Читать книгу "МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин"

Его слова произвели шоковое впечатление на участников Мюнхенской конференции. На следующий день предстояло выступление министра обороны США Роберта Гейтса. Все ждали, каким будет ответ. Он отшутился:

— Одной холодной войны было достаточно.

«Если Путин и намеревался углубить раскол в НАТО, его агрессивное выступление привело к прямо противоположному эффекту, — сообщала тогда газета «Файнэншл таймс». — Впервые за многие годы политики, дипломаты и министры обороны стран — членов альянса сумели сомкнуть ряды перед лицом общего врага».

«Своей речью, — писала британская «Таймс», — Путин хотел показать, что Россия вновь стала агрессивной мировой державой после долгого периода упадка и унижений».

Главным камнем преткновения было опять-таки расширение НАТО на восток, включение в состав блока тех государств, которые в Москве считают своими естественными партнерами. При этом Путин неизменно уклонялся от ответа на естественный вопрос: почему чуть ли не все соседи России так стремятся в НАТО? Не потому ли, что не доверяют Москве и хотят от нее обезопаситься? Политологи констатировали, что в 2007 году Россия осталась без союзников. Но Москву это не беспокоило.

— Я бы не сказал, что НАТО, — говорил в декабре 2007 года Путин, — это смердящий труп холодной войны. Но это, безусловно, то, что досталось нам из прошлого.

Президент Дмитрий Медведев в конце 2009 года обвинил Запад в нарушении обещаний: клялись не расширять НАТО на восток и не выполнили. Так что же обещали Москве в 1990 году, когда рушилась Берлинская стена и объединялась Германия?

Михаил Сергеевич Горбачев свидетельствует, что Медведев прав: Запад обещал не расширять НАТО. Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, напротив, говорит, что таких обещаний не давалось. Бывший Государственный секретарь США Джеймс Бейкер тоже отрицает какие-либо договоренности. Но тогдашний посол в Москве Джон Мэтлок подтверждает: Москве дали «недвусмысленное обещание». В тот момент Запад делал все, чтобы убедить советских руководителей: вопрос о вступлении в НАТО Польши, Венгрии или Чехословакии не стоит и опасаться им нечего.

Так что же тогда говорилось и обещалось?

10 февраля 1990 года министр иностранных дел ФРГ Ганс Дитрих Геншер вел переговоры с Шеварднадзе. Немецкая запись беседы только что рассекречена.

— Мы понимаем, — говорил Геншер, — что членство объединенной Германии в НАТО рождает сложные вопросы. Для нас одна вещь ясна: военный блок не станет расширяться на восток.

Разговор шел в основном о распространении НАТО на восточную часть Германии, и Геншер добавил:

— Мы вообще не говорим о расширении НАТО.

Шеварднадзе ответил:

— Я вам верю.

1990 год был годом большой дипломатии — решалась судьба воссоединявшейся Германии, шло сокращение вооруженных сил в Европе. Советские дипломаты требовали все фиксировать на бумаге, даже обещание следить за советскими военными кладбищами на территории Восточной Германии. Поразительно, что среди множества подписанных документов нет ни одного, касавшегося распространения НАТО на восток. Вот почему западные политики уверенно заявляют, что Москва не вправе жаловаться. Нет подписанных обязательств. Но честна ли такая позиция?

В начале 1990 года от позиции Москвы многое зависело. Советские войска еще стояли в восточной части Германии. В Вашингтоне, Париже и Лондоне размышляли о том, что лучше: единая Германия, включенная в структуры коллективной безопасности, состоящая в НАТО, или же, как это бывало прежде в истории, пребывающая между Западом и Востоком? Руководство же ФРГ считало, что этой неопределенности стоит положить конец. Германии обязательно надо состоять в НАТО.

Но как убедить советское руководство поддержать это решение?

«Министр Геншер, — вспоминал руководитель его аппарата Франк Эльбе, — двигался с осторожностью гигантского насекомого, который с помощью множества щупалец проверяет, что происходит вокруг, готовый, встретив препятствие, отступить».

31 января 1990 года Геншер выступал в баварском городке Тутцинг. «Я хотел облегчить советским руководителям принятие решения», — вспоминает он. И министр иностранных дел ФРГ пообещал тогда:

— Не будет расширения НАТО на восток, то есть Североатлантический блок не приблизится к границам Советского Союза.

Его слова нельзя было понять превратно: военные структуры НАТО не появятся на территории бывшей ГДР, и дверь блока останется закрытой для стран Восточной Европы.

Геншер помнил, что происходило во время венгерских событий 1956 года. Восставшие заявили, что намерены вступить в НАТО, и это дало Москве оправдание для военного вмешательства. В 1990 году Геншер хотел успокоить Горбачева: ему нечего опасаться. Запад намерен сотрудничать с Москвой.

Первым Ганса Дитриха Геншера поддержал прагматичный Государственный секретарь Джеймс Бейкер. 2 февраля Геншер и Бейкер расположились в вашингтонском кабинете госсекретаря, скинули пиджаки, положили ноги на стол и договорились, что НАТО не станет расширяться на восток. К ним присоединился и британский министр Дуглас Херд. Они встретились 6 февраля. Как раз тогда в Венгрии должны были состояться первые свободные выборы. Геншер говорил британскому министру:

— Советский Союз не должен бояться, что в случае прихода к власти нового правительства Венгрия присоединится к западному альянсу. Кремлю нужно дать твердые заверения на сей счет.

Дуглас Херд присоединился к его точке зрения.

9 февраля 1990 года госсекретарь Бейкер сказал в Кремле, что, если СССР соглашается на членство в НАТО единой Германии, «натовские войска не продвинутся на восток ни на дюйм». Два десятилетия спустя Горбачев все еще возмущается этим эпизодом:

— На американских политиков нельзя положиться.

Бейкер же говорит, что «он имел в виду только Восточную Германию, которая получит внутри НАТО особый статус, и больше ничего». Но Геншер-то на следующий день, беседуя с Шеварднадзе, говорил обо всей Восточной Европе!

Через несколько дней руководители западной дипломатии вновь встретились. Джеймс Бейкер неуверенно заметил:

— Похоже, центральноевропейские страны захотят вступить в НАТО.

Геншер отрезал:

— Сейчас мы не должны даже обсуждать этот вопрос.

Бейкер с ним согласился.

Можно ли считать это обещанием, данным на века? Ясно, что нет. Скажем, тогда обсуждался вопрос о выходе Польши из Варшавского договора. Москве нужна была уверенность, что Польша «не присоединится к НАТО на следующий день». Но в будущем такая возможность не отвергалась.

Пожилые политики того времени сейчас уже не могут точно вспомнить, что и как тогда говорилось. Все хотят выглядеть хорошо. Горбачев не желает быть политиком, который не сумел вовремя захлопнуть двери НАТО перед бывшими союзниками по Варшавскому договору. Геншер и Бейкер не желают быть людьми, которые решали судьбы восточных европейцев через их головы. А Шеварднадзе давным-давно пришел к выводу, что в расширении НАТО нет ничего страшного.