят, что Александр Иванович Герцен, услышав о смерти русского царя, позабыл о солидном возрасте и аристократическом воспитании и тут же, на лондонской улочке, пустился в пляс.

А скоро поползли страшные слухи, будто император отравился. Враги, которые трепетали перед живым государем, попытались теперь отнять у русского царя православную кончину.

Не будем останавливаться на нестыковках в аргументации сторонников версии самоубийства, но о том, что ничтожные мысли, приписываемые Николаю I клеветниками, не сходятся с великим характером русского императора, сказать надо. Не мог благородный рыцарь закона и порядка воспринять мелкую неудачу генерала Хрулева под Евпаторией, как «предвестницу полного краха своего величия». Подобная истерика могла случиться с юным гимназистом или уездной барышней, но не с императором, который бесстрашно выводил против бунтовщиков на площадь свой единственный, верный батальон, который и чумные бунты успокаивал народную массу единым своим словом! Ну, и, разумеется, человек, призывавший умирающего Пушкина исполнить «последний долг христианина», просто не мог пойти на самоубийство, как бы трудно ему ни было.

Зачем же нужно было возводить подобную напраслину на покойного императора? Наверное, отчасти, это делалось для того, чтобы отвести подозрения от подлинных преступников, но – главное! – слухи о самоубийстве императора очень точно вписывались в концепцию той «странной» войны, которую вели против России западные страны.

Спору нет, военные действия в Крыму протекали для нашей армии тяжело. Соотношение сил на протяжении всей компании было не в нашу пользу. Но никакой катастрофы при этом не происходило. Сражение примерно шло на равных. Боевые потери были сравнимыми, а общие – союзники теряли очень много солдат от болезней! – примерно равными.

При этом не будем забывать, что еще никогда России не приходилось воевать против коалиции могущественнейших стран того времени – Франции и Англии, прикрываясь одновременно от возможного удара со стороны Пруссии и Австрии.

И каковы же были успехи союзников? После годовой осады ценою многотысячных потерь взяли Севастополь, который им пришлось потом обменивать на Каре?

Да, взятие Севастополя, которое произошло уже после кончины Николая I, было крупным успехом союзников, но катастрофой для России не стало. Более того, этот успех союзников (если его и можно назвать успехом) обуславливало только удаление Крыма от центральной России. Как только Россия подтянула бы в Крым армейские базы, союзникам неизбежно пришлось бы покинуть российские территории.

Но ведь в этом и заключается принципиальное отличие Крымской компании от других войн… Союзники вели эту компанию не столько для захвата русских территорий, не столько для разгрома ее армии, что было им не по силам, а в чисто пропагандистских целях, чтобы показать самим себе, что, объединившись, можно противостоять Российской империи.

Поэтому и выбирались не центральные направления, по которым в случае настоящей войны следовало было бы наносить удары, а самые удаленные окраины (Петропавловск-на-Камчатке, Крым, Соловки), куда России перебросить свои силы было не просто и где можно было некоторое время изображать видимость победы.

И в этой, пропагандисткой войне, Россия, действительно, потерпела серьезнейшее поражение.

В самом деле, почему так остро и болезненно была воспринята в России временная потеря Севастополя? Вообще-то России доводилось, еще на памяти живущих в 1854 году, терять и Смоленск, и Москву, а эти потери были пострашнее…

Да, Крымская война обнажила многочисленные слабые места в военном устройстве и, особенно, в вооружении армии и флота. Но так было всегда в любую войну и в любой стране.

Да, были неудачи. Но ведь было и Синопское сражение, и поражение турок в Закавказье, и Петропавловская оборона, и Каре. Ну, а главное, – впервые Россия сражалась против объединившейся с Турцией Западной Европы и сражалась на равных…

Уже одно это должно было служить доказательством мощи Российской империи, уже одно это способно было внушить любому россиянину гордость за свою страну.

События 1853–1854 годов следовало бы называть победой России, но – увы! – победу эту с самого начала было решено представить поражением.

Разумеется, одни только западные пропагандисты никогда не сумели бы добиться столь ошеломительного эффекта, если бы им не пришли на помощь русские рабовладельцы-космополиты. Они не могли помочь союзникам выиграть войну у России, но они делали все, чтобы представить эту войну позорным поражением нашей страны!